Исполнение желаний

Так, посмеиваясь, он и добежал до корпуса. Не успел протянуть руку, как дверь открылась, и понеслись товарищи. Лён стоял и смотрел на них, пока они с разговором, смехом, шуточками и приколами валили на волю.

— Лёнька, ты чё?! — налетел на него Миняшин. — Курить ходил?!

— Ага. — согласился тот. Кажется, всё в порядке. Никто не ахает, не бросается с распросами, не таращит зенки.

— Что, уже?! А мы уж не знали, чего врать будем! — обрадовались Костян с Федюном.

Лён едва вспомнил, как их зовут. И удивился: чего это они так встревожились о его отсутствии?

— Держи курку. — суетился пухлощёкий колобок. — Бежим в столовку.

Лён не был голоден — после замка Гонды! Но, всё же было любопытно взглянуть на эту самую столовку. Поэтому оделся и пошёл вместе с товарищами. Те возбуждённо переговаривались меж собой. Всё дело, как понял Лён, сводилось к тому, что они очень за него переволновались. А почему?

— А где же Платонова?! — вдруг вспомнил про дороге Костян.

Хорошо, что хоть на этот вопрос он может ответить.

— Платонова уже дома. Её посадили прямо в автобус.

— А что ты такой заторможенный? — насторожился Федюн. — Что-нибудь не так?

— Всё так. — ответил Лён и удивился: что за суета такая?

— Ты правда на себя не похож. — подтвердил слова Федюна Костя.

— Просто устал. — успокоил их Лён. А сам про себя немного рассердился: он должен оправдываться перед ними?!

— А что там было? Какая сказка? — тут же заинтересовались эти двое.

Ну вот.

— Платонову я нашёл у семи гномов. — соврал Лён. — Потом отвадил от хаты гадкую старушку.

Приятели расхохотались и активно принялись выспрашивать подробности. Сам себе удивляясь, Лён вдохновенно сочинял детали. Потом увлёкся и живописал, как тащился вверх по старой деревянной лестнице вместе с зайчиками, оленятами, утятами, лисятами. В волосах путались синички, застревали голуби с голубками. Потом споткнулся о черепаху. В результате, прибежал к лохани, когда всё уже прилопали. Потом вернулись гномы, и лесная братия побежала обратно. Его уронили, он покатился по ступенькам. А сверху свалилась черепаха. После прятался в каких-то сундуках, пока хозяева уминали пироги. Далее был концерт на домашних инструментах. В общем, всё нормально.

— Так и ушёл не солоно хлебавши! — развеселился Чугун. — А как же принц?!

— Я и был принцем! — рассердился Лёнька. — Думаешь, приятно обманывать Платонову?!

Костян вспомнил про Забаву и приутих немного. Платоновой тоже обломилось?

В-общем, никто ничего не заметил, и это было очень хорошо. Как выснилось, он отсутствовал, как и обещал приятелям, всего два часа. Даже бдительный Миняшин ничего не заподозрил.

— Ворона не видали? — осторожно спросил Лён.

— Какого ворона? — удивился Федька.

— Нет. — сумрачно ответил Чугун. — Я этому гаду хвост оторву! Пусть только явится, вражина!

Волшебник про себя немного посмеялся. Бедный Костя, как тебе с Забавушкой Потятишной не подфартило! Жизнь становилась двусмысленной.

— А я с такой девчонкой познакомился! — продолжал меж тем Федюня. — сегодня на танцах покажу.

Танцы! Да, они ведь тут развлекаются танцами. Вот интересно, а на Селембрис танцев что-то не было. Хотя, просто некогда было — всё носился, спасал кого-то. Надо было поразвлечься хоть немного, пока был маркизом Карабасом. Но, Вавила всё испортил своими дурацкими приколами, вот Лён и растерялся. Его прямо тошнило от того фарса, в который обратилась сказка про кота в сапогах. Или в гриндерах.

Он опять развеселился. Собственно, что ему стоит взять и создать то, что отвечало бы его потребностям! Перстень может всё. Перстень Гранитэли! Ведь это гораздо могущественнее его собственной слабой магии, которая, к тому же всегда его подводила. Да, он может и должен выяснить, кем он был. Кто такой Говорящий-Со-Стихиями.

