Девочка, испившая Луну (ЛП)

Луна прижала руки ко лбу, пытаясь не позволить своей голове расколоться на части. Лоб её горел, после остыл, а потом вновь стал невообразимо горячим. Было ли это творением её фантазии, или руки и вправду светились? И ноги, кажется, тоже.

- Что происходит? – выдохнула она.

- Кар-р-р! – ворон устроился на подоконнике, будто на том насесте. – Луна! – прокаркал он.

- Я в порядке, - прошептала она, но отлично знала, что это было совсем не так. Ей казалось, что каждая её косточка была сделана из света. Глаза её горели. Кожа казалась гладкой и влажной. Она вскочила на ноги и, спотыкаясь на ходу, выскочила за дверь и глотала большие порции ночного воздуха, пытаясь отдышаться.

Растущая луна уже проснулась на небесах, и вокруг неё всё сверкало звёздами. Пытаясь об этом не думать, Луна подняла руку к звёздам, позволяя сиянию собраться на пальцах. Один за другим, она подносила их к губам и позволяла скользить звёздному сиянию по её горлу. Делала ли она это раньше? Она не помнила. Но, так или иначе, она облегчила бесконечную головную боль и успокоила собственный ум.

- Кар-р-р! – промолвил ворон.

- Ну… - покачала головой Луна и начала свой долгий путь вниз по тропе.

Луна не намеревалась добираться до камня в высоких травах, но, тем не менее, пришла туда. Смотрела на слова, которые освещали ясные звёзды.

"Не забывай!" – вещал камень.

- О чём не забывать? – спросила она вслух. Сделала шаг вперёд, положила руку на камень – и, вопреки тому, что время было позднее, да и на улице оказалось довольно сыро, камень излучал странное тепло. Он буквально дрожал под её рукой, и она внимательнее посмотрела на слова.

- Что не стоит забывать? – вновь спросила она, и камень распахнулся, будто бы дверь.

Нет – не будто бы дверь, поняла Луна. На самом деле камень и был обыкновенной дверью. Дверь висела в воздухе. Дверь, открывавшая освещённый каменный коридор и лестницу, что вела вниз в темноту.

- Как… - выдохнула Луна, но продолжить незаконченную фразу так и не смогла.

- Кар-р-р! – промолвил ворон, но звучало это как "я думаю, тебе не стоит туда идти".

- Тихо, - отмахнулась Луна, а после вошла в каменную дверь и принялась спускаться вниз по лестнице.

Лестница привела её в мастерскую с чистыми, открытыми рабочими столами и огромным количеством стопок бумаги. Вокруг были открытые книги, а журнал с гусиным пером лежал рядом – на странице оказалось пятно, и ярко-чёрная капелька чернил цеплялась к острому кончику пера, словно кто-то остановился на середине предложения, а после вдруг передумал, бросил всё и умчался прочь.

- Ау? – позвала Луна. – Тут есть кто-нибудь?

Никто не ответил. Никто, кроме ворона.

- Кар-р-р! – провозгласил он. Хотя это походило на громкое взывание, что-то вроде "Луна, убирайся отсюда поскорее".

Луна посмотрела на книги и статьи. Казалось, что здесь был какой-то сумасшедший – клубок петель, слова, которые для неё попросту ничего не значили.

- Зачем кому-то идти на подобные неудобства для того, чтобы сделать книгу, что окажется полной тарабарщиной? – спросила она сама у себя, но ответа не было.

Луна прошлась по периметру комнаты, пробежалась кончиками пальцев по широкому столу и плавной линии корешков книг. Пыли здесь не оказалось, и отпечатки пальцы тоже не оставляли. И воздух казался не таким уж и затхлым, да она вообще не могла отловить здесь аромат какой-либо жизни.

- Эй! – вновь позвала она. Голос не разлетелся эхом. Казалось, слова просто вылетели изо рта и с мягким стуком врезались в землю. А ещё здесь оказалось окно, и одно его существование казалось совершенно удивительным, ведь она находилась под землёй, разве нет? Она спустилась вниз по лестнице. А что самое странное, снаружи она могла видеть полдень. Да ещё и пейзаж, который никогда в жизни не видела! И вместо кратера горы там оказался пик. Горный пик, вокруг которого вился страшный дым – словно это был чайник, который слишком долго кипел.

