Этот мир придуман не нами (СИ)

— Владыка, что это? — Пуррт указывает на ласты.

— Плавники вроде рыбьих. Одеваются на ноги, чтоб быстро плавать. Поварешку не видел?

— Там она, — машет рукой в сторону палатки. Позвать?

— Зови.

— Поваррешка, выходи! С тобой Владыка говорить будет, — орет во все горло этот нахал, сложив ладони рупором. И скалится во всю пасть.

— Кричать-то зачем? Да, сколько у вас зубов?

— Сорок. А у вас?

— У нас только тридцать два, — вздыхаю я, чисто на автопилоте заговаривая Пуррту зубы.

— Ты звал меня? — подбегает Поварешка. Обнимаю ее за плечи, веду к озеру.

— Видишь, какая вода мутная? Что будешь делать?

— Наполню ведра водой, дам отстояться, буду черпать чистую сверху. Еще можно из фонтанов брать, там всегда чистая.

— Подойди к Линде или Мухтару, попроси фильтры для питьевой воды. Они объяснят, что с ними делать.

— Спасибо, господин.

— Что у вас за шум в палатке?

— У Татаки на хвосте начала расти шерсть. Идем, покажу! — радуется Прварешка.

Толпа у входа в палатку расступается, нас пропускают внутрь. Откидываю занавеску из одеяла, которая делит палатку пополам…

— И-и-и!!! Мужчина!!! — бьет по ушам девичий вопль.

— Какой же это мужчина? Это твой Владыка! — Татака получает подзатыльник от Ррады и замолкает.

— Не надо шуметь. Я тебя голую не в первый раз вижу, — пресекаю возможность возражений. — Покажи хвостик.

Смотрю на хвост. Каким был, таким и остался. Голый, покрыт розовой, местами шелушащейся кожей.

— Ты рукой проведи, господин, — подсказывает одна из новых девушек. Кладу хвост на ладонь, другой провожу сверху. В одну сторону — гладко. В другую — чувствуется характерная небритость.

— Действительно… По этому поводу сегодня вечером объявляю танцы!

Еще вчера собирался объявить выходной. Вот и повод.

К завтраку хвостик Татаки ощупали все жители оазиса. Не только коты, но и люди. А вот с выходным получилась неувязка. Аграрии ничего против выходного не имели. Притащили останки навеса для гостей, разобрали на доски и принялись сколачивать мебель.

Но строители и гидротехники… Они еще не все игрушки проверили в работе. В общем, странный день получился. Парни без всякой мнемотехники учились управлять механизмами, а девушки устроили народное гуляние вдоль канала. Если учесть, что стенки канала получились крутые и рыхлые, маленькие оползни случались то и дело без всякого внешнего воздействия, то гулять по самому краю было опасно… Что и привлекало девчат. С визгом отскочить от края, когда песок поплыл под ногами — это же так весело!

Подозвал к экрану Мухтара.

— Шеф, это все из-за спешки. откосы канала должны быть тридцать градусов. Но вода подступала, нам некогда было стенки формировать. Еле-еле успели расчетную глубину выбрать

— С вертикальными стенками?

— Ну да… Свободные откосы. Мы же машину испытывали, а не канал рыли.

— Значит, говоришь, вода поступала. Идем к Стасу.

Стас готовил очередной курс обучения для Миу. Отвлекать не хотелось, но…

— Слушай, гений аналитики, как отразится на поступлении воды увеличение вдвое площади дна и длины береговой линии озера?

Стас потер кулаками красные глаза.

— На какое-то время возрастет, потом снизится почти до прежнего уровня. А затем начнет неуклонно возрастать. Уровень озера поднимется почти на два метра относительно нынешнего. Это когда до нас дойдут воды Таррвы.

— Два метра — вода будет плескаться у самых палаток, — прикидывает Мухтар.

— Нескоро еще. Через пятнадцать местных лет, не раньше, — успокаивает Стас. — Скажу больше. Через тысячу лет здесь будут джунгли. Как в прошлом. Разумеется, если местное население не вмешается.

Выходим из аналитического центра впечатленные. Всего пятьсот кубометров воды в секунду — и пустыня превратится в джунгли…

Из камбуза доносятся странные звуки. Сигнал СОС писклявой морзянкой. Переглядываемся и ускоряем шаг.

Пищит и мигает красной лампочкой посудомоечная машина. Рядом — напуганная Миу с виновато поджатыми ушками.

