Воплощение (СИ)

- О, вы точно оцените! - старик суетливо потёр ладони, блеснув в жёлтом свете коридорных ламп очками. - Помните Кристину Майер?

- Вашу чокнутую ведьму, умеющую левитировать только полностью голой? - вспомнил эксцентричную блондинку Генрих. Без труда - девушка, несмотря на полный хаос, царящий стараниями наставника в белокурой головке, была из тех, кого мужчины забывают… долго и тяжело. - Да, на нашего фюрера её… таланты произвели большое впечатление.

- Так вот, её изнасиловали! - радостно поведал австриец, как будто сообщил о чём-то очень хорошем.

- Почему-то меня это вовсе не удивляет, - пожал плечами Гиммлер. - При её-то поведении. Вашими стараниями заставить фрау надеть хотя бы шинель можно было только зимой…

- Её изнасиловали в холде, - не слушая патрона, продолжал заливаться соловьем Карл-Мария, - один из работников-раскопщиков, Герман Вернер!

- И ради того, чтобы мне это сообщить… - начал закипать рейхсфюрер, и вдруг осёкся. - В холде?

На демонстрации молодая ведьма не только могла удерживать себя в воздухе - честно говоря, получалось это у неё не особо уверенно - но и могла швырять силой мысли различные предметы. До силы выстрела пушки её способностей значительно не хватало, но вот отправить в короткий стремительный полёт, допустим, бревно вполне получалось. Вместо бревна мог быть и человек - уж чего-чего, а вот гуманизма и сострадания к ближнему своему за птенцами Вилигута и Хильшера не наблюдалось совершенно. Скорее наоборот.

- Именно! В месте Силы! - Карл-Мария едва не приплясывал на ходу. - И он её не бил внезапно по голове, если вы об этом подумали. Просто взял за руку - и она ничего не смогла ему сделать.

- Избранный… - прошептал Гиммлер, но тут же справился с волнением. - Вы его проверяли?

- И не раз, - подтвердил мистик, - результат повторяется. Более того, в ходе последних экспериментов он смог, удерживая Кристину, слабо влиять на расположенные рядом объекты. Я рискнул проверить его способности на себе - и тоже сработало! Мой Небесный Огонь в такие моменты с трудом меня слушался и утекал вовне, словно вода из дырявой чаши…

- Я понял, - резко оборвал соратника Генрих. - Он здесь?

- Избранный в этой камере, - остановился наконец у нужной двери Вилигут. - Мы на всякий случай задержали остальных разнорабочих и весь прочий персонал, но проверка показала отрицательный результат. Они тоже тут…

- Эти меня не интересуют, - отмахнулся от трёх десятков “чистокровных” и проверенных товарищей, состоящих в одной с ним партии рейхсфюрер СС. - Режьте на части, приносите в жертву, используйте в опытах - главное, чтобы они молчали.

- Будет исполнено, - отставной австрийский полковник дёрнулся, непроизвольно выпрямляя спину и прерывая начатое движение воинского приветствия. - Мы уже нашли семью Германа Вернера и везём сюда. Правда, если верить переданным вами манускриптам, шанс на наличие тех же способностей у родственников исчезающе мал…

- Всё равно проверяйте… Только вежливо и аккуратно, а не как обычно, - распорядился Гиммлер. - Герман здесь? Открывайте, я сам с ним поговорю. Вы всё правильно сделали, герр Вилигут, но теперь нам нужно его добровольное сотрудничество во славу Нации.

Генрих задумался, и сам себе кивнул:

- И подготовьте отряд только из неодаренных для поездки в Швейцарию. Начинаем работы по проекту “Зеркало”. Если сможете получить хоть какой-то результат, считайте, что вписали своё имя золотыми буквами в историю Третьего Рейха. Про такие мелочи, как подчинение “Аненербе” лично фюреру, выделение в самостоятельную организацию и неограниченные фонды для исследований я даже не говорю*...

[*1 января 1939 года “Аненербе” стала независимой организацией и получила прямое расширенное финансирование из бюджета Третьего Рейха, наравне с ракетной программой фон Брауна и работами по созданию атомного оружия.]

