Битва драконов

Через некоторое время Эдмунд и Фрита притихли. Казалось, тоннель поглощает не только свет, но и все звуки. С каждым шагом становилось все жарче. Факел Клуарана отчаянно дымил, вызывая у Эдмунда кашель. Тряпка, которой он обмотал палку, повисла, ее край заелозил по его рукаву, посыпались искры. Клуаран выругался, попытался сбить огонь, но стало только хуже: огненный язык перекинулся с рукава на грудь. Мгновение — и весь он превратился в живой факел.

Сначала вскрикнул Эдмунд, потом и Фрита; кажется, от крика не удержался даже Ари. Клуаран, не обращая внимания на отчаянные удары сердца, зажмурился. «Нет!» Жар, который он сейчас ощущал, был на самом деле не сильнее, чем раньше. Это изнутри доносился вопль: все тело в огне!

— Нет! — громко крикнул он и открыл глаза.

Его руку с факелом объяло пламя, но он заставил себя смотреть не туда, а назад, на своих спутников. В алом зареве были хорошо видны их потрясенные лица. Трое из четверых шарахнулись назад, подальше от него, один Ари не сдвинулся с места.

— Это не огонь! — крикнул им Клуаран. — Чистая иллюзия!

На лицах Эдмунда и Фриты осталось выражение ужаса. Клуаран оглядел себя. Грудь его тлела, словно огонь уже добрался до сердца, руки превратились в обугленные клешни. Он мужественно задрал голову и решительно зашагал дальше по тоннелю.

— За мной! — скомандовал он, не оборачиваясь. — Если бы это происходило на самом деле, я бы не смог сделать больше ни шагу!

Но за спиной не было слышно никакого движения. Он осмелился бросить взгляд назад и увидел, что пламя распространилось по тоннелю вместе с ним. Между ним и тем местом, где он стоял минуту назад, полыхал огонь. Он набрал в легкие побольше воздуху и ринулся назад, в огонь.

— Я цел и невредим! Закройте глаза — и вперед!

Они двинулись к нему сквозь пламя. Сделав первый шаг, Эдмунд разжал веки. Его лизали огненные языки, но он ничего не чувствовал. Фрита, не смевшая открыть глаза, судорожно хваталась за край плаща Эдмунда. Больше всех оказался напуган Кэтбар: он щурился и храбрился, но до Клуарана добрался с серым лицом, на котором сильнее прежнего выступали недавние рубцы.

Шедший последним Ари высоко держал свой факел, хотя свет его в бушевавшем вокруг них огне был бесполезен. В следующее мгновение огонь погас, как задутая свечка. Они погрузились во тьму, такую плотную и вязкую, что потребовались нескончаемые секунды, чтобы сквозь нее прорезался свет факелов. Взглянув на свой, Клуаран убедился, что тряпка на нем вовсе не размоталась, а по-прежнему крепко стянута бечевкой. Державшая факел рука ничуть не пострадала. Он испытал такое сильное облегчение, что сам поразился этому. Немного постояв, вслушиваясь в возбужденные возгласы Эдмунда и Фриты и одобрительное ворчание Кэтбара, он, уверенный, что его голос будет тверд, призвал всех к порядку.

— Не забывайте, Локи горазд на шутки. Но причинить нам вред он способен только при условии, если мы сами ему позволим это, вы же видите. А теперь поспешим, нам еще предстоит долгий путь.

Теперь Клуарану не приходилось дожидаться и подгонять их. Все бодро шагали во тьме, пока не иссякло воодушевление, раздутое воображаемым пожаром. Зрение путников постепенно привыкло к озаряемой слабым светом факелов тьме. Когда цепочка снова стала растягиваться — теперь путники, изнывая от духоты, сбрасывали верхнюю одежду, — Клуаран сбавил шаг, хотя чувствовал, что сил у него хватит еще надолго.

Прошло немало времени, прежде чем вдали замигал красный огонек. Факелы к этому времени почти совсем догорели, и Клуаран с облегчением смотрел на приближающееся красное зарево. Скоро тянущийся вперед тоннель можно было разглядеть уже без помощи факелов. Внезапно уклон сделался гораздо круче.

