Воин Сновидений

В редакции меж тем раздавались шаги: «невидимый нелегал» обследовал комнату. Потом шаги прошлепали в кухню, там что-то стукнуло, звякнуло, и невидимка вернулся обратно. Слышно было, как он подобрался к столу фотокорреспондента Аверченко и надолго притих, доносилось только напряженное сопение.

В самый разгар работы над текстом Сати вдруг вспомнила про гостя и спохватилась.

– Раб лампы! Эй, раб лампы! Ты где?

– Тут, – после паузы выдавил Джулис. Сати повернулась на стуле и уставилась на стол Аверченко. Там среди бумаг валялся свежий номер «Интим-газеты», раскрытый на полосе фотографий.

– Что это? – сдавленно проговорил «раб лампы».

– Где? – Сати рассеянно посмотрела на полуобнаженную красотку, которая зазывно улыбалась с разворота. – А-а… газета. Что, газет не видел? Это Аверченко у нас читает. Ходит в дружественную редакцию и берет на халяву. Ладно, не до тебя мне… – Она повернулась к монитору.

– «Ресторан „Таежный“ славится своей изысканной кухней, которая… которая»… господи, есть-то как хочется…

– Картинки… – просипел невидимка.

– Какие еще картинки? – недовольно спросила Сати. – Где? А… фотографии. Ты что, картинок не видал?

– Да, но…

– «В нашем ресторане вы всегда сможете отведать изысканные блюда…» – Сати развернула буклет. – Кролик, тушенный в сметане… Оленина под брусничным соусом… нет, это издевательство какое-то… кулебяка… еще и кулебяка!

Она пошарила в рюкзаке, вытащила конфету, сунула в рот и покосилась на стол Аверченко. Там сами собой, с тихим шелестом переворачивались газетные листы и слышалось сосредоточенное сопение.

Сати вернулась к работе.

– «Особенно широко представлены рыбные блюда»… так… блюда… «Лосось, запеченный с картофелем и свежим укропом, будет украшением любого стола»…

Шелест страниц прекратился, потом раздался долгий негромкий вздох.

Сати оторвала взгляд от текста.

– Слушай, раб лампы, – раздраженно сказала она, – прекрати завывать! Я работаю!

Она снова уткнулась в монитор, но через минуту не выдержала и снова повернулась на стуле.

– Что притих? Нравится? Хочешь, я тебе целую подшивку из кладовки притащу? Такого насмотришься!

– Да… нет… – пробормотал полузадушенным голосом невидимка. – Фу… Жарко тут у вас что-то… мне надо на воздух. На свежий воздух, глоток прохладного воздуха… чтобы успокоиться. Я, пожалуй, пойду… Где у вас выход?

– Во-во, – обрадовалась Сати. – Иди, иди, голубчик. Некогда мне с тобой возиться…

Она ткнула пальцем в окно.

– Улицу видишь? Это Красная линия. Если пойдешь по ней все прямо и прямо… никуда не сворачивая, то справа будет такое красивое здание с вывеской «Театр музыкальной комедии». Обогнешь его и в сквере, вполне возможно, отыщешь своего друга, великого мага Тильвуса.

– Там его владения? – спросил невидимка слабым голосом, следуя к двери и натыкаясь на стулья.

– Что? А… Точно. Хорошее слово подобрал. Именно владения! Он на широкую ногу живет. Давай, двигай отсюда. И если ты заблудишься в городе и помрешь с голоду, пытаясь отыскать своего друга, меня это не касается. Я свой долг гостеприимства выполнила.

И она снова уткнулась в монитор.

Ночь опустилась на город, шумные улицы опустели, под светом желтых фонарей дремала пустынная Красная линия, светились витрины магазинов, недвижно стояли манекены в гулких торговых залах. Свежий ветер с реки шумел в кронах тополей, мигали огоньки бакенов на фарватере.

Сати спала спокойно, потому что в эту ночь чужие сны не беспокоили ее, но и без того виделось ей нечто удивительное.