- Кар-р-р! – в очередной раз провозгласил ворон.

- Что-то не так с этим местом, - прошептала Луна. Волоски на руках встали дыбом, спина покрылась потом. Кусок бумаги слетел с одного из столов и приземлился на её руку.

- Не стоит забывать, - прочитала она вслух надпись.

- Да как я могла забыть то, о чём даже не знаю? – воскликнула она. Но кого она спрашивала?

- Карр-р-р! – возмутилась птица.

- Никто мне ничего не говорит! – закричала Луна, но на самом деле всё было совсем не так, и она сама прекрасно об этом знала. Иногда бабушка рассказывала ей об очень интересных и страшных вещах, и Глерк тоже рассказывал о чём-то таинственном и невообразимо запретном, вот только их слова упрямо вылетали из её головы в тот же миг, как только из кто-либо произносил. Даже сейчас Луна могла вспомнить отдельные слова и словно видела, как маленькие кусочки, маленькие кусочки разорванных бумаг срывались с её сердца и парили перед её глазами, а после растворялись в пустоте, словно их уносил ветер. "Вернись", - отчаянно стучало её сердце.

Она покачала головой.

- Я просто глупа, - промолвила она вслух. – Этого никогда не было…

Её голова болела. Это зернышко размером с песчинку казалось одновременно и бесконечным, и крошечным, таким маленьким и таким необъятным, и она думала, что её голова вот-вот расколется на маленькие кусочки.

Ещё один лист бумаги вырвался из стопки и скользнул ей в руки.

Там не было первого слова в предложении – оно словно растворилось в воздухе. Оно превратилось в пятно. А предложение дальше казалось до такой степени ясным. "… является наиболее фундаментальной и, тем не менее, это – самый плохо понимаемый элемент изо всех во вселенной, что только нам известны".

Она смотрела на лист.

- А что самое фундаментальное? – спросила она, поднося лист бумаги близко к собственным глазам. – Ну же, покажи себя!

И в тот же момент песчинка в её голове принялась размягчаться, отпускать её – понемножку. Она посмотрела на слова и видела, как расправлялись из дымчатого клубка буквы, как грязь стекала из них, как они медленно, но чётко проявлялись на бумаге.

- Ма… - беззвучно прошептала она, - гия, - она покачала головой. – Что это такое?

Звук гремел в её ушах. Всплески света мелькали перед глазами. Магия. Это слово что-то означало. Она была уверена в том, что оно что-то да значило. И была уверена в том, что однажды слышала это слово, вот только не могла вспомнить, где и когда это было. Да она едва-едва могла понять, как именно это произносить.

- Мммм, - начала она, чувствуя, что язык потяжелел и словно окаменел.

- Кар-р-р! – призвала ворона.

- М-м-м, - повторила она.

- Кар! Кар-р-р! Кар-р-р! – радостно возопила ворона. – Луна! Луна! Луна!

- Мммммагия! – выкашляла Луна.

Глава 26. В которой сумасшедшая осваивает навык и учится его использовать.

Когда сумасшедшая была маленькой девочкой, она рисовала. Её мать рассказывала истории о Ведьме, истории о лесе, но она никогда не была уверена в том, что это правда. По словам матери, колдунья поедала печаль, поедала души, поедала вулканы, поедала храбрых маленьких волшебник. По словам матери, у колдуньи были огромные чёрные сапоги, что могли путешествовать по семь лиг за один только шаг. И, если верить словам матери, то колдунья разъезжала на спине дракона и жила в башне, такой высокой, что та даже пронзала небо.

Вот только мать сумасшедшей была мертва. И колдуньи не было.

И в тишине башни, куда выше грязного туманного города, сумасшедшая чувствовала то, что никогда не чувствовала там, внизу. Она чувствовала, что влекла их. Раз за разом.

Каждый раз сёстры без предупреждения приходили в её комнату, щёлкали языком, видя потоки бумаги в комнате. Сложенные в птиц. Сложенные в башни. Сложенные в Сестру Игнатию – и затоптанные ногами сумасшедшей. Покрытые какими-то каракулями. И картины. И карты. Каждый день сёстры собирали бумаги в охапку и выносили их из клетки, чтобы замочить, раздробить и вновь превратить в новые листы в своём страшном подвале.