Тень Радуги

Гилберт присел на колено, обратился к старику, понизив голос:

— Скажите, как вам удавалось удерживать демона в первые минуты, когда дух только вошел в тело?

— Говори громче! Он глуховат, — крикнул Дакс, не отрываясь от работы.

— Парень, я всю жизнь создавал демонов! — ответил старик, дергая бородой. — Дожил бы я до седых волос, кабы был глуп и неосторожен? То-то вот! Голову надо иметь на плечах и не соваться туда, в чем ничего не смыслишь!

— Скажите, как мне убить демона — и я отпущу вас! — воскликнул Гилберт, теряя терпение.

— Узнай его имя — и делай, что вздумается, — объявил старик общеизвестную истину.

— Зная имя, кого хочешь можно прикончить! — снова вставил Дакс, деловито затачивая лезвие алебарды походным бруском. — Потому-то мы с Дэв-ханом и постарались избавить мир от всех, кто бы мог вспомнить наши имена. Признаться, своё я и сам забыл с великим удовольствием. Зато теперь свободны, как птички! Правда, Дэв-хан? Не то что наш бедный Иризар.

— А если у демона просто нет имени?! — воскликнул Гилберт. — Если демон не успел его получить?

— Ты создал безымянную тварь? — помедлив, переспросил старик. В голосе не осталось и тени насмешки. — Но... Как же ты жив остался?

— Случайно, — мрачно произнес Гилберт.

Демоны промолчали.

— Есть одно средство против таких тварей, — подумав, проговорил старик. Трудный способ, сложный. Ошибешься в чем — сам помрешь.

— Мне всё равно.

— Коли отпустишь, скажу тебе!

Гилберт достал кинжал, срезал веревку, выволок колдуна за плечи из дыры в ограде. Тот плюхнулся мешком на ржавую траву, весело хохотнул:

— То-то же! Прежде чем грубить да губить, поинтересоваться не мешает, что да как...

Но старик не договорил. Замолк на полуслове, разевая рот, точно рыба, выкинутая на берег. Засипел, задрожал, задергался. Закатив глаза, обмяк и затих.

— Нет... Не может быть?.. — опустился на колени Гилберт. — Он умер!

— Как-то подозрительно внезапно, — с сомненьем произнес Иризар. Настороженно оглянулся вокруг, но возле пещеры никого, кроме них самих, разумеется, не было.

За окнами завывал ветер, точно злой призрак. Метель в колючих вихрях носила над землей снежную крупу, взвивала в воздух с рыхлых сугробов, выбивала из черных туч новые льдинки... А в доме пахло свежими булочками, душистым чаем и яблочным вареньем.

Варенье осталось на столе после вечернего чаепития, но исчезало буквально на глазах — Фредерика его уничтожала неспешно, но двумя ложками.

Кроме тройного чавканья, в комнате раздавалось мерное жужжание колеса прялки. Гортензия задумчиво тянула нить, тонкую, точно паутинка, свивала на крутящееся волчком веретено.

Мериан, целый день носившийся по морозу с поручениями, с чистой совестью теперь дремал перед огнем в хозяйкином кресле.

— Вкусно! — вздохнула Фред, тщательно облизав опустевшую миску.

— Вишневое вкуснее, — возразила Эд, пососав ложку.

— Тетя Тень, у нас ведь есть еще вишневое варенье? — уточнила, примериваясь поканючить, Рики.

— Завтра посмотрю, — пожала плечами Гортензия. — У вас глаза еще не слиплись от сладостей? По-моему кому-то давно пора спать.

— Не мне!

— И я не хочу! — наперебой закричали Эд и Рики. — Вот она пускай идет! — и обеими лапками указали на неосторожно зевнувшую Фред. Та насупилась:

— А я днем спала!

— Когда это? — удивились сестры.

— А когда вы бусы делили.

— Какие еще бусы? — строго нахмурилась Гортензия.

— Ну, эти... Зелененькие, твои... Мы их на три нитки разделили, чтобы каждой красиво...

— Без спроса и без разрешения? — повысила голос ведьма. — А ну марш в постель! И сегодня вам сказки не будет!

— Как это? — удивилась драконесса. — Так мы не уснем! Нет, мы никак не уснем!

— Всю ночь шептаться будут, — зевнув, сказал разбуженный Мериан.

— Тогда иди почитай им что-нибудь скучное.

— Ага! Давай, Мери, пошли читать! — запрыгала драконесса. — Спокойной ночи, тетя Тень! Мы спать пошли!.. Мери, а давай ту книжку, с красной корочкой и золотыми буквами?

Драконесса подхватила неохотно поднявшегося с кресла парня под руку и потащила в свою комнатку.

— "Рыцарские хроники"? — Мериан достал с полки над кроватью толстый томик, сел на сундук возле постели. Драконесса мигом забралась под одеяло, завозилась, устраиваясь. — И откуда начинать?

— Вот тута! — из-за подушек высунулась пухлая лапка, ткнула острым коготком в закладку — торчащий между страниц черешок засушенного кленового листа.

— Опять про драконов? — вздохнул Мериан.

Три головы на высоких подушках закивали вразнобой, подтянули край одеяла к подбородкам и притихли, крепко зажмурив глаза.

Зевнув, Мериан стал читать, водя пальцем по строчкам с витиеватыми буквицами. Гортензии через приоткрытую дверь было отлично видно и слышно, как мирно засопела сперва Эд, потом Рики. И только Фред продолжала внимательно вслушиваться в строфы старинной баллады:

Гортензия вздрогнула: ей показалось, или впрямь в окно тихо постучали?.. Ветер снег швырнул? Невероятно, чтобы кто-нибудь решился в такую погоду, да еще ночью разгуливать по округе...

Гортензия встрепенулась. Краем глаза она увидела промелькнувшую тень. Как будто мимо окна кто-то прошел? Что за ерунда, второй этаж... Она выбралась из-за прялки, накинув шаль, сошла вниз, выглянула в холодные сени. Постояла, прислушиваясь.

Скрип шагов?.. Показалось... Нет, снова!

Нащупав длинную рукоять колуна, Гортензия тихонько сняла засов и приоткрыла дверь. Холодный колючий ветер дунул в лицо, ожег щеки. За пеленой метели она разглядела темный силуэт, сливающийся с чернеющими стволами деревьев сада. Или вновь почудилось?.. Сморгнув с ресниц снежинку, Гортензия не увидела ничего, кроме ночного сумрака...

Воображение разыгралось? Увы, у нее имеется причина для тревоги, и отвары лечебных трав не помогут обрести покой...

Гортензия заперла дверь, задвинула дополнительно крепкий засов, которым обычно не пользовались. И вернулась наверх — ступеньки лестницы как нарочно громко расскрипелись, от каждого визга расшалившееся сердце готово было упасть в пятки...

Голос увлекшегося чтением Мериана звучал бодро, скрашивая унылую тишину. Всё-таки хорошо, что ведьма взяла себе помощника — сидеть в пустом доме в компании одной вороны было бы, пожалуй, невыносимо. Пока она жила в городе, одиночество никогда не казалось ей тягостным, жить одной было даже удобней. Но здесь не город, здесь до соседей из окна не докричишься...