Снилось, что туман, укрывающий реку, затянул набережную, пополз вверх по широкой каменной лестнице и поднялся на площадь. В белой мгле скрылись дома и памятники, цветники и скамейки, затейливый старинный особняк Управления пароходства и безликий стеклянный дворец профсоюзов. И когда все это исчезло, произошли странные вещи: вместе с речным туманом в город вошли маги. Первыми вынырнули из тумана маленькие бородатые существа с метлами – гномы-мусорщики. У них был озабоченный и недовольный вид. Они принялись шаркать метлами по брусчатке, сметая обрывки газет, стаканчики из-под кофе, целлофановые пакеты. Один из гномов зашел в стеклянный куб остановки, вытащил из-под лавочки пластиковую бутылку и, ворча что-то себе под нос, бросил в урну. Во всех зданиях на Красной линии сам собой вспыхнул свет, и оказалось, что и в домах, и на улице полным-полно самого разного народа. Зазвенел колокольчик над дверью аптеки, сквозь большое зеркальное стекло видно было, как, стоя на табуретке, хлопочет за кассой маленький человечек с длинной седой бородой, в колпаке со звездами. Время от времени он спрыгивал с табурета, бежал за каким-нибудь снадобьем, потом снова оказывался за прилавком, тыча пальцами в кнопки сверкающего кассового аппарата «Самсунг». Человечек подхватил серебряный совок, запустил в плетеный короб, насыпал в маленький пакетик мерцающий фиолетовый порошок, ловко перевязал пакет шнурочком и с поклоном протянул посетителю.

Стуча деревянными башмаками, через мостовую пробирался кобольд, странное существо с собачьей головой, маленькими рожками и длинным крысиным хвостом. Кутаясь в красные лохмотья, кобольд перебежал дорогу, сердито оскалился на гнома и нырнул в дверь с табличкой «Управление геологии. Разработка месторождений и полезных ископаемых».

За столиками уличного кафе сидели люди с нездешними лицами, с глазами такими древними, словно они видели, как рождался этот мир, а перед ними на пластиковом столе плясало небольшое пламя, в котором безостановочно сновала саламандра, то свиваясь кольцом, то выгибаясь, то выбрасывая целый сноп холодных белых искр. Допив кофе, посетители поднялись, один из них небрежно смахнул ладонью пламя и сунул саламандру вместе с языком огня в карман.

Из переулка верхом на грифоне выехал темноволосый человек, огляделся, спрыгнул на землю, привязал поводья к перилам лестницы возле таблички «Парковка для спецтранспорта» и направился через улицу к зданию военной комендатуры.

А посредине площади стоял светловолосый человек с зелеными глазами, в кольчуге в виде чешуи дракона, рассматривал город и чему-то улыбался.

В приморском городе спал Никита, слушая сквозь сон шум прибоя. Сны ему снились обычно двух видов, о детстве или о работе. Сейчас он видел производственный сон: в конторе наступил золотой век. Локальная сетка не собиралась падать, менеджеры из отдела доставки твердо запомнили, что для того, чтобы принтер заработал, его нужно включить в сеть, главный бухгалтер научилась сохранять документы в своем компьютере, а отдел рекламы, наоборот, разучился качать из сети порнофильмы за счет конторы. Шеф разрешил пить на работе пиво, а потом и вовсе уехал куда-то в командировку на полгода, и в редакции воцарились благодать, тишина и покой. Тут Никита испытал небольшое беспокойство оттого, что Сати до сих пор не несет на верстку рекламные полосы, и проснулся.

В музыкальном магазинчике, на партитуре «Спящей красавицы» чутко дремал серый кот Скрябин, на душе у него было неспокойно. Он постоянно возвращался мыслями к вчерашней встрече. Возможно, люди ничего особенного и не заметили, что с них взять, но он, кот, сразу раскусил, что за фрукт этот случайный прохожий, и теперь жалел, что не унес лапы вовремя, да еще по привычке нахамил. А хамить таким личностям – дело опасное.

Потому-то весь день настроение у Скрябина было неважное, и кот пытался выразить это как мог: разодрал газету «Музыкальная жизнь края», демонстративно использовал в качестве туалета вазу с пальмой, а когда сотрудники магазина позвали его обедать, постарался донести до них очень важную мысль – у него плохое настроение и все, все они в этом виноваты!

И чтобы им было понятнее, кот наотрез отказался обедать, съел только немного свежего лосося, отведал домашнего паштета из печенки, половину вареного яйца, две оливки, ломтик курицы, рыбную котлетку и кружок колбасы. А к остальному и не притронулся. Увидев такое, музыковеды встревожились не на шутку и позвали заведующую. Прибежала полная белокурая дама, увидела почти нетронутый обед, переполошилась и подхватила кота на руки.