Уника. Пламя Жизни

Они оказались перед водопадом, чьи мощные струи с оглушительным шумом падали в небольшое озеро; в воздухе дрожала радуга и висело облако прозрачных брызг. Рядом с водопадом прямо из скалы росла прихотливо изогнутая сосна; вода скрывала ее корни, и казалось, что дерево парит в воздухе, протягивая к небу ветви, опушенные густой длинной хвоей.

Зак огляделся: Ева уже поднялась и тоже любовалась панорамой, а профессор, похоже, и вовсе не ложился.

Нишида стоял у самого края озера. Он сосредоточился на образе оракула и мысленно позвал:

— Аллибис! Мы здесь.

Внезапно шум стих, водопад замер, превратившись в неподвижную колонну витых струй и обнажив мокрые, гладко отполированные камни.

Успокоился и ветер. На поляну снизошла великая тишина.

— Что случилось? — спросил Зак, вытирая влажное лицо рукой.

Предвкушая радость встречи, Нишида весело ответил:

— Оракул идет.

Из узкого прохода в скале появилась высокая, гибкая женская фигура. Травянисто-зеленое платье из слоев прозрачной материи, широкие легкие рукава, открывающие хрупкие запястья, летящая походка — Зак вдруг увидел, что она и в самом деле идет к ним, не касаясь земли. Длинные волосы перехвачены тонкой блестящей нитью, а между тонких изогнутых рогов подрагивает светящаяся сфера.

— Я ждала вас, — звучный голос Аллибис эхом разнесся по поляне, и скалы повторили ее слова.

Ева заметила, что, когда Оракул говорила, шар между рогами переливался разными цветами, и в нем мелькали неясные фигуры и символы.

Зак и Крейг Вальден застыли перед этим прекрасным созданием.

— Не совсем похоже на того оракула, которого вы себе представляли? — рассмеялся Нишида.

— Вы проделали долгий путь, чтобы попасть сюда, — произнесла Аллибис. — Я дам вам возможность увидеть, как обретает плоть одна из ваших грез.

— Как это? — Ева удивленно распахнула глаза.

Аллибис показала на вершину скалы, откуда падала вода.

— Там, наверху, — Долина Грез, где можно увидеть, как сложилась бы ваша жизнь, если бы ваша мечта осуществилась. Это испытание требует внутреннего равновесия и зрелости. Вы должны будете наедине встретиться с ней. Только вы и ваше сознание.

Никто не знал, навстречу чему идет, но каждого охватило страстное желание получить этот опыт. Это желание заставляло их почти бежать.

Аллибис подвела гостей к туннелю, из которого несколькими минутами ранее появилась сама, и жестом пригласила всех следовать за ней. Дно туннеля было песчаным и сырым, словно дно реки, и путники с трудом вытаскивали увязавшие по щиколотку ноги. Пахло мхом и водой. Зак коснулся стены и обнаружил, что она скользкая и липкая.

Через некоторое время — они пробирались молча и в полной темноте — впереди забрезжил розоватый свет, похожий на свет зари. Пройдя еще немного, они оказались в небольшой, идеально круглой пещере, которую освещало длинное алое пламя зажженных свечей, прилепленных к стенам. Над головами что-то загрохотало, и они догадались, что это вода снова устремилась в озеро.

— Эта пещера — зеркало ваших мыслей. Вы можете осветить его силой своей мечты, и оно наполнится формой, цветом, содержанием, музыкой. — Аллибис бросила короткий взгляд на Еву и продолжала:

— Нет ничего важнее мечты. Она питает нас и дает надежду. Мы ткем полотно своей жизни, стараясь воплотить мечту или хотя бы приблизиться к ней.

Аллибис взлетела, приблизилась к Нишиде и тихо добавила:

— Мечты рождаются от наших чувств. Вот что мы такое. Чувства. Ничего кроме чувств.

Зак, сев на землю, не стал ждать, когда Аллибис закончит свою речь. Он просто сконцентрировался на своей мечте — снова увидеть родителей. Перед его глазами появилось лицо матери. Она поцеловала его. Отец стоял рядом, он чувствовал его крепкое объятие.

— Когда я снова встречу их?

Это был вопрос, на который он не знал ответа и который мучил его днем и ночью.