— Так… — говорит Мухтар, выключает машину и снимает верхнюю панель. — Так… — повторяет он, извлекая из недр отбитое горлышко литровой стеклянной банки. Насколько помню, в таких банках Линда пронесла на борт соленые огурчики домашнего посола.

— Вот такое — Мухтар качает перед носом Миу осколок — никогда не суй в машину. Машина не умеет мыть банки. — Осколок летит в утилизатор, а Мухтар склоняется над машиной, извлекая следующий.

— Стажерка виновата. Стажерка готова понести наказание, — лопочет Миу.

— Подожди, Мухтар. Миу, в этой банке были соленые огурцы?

— Да, хозяин.

— Где они?

— Стажерка их съела.

— Весь килограмм?

— Стажерка попробовала сначала немножко. Но они были такие вкусные… Стажерка сама не понимает, как это получилось.

— В прошлый раз тебя чуть наизнанку не вывернуло от маленького кусочка, — Мухтар удивлен не меньше меня.

— Стажерка думает, ее организм освоился с пищей людей.

— А я думаю, твоему организму каких-то минералов не хватает, — Мухтар направляется к компьютеру в углу столовой и вызывает на экран журнал исследований Миу. — Нет, ну это же надо!!!

— Что такое?

— Соленые огурцы и маринованные огурцы, — поворачивается к нам повеселевший Мухтар. — Две одинаковые банки. Для человека — почти без разницы. Но Миу отравилась маринованными. А сейчас съела соленые! Дело не в огурцах, а в маринаде. Думаю, в уксусе. Миу, проверять будем?

— Нет-нет! — пискнула Миу. Поджала ушки и спряталась за мою спину.

— Влад, загляни, — зовет меня Стас за час до танцев. На одном из экранов картинка с камеры охранного периметра. Линда ведет за собой в пальмовую рощу шестерых котов. Рассаживаются кружком в тени.

— Парни, сейчас я вас буду зверски ругать, — оптимистично начинает она. — Новенькие уже много дней среди нас живут. Почему до сих пор в ошейниках ходят?

— Так ты, госпожа, не давала разрешения снимать ошейники, — удивленно отвечает серый строитель.

— А сам снять не догадался?

— Как можно? Ты ж за них деньги платила. С чужой рабыни ошейник снять — это воровство…

— Блин! — Линда зажмурилась и помотала головой. — Я с вами с ума сойду! Трудно было напомнить? Сегодня вечером танцы. Хороший повод снять ошейники. Все поняли?

— Это первый эпизод, — комментирует Стас. — А вот второй, — и пускает картинку на другом экране.

На территории, огороженной двойной шпунтовой стенкой, Линда сидит в кабине экскаватора и роет котлован под фундамент водокачки. Рыжий парень подводит за руку к экскаватору серую девушку в ошейнике. Линда останавливает экскаватор, высовывается из кабины и кричит:

— Куда вы под ковш лезете? Вам жить надоело?

— Госпожа, спустись, слова есть, — кричит в ответ рыжий. Линда спускается. Даже по спине видно, что недовольна.

— Она не хочет снимать ошейник, — парень указывает пальцем на серую девушку.

— Это еще почему? — разворачивается к ней Линда.

— Я никогда не выйду замуж за рыжего без хвоста. У меня гордость есть! — отвечает серая и поджимает ушки. Линда меряет ее взглядом.

— Хорошо. Кто из серых парней тебе нравится?

— Зачем серые? Не надо никого. Я послушная рабыня! Ты меня рыжему отдала, пусть так и будет! Я против твоего слова не иду, госпожа.

— Значит, наложницей с рыжим согласна, а замуж — нет?

— Рабыня своей воли не имеет. С кем приказали, с тем и живет. А по своей воле я за рыжего не пойду!

— Дурдом! А ты что скажешь? — обратилась к парню.

— Пусть носит ошейник, если ей так нравится. Родит мне ребенка — еще раз поговорим.

— Делайте что хотите, — Линда развернулась и полезла по лесенке в кабину экскаватора.

— Уже второй случай, — замечает Стас. — Дурные примеры заразительны.

— А первый кто?

— Первый — Миу.

Танцы прошли весело. Мухтар не зря назвал женский контингент клумбой. Девочки постарались. Получилась забавная смесь ярких праздничных сельских одежд с высокой модой Дворца. По-настоящему отожгла Поварешка. Сама черная как ночь, а топик и миниюбка белые. Не просто белые, а с искрой! На левом запястье белая манжетка. И белые туфельки. Надо сказать, стильно.