У Лёна закружилась голова. Он снова почувствовал прикосновение этой таинственной личности. В её глазах всё виделось иначе: тусклый безсолнечный день наполнялся красками, едва слышно шептали сосны, источая острый аромат. Он оторвал глаза от затоптанного снега, от окурков и бумажек и посмотрел в сторону поляны, откуда прибежал пару часов назад. Ему что-то рассказывали, он слушал, кивал, смеялся, подавал реплики, а сам был уже не тут. Когда уйти?

Вечером были танцы. Пацаны, конечно, заправились пивом, а кое-кто и кое-чем покрепче. Вожатые всегда ломали головы, гадая: как удавалось их подопечным доставать в лагере выпивку. Подозревали контрабанду, но улик не находили.

Все стремились выглядеть старше и солиднее. Немного забавно было видеть, какие небрежные позы принимали они, старась не подать виду, что внимательно следят за передвижениями противоположного пола. Девочки были хоть куда! На все вкусы. Одинаково плевались, матюкались и хохотали. В большом душном зале полно народу. Тут же отираются младшие отряды со своими бесконечными семечками.

Обстановка возбуждала, и Лён почувствовал, что приобщается к общим настроениям. Тем более, что подбор музыки вполне неплох. Принцесс тут, конечно, не было, но это всё нормально. К недовольству большинства, то и дело включали медленную музыку. Но, пришлось уступить, поскольку это нравилось девчонкам.

К своему удивлению, Лёнька обнаружил, что пользуется популярностью — с ним охотно танцевали. Ещё в прошлом году никто не обращал на него внимания, а тут сами приглашают. Вот и теперь подошла, кажется, Света Волошина из их отряда. Он не находил рэперш привлекательными, особенно не фартили висящие под задом штаны. Надо сказать, что в отношении противоположного пола он был занудливо консервативен, но показывать этого нельзя. Поэтому он обнял девушку и начал медленно переступать в такт музыке. Девочка была красивой и танцевать с ней приятно. Даже пирсинг в ноздре не портил общего впечатления. Он с сожалением расстался с ней.

— Лёлё, ты нарасхват. — ехидно подметил тощенький Миняшин.

Ну вот, теперь будут подкалывать! К тому же Федюн растрепал про Лёнькино детское прозвище. За одно это надо превращать в лягуха.

— То-то ты ночами всё исчезаешь! — не унимался Миняй.

— Ты тоже исчезай ночами. — рассеянно отозвался Лён. Настроение испарилось. Он вышел на улицу. Там курили, хохотали над анекдотами, лупили друг друга по спине парни из старших отрядов.

Лён посмотрел наверх и изумился. Как можно быть такими пошлыми под этими вечными звёздами?! Зрелище было настолько захватывающим, что он перестал слышать матерщину.

— Чугуна ищешь? — хлопнул его по спине проходящий мимо знакомый пацан. — Он вон там торчит один. Ждёт тебя, наверно. Один не курит, сигареты бережёт.

Чугун стоял, закрыв глаза и прислонясь к ободранной берёзе.

— Забавушка… — нежно шептал он и тянул губами, сложенными гузкой.

Лён беззвучно засмеялся и отчалил.

Ночь всех привлекла к себе, никто не устоял. Не спал один волшебник. Он открыл глаза, посмотрел с улыбкой в никуда и окутался безмолвным светом.

ГЛАВА 18. Башня Гоннерата

В ярко-синем небе, в нестерпимо-пронзительной, безумной глубине парил грифон. Орлиные глаза пламенели разумной мыслью. Снежно-белые маховые перья едва тревожили колючий холод заоблачных высот. Медвежий мех на выпуклой, как ладья, груди хранил горячей кровь, берёг тепло. Мощные птичьи лапы с крепкими когтями могли держать меч, а при необходимости — гусиное перо. Вторая половина тела его была львиной и покрыта лохматой шкурой цвета пустынного песка.

С высоты он безмятежно обозревал заснеженную неподвижность высоких гор Кентувиора. Нет ни души — в Рагноу всё спокойно. Грифон помедлил, совершил ещё один широкий круг и неторопливо полетел на север, во владения волшебницы Эйчварианы.