Часть 2, глава 11.

Часть 2. Кадры решают всё.*

[*И.В. Сталин, 1935 год.]

11.

Лето! Каникулы! Каждый день можно открывать глаза и понимать: сессия осталась в прошлом. Не навсегда - о, нет, конечно. Пока - не навсегда. И уж точно у меня впереди много пробуждений, когда можно не начинать свой день с планирования по часам и минутам, а просто плыть по течению, лениво подчиняясь неизбежным обстоятельствам вроде голода, жажды…

- Сыночек, ты проснулся? Завтрак уже на столе и остывает!

…или родителей. Блин.

- Сыночек? - хмуро п‍е​респро​сил я у м​​атери, добравшись до кухни.

Родительская квартира‍ - после практически года жизни на съёмной - казалась неуловимо-чужой. Кроме того, как внезапно выяснилось, чашки, ложки, тарелки и прочие предметы первой пищевой необходимости, мать кладёт совсем не так, как мне удобно. Вчера, например, я битых десять минут искал средство для мытья посуды и щётки, перерыл всё. И, разумеется, не догадался, что кто-то может умудриться положить искомое под раковину.

- Сыночек! - с энтузиазмом откликнулась родительница. - Доброе утро!

Я покосился на часы, показывающие восемь тридцать, и мужественно промолчал. Вместо этого поинтересовался другим:

- Ты раньше не называла меня так… уменьшительно-ласкательно.

- Ты вернулся домой, и я только теперь поняла, как по тебе соскучилась! - посмотрела она на меня с глупой улыбкой.

Я опять проглотил всё, что было готово сорваться с языка: отлично выучил, к чему какая реплика приводит. “Я уже большой, мам.” - “Раз ты так говоришь, значит, ещё маленький.” “Мне семнадцать уже, если что” - “О, ну тогда тебя уже не должны задевать сюсюканья, правда?” Иногда даже самые близкие люди безумно бесят, и ничего не поделаешь. Все, кроме Ми. Наверное, потому, что она совершенство и идеальная девушка - вот без всякого преувеличения.

Последнюю мысль я отправил по телепатическому каналу, подкрепив нужной волной чувств. Ответная волна тепла, приправленная малой толикой слегка игривого смущения, заставила меня блаженно улыбнуться про себя, и в реальности тоже. Вот так гораздо лучше, чем “радовать” родительницу кислой рожей… А, чёрт!‍

-​ Мама,​ это что?​​ - улыбку удержать не удалось.

- Сырники, - радост‍но ответила она, и добила: - со сгущёнкой. Что-то не так?

Говорят, если завтрак невкусный, значит вы его едите на двое суток раньше, чем нужно. В детстве я терпеть не мог помидоры, зелёный лук, почему-то горох и ещё уже не помню что. Постепенно пропущенные по обстоятельствам обеды в школе убедили меня в обратном, а уж после начала студенческой жизни я и вовсе серьёзно пересмотрел свои взгляды на питание. Ну там, знаете: “горячее не может быть сырым” и “съедобное не может быть невкусным”. Тем не менее, сырники так и остались в моём чёрном списке вместе с капустой-брокколи. Бывает. Не могла же мать про эту мою маленькую слабость забыть за год?

- Я не ем сырники, ты же знаешь, - аккуратно отодвинув от себя тарелку, напомнил я.

- Что за глупости? - тарелка была решительно задвинута мне под нос. - Ешь! Ещё варенье есть, если сгущенки не хочешь. Малиновое!

- Серьёзно? - я посмотрел на мать поверх румяных оладушек и, на всякий случай, принюхался. М-да, всё так же воротит, как и раньше, от одного запаха. - Мам, а ничего другого нет?

- Неужели творог был скисшим? - мама ничтоже сумняшеся отломила кусочек сырника рукой прямо на моей тарелке и отправила в рот. - Умм, нофмально фсё. Не понимаю, чего ты раскапризничался, как маленький?