— Это и есть пещера? — шепотом спросила Фрита.

Стены расступились. Перед путниками появилась огромная расселина, озаренная внизу, на глубине ста футов, красными огнями. Преграда казалась непреодолимой.

— Еще нет, — ответил Клуаран. — Стойте здесь.

Плащ, который он нес на руке, полетел вниз и вспыхнул на лету. Он опустился на колени, вытянул руки, крепко зажмурился. Рука ощутила шершавый камень и знакомую ткань плаща.

Он выпрямился, снова перекинул через руку никуда не девшийся плащ и погасил факел. За спиной у него слышны были удивленные и тревожные возгласы.

— Эдмунд, — проговорил он негромко, — держись за мои плечи, Фрита пусть держится за твои, и так далее. Встаньте цепочкой, закройте глаза и идите, когда пойду я. Не отпускайте друг друга и не открывайте глаза, что бы ни случилось. Понятно?

Он помедлил, проверяя, правильно ли его поняли. Потом сам закрыл глаза, уперся ладонями в стены с обеих сторон и шагнул в пропасть.

Стены по сторонам были прочны, твердь под ногами тоже. Позади, крепко держась за него, перебирал ногами Эдмунд. После дюжины шагов сам Клуаран осмелился приоткрыть один глаз. Он висел над пропастью. Стены по сторонам пропали, руки ни во что не упирались. От ужаса он зашатался, глаза сами по себе зажмурились, он больно ударился головой об стену. Эдмунд выпустил его плечи.

— Не открывай глаза! — прикрикнул он, словно Эдмунд вознамерился его ослушаться. После этого он пошел дальше, держась за стену и до невозможности медленно щупая перед каждым шагом носком ноги пол впереди. Наконец тоннель расширился, в лицо ударила жаркая волна.

«Можешь больше не морочить нам голову, чудовище! — подумал Клуаран, охваченный дикой радостью. — Мы уже перед тобой».

До его слуха донеслись голоса — настоящие, а не воображаемые. Он узнал возмущенный крик Элспет. Другой женский голос — низкий, бесстрастный — тоже был знаком ему. И это причинило ему боль.

Сбросив руки Эдмунда, он в два прыжка достиг пещеры. Эхо под ее сводами и красное зарево вызвали у него воспоминания, которые он так стремился похоронить. Сквозь пламя в глубине пещеры он увидел узника в цепях, не отличавшегося ростом от обыкновенных людей. Но он был там не один. Кто-то силой волшебства перебросил через огненную реку утлый мостик, уже почти проглоченный огнем. Клуаран пустился бежать, уже не обращая внимания на крики Эдмунда и остальных у себя за спиной.

Элспет стояла неподвижно, словно окаменела, пялясь на закованного Локи. Казалось, вся ее жизнь перешла в меч, и тот вращался у нее над головой, как живой, горя слепящим белым огнем. За спиной у Элспет стояла Эоланда. Держа обеими руками руку девочки, махавшую мечом, она направляла волшебное оружие к фигуре в цепях на скале.

В то самое мгновение, когда Клуаран ринулся к ним, Локи повернул голову и посмотрел на него в упор. Лицо его было озарено пламенем, желтые глаза сверкали, рот кривился в свирепой усмешке.

Элспет сделала еще один шажок вперед, женщина направила ее руку — но не к груди Локи. Меч с визгом разрубил цепи, сковывавшие ноги демона, — сначала одну, потом вторую. Клуаран был уже рядом с мостом, когда Эоланда заставила меч подняться, потянуться к рукам пленника. Локи уже стоял сам, на скале его удерживала теперь одна-единственная цепь — на шее. С ширящейся улыбкой он наклонился к Элспет, и окружавшее всех троих пламя взмыло ввысь, скрыв их из виду.

С безумным криком Клуаран ринулся через ров, минуя пламя и чувствуя, как уходят из-под его ног последние камни, составлявшие мост. Он метнулся к Элспет и Эоланде. Девочку он толкнул на землю, женщину крепко обхватил обеими руками.

— Стойте! — крикнул он. — Что ты наделала, МАМА?

Глава двадцать первая