Образы прошлого появлялись перед ним один за другим. Все было таким реальным. Зак снова видел свой дом и сад. Чувствовал во рту вкус вишневого варенья, которое варила летом мать. Слышал голос отца, зовущий его по имени. Неожиданно видение изменилось: сквозь образ дома и сада проступил какой-то зловещий темный пейзаж. В нос шибал острый запах пота, тело болело. Зак испугался и растерялся, ему хотелось бежать, и тут он повернулся и оказался лицом к лицу с прекрасной светловолосой девушкой. Он точно где-то встречал ее, но где? Зака трясло, в висках пульсировала боль. Неожиданно в сознание ворвался голос матери, нежный и вместе с тем суровый, настойчивый. Дай ей руку, приказывала она. Дай ей руку. Дай ей руку.

Все стихло. Видение исчезло. В пещере снова было темно. Зак повернулся к Оракулу. Она стояла рядом. Она видела. Она знала.

— Я вновь пережил свое прошлое. Я снова ощутил тепло и любовь своих близких. Потом появилась девушка. Я ее не знаю, никогда раньше не видел… Мама говорила мне о ней…

— Эта девушка могла быть воплощением твоей мечты, — спокойно ответила Оракул. — Ты спросил себя, когда сможешь увидеть своих родителей. Долина Грез говорит, что для этого ты должен понять, где найти внутреннее спокойствие.

— Я не понимаю.

— Будущее неоднозначно. Не существует готового сценария твоей жизни. Все зависит от тебя. От твоей души. От твоего внутреннего существа. От решений, которые ты захочешь принять. От твоего мужества в час испытаний. Я только могу сказать тебе, что ответ, который сегодня темен для тебя, может стать ясным завтра.

— Но кто та девушка? — спросил Зак.

— Сейчас это не важно. Встреча с ней случится в свое время, если ты сам подготовишь для нее свое будущее.

Тем временем Ева закрыла глаза и сосредоточилась на своем единственном вопросе.

Моя музыка когда-нибудь будет иметь больший смысл?

Она очутилась в деревянной церкви в Мэпл-тауне. Из-под ее пальцев, бегающих по клавишам старинного пианино, била ключом такая восхитительная музыка, что зрители растворились в ней, не спуская восхищенных глаз с юной пианистки. Ее душа летела, сердце пело, и ей казалось, она переживает мгновения высочайшей гармонии.

И все же чего-то не хватало…

Ее музыка способна на большее…

Видение изменилось. Теперь Ева сидела за старым роялем в маленькой, холодной, темной комнате. Квартира, где они жили вдвоем с матерью… Она играла для нее — чтобы доставить ей радость, рассказать мелодией о небе, солнце, ветре и весенних цветах, которые мать не может увидеть. В этот миг для Евы не существовало ничего более важного, чем сияющая, гордая улыбка женщины, самоотверженно растившей ее и пожертвовавшей всем ради того, чтобы талант дочери рос и раскрывался. Сердце Евы переполнилось любовью и благодарностью.

Видение снова изменилось. Девушка стояла на вершине невысокого холма и смотрела вниз на выжженную черную равнину, по которой двигались орды чудовищ. Это были не люди и не звери — страшные, уродливые, лишенные души создания, которые словно гнали перед собой волну гнева и злобы. Ева не знала, кто они, но понимала, что их появление несет страдание и муки всему живому. В горле пересохло, колени дрожали. Ева впервые видела ужасное лицо Смерти.

Часть ее сознания вспомнила о музыке, которую Ева сочиняла по ночам, стремясь передать через нее всю гамму своих чувств. Каждый раз, возвращаясь к своему произведению, Ева чувствовала его незавершенность и принималась менять рисунок мелодии, выбрасывая из него ноты и вплетая новые. И все равно это было не то.

Но сейчас музыка — ее музыка, настоящая музыка, — зазвучала в голове, девушка подняла руки, опустила их на клавиши невидимого пианино и начала играть. Песня рождалась прямо из воздуха, которого касались ее пальцы, она робким ручейком потекла в долину, а потом обрушилась на чудовищ, словно водопад из света, любви и мечты. Армия демонов дрогнула и остановилась. Одни выли, другие закрывали уши руками и наконец все как один опустились на колени и превратились в хлопья серого пепла, который развеял прилетевший теплый ветер…