Остров перевертышей. Рождение Мары (СИ)

— А электричество? Свечка?..

— Живо, в мой кабинет! — отрезал Эдлунд. — Корсакофф, Маквайан и Ревюрсдоттир! Или мне еще кого-то стоит благодарить за этот спектакль?

Его глаза сузились, он хищно всматривался в толпу учеников, сканируя каждого. Мара впервые видела профессора таким суровым, ей он всегда казался эдаким другом молодежи, веселым, презирающим занудство и формальности. Теперь же директор пансиона предстал перед ними во всей мощи северного правителя. Вечно раздраженная Вукович по сравнению с ним производила впечатление милейшей женщины.

Все молчали. И тут Мара заметила сомнения на лице Нанду. Он колебался и будто бы собирался что-то сказать. Не дай Бог, решит признаться, чтобы его не считали трусом! Мара округлила глаза и едва заметно мотнула головой: «Даже не думай!» Он выдохнул. Вот и славно. Из-за нее и так достанется Брин и Джо, этого более чем достаточно.

— Я предупреждаю, что выясню, если кто-то еще участвовал в этом глупом расследовании. И накажу каждого, — сказал Эдлунд после гнетущей паузы и зашагал к главному зданию.

Вукович, Мара, Брин с мамой и Джо с отцом пошли следом. Студенты перешептывались, родители качали головами, Сара Уортингтон торжествующе улыбалась. Да, летнее солнцестояние в этом году выдалось особо запоминающимся.

Эдлунд настоял на том, чтобы сначала переговорить с детьми без родителей. Их усадили на диван, где когда-то Мара готовилась к первой трансформации, Вукович с недовольным видом устроилась в кресле, а сам профессор долго стоял у окна и молчал, глядя на свет маяка.

— Итак, — произнес он, наконец. — Кто мне расскажет всю историю с самого начала?

— Профессор, это моя затея, — затараторила Мара. — Глупые фантазии, я обещаю, это не повторится! Я втянула Брин и Джо, напугала его, он думал, что спасает Иду. И он бы ни за что не навредил мисс Вукович. Я знаю, что обидела ее, мне стоило прежде поговорить с ней. Я пойму, если вы решите отчислить меня и вернуть в детский дом, это будет справедливо, но прошу, не наказывайте их, они здесь совершенно ни при чем.

— И ты сама догадалась про мелатонин?

— Конечно!

— И где ты про него узнала? — прищурился Эдлунд. — Ты что, прочитала мою книгу?

— Разумеется! Да, именно там я и нашла информацию про мелатонин, — импровизировала Мара, хотя Брин больно ткнула ее локтем под ребра. — И как только увидела список мисс Вукович у Густава, сразу догадалась…

— Очень увлекательно. Только в моей книге нет ни слова про мелатонин. Я уважаю твое желание защитить друзей, но сама бы ты до этого не додумалась. И вина Джо очевидна. Он поступил безрассудно, учитывая опасные размеры его тотема и склонность погружаться в сознание животного. Кроме того, первокурсникам запрещены трансформации без присмотра учителя.

— Но он ведь думал, что речь идет о жизни Иды!

— Что за бред?! — взорвалась мисс Вукович. — Неужели я похожа на убийцу?! «Сейчас — очень», — подумала Мара. А вслух сказала:

— Нет, конечно. Но ведь настоящие убийцы умеют маскироваться. В книгах виновным всегда оказывается самый неожиданный человек.

— Это тебе не книга! — поджала губы Вукович.

— Почему ты не поделилась сомнениями со мной? — спросил Эдлунд.

— А вы бы поверили? Я хотела сначала найти доказательства. И к мисс Вукович я тем более не могла подойти: ведь если бы это была она, то ни за что бы не призналась…

— Как тебе это вообще в голову пришло?! — хорватка вскочила и принялась мерить шагами кабинет.

— Я искала фотографии мамы. И в альбомах за год до ее поступления нашла…

— И ты, конечно, сама додумалась там искать, — саркастично подсказал Эдлунд.

— Да… — неуверенно протянула Мара. — Неважно. В общем, я увидела фотографию, где вы и Коркмаз… А потом, когда мы ему позвонили, и он сказал, что разбил вам сердце…

— Он — что?! — взвилась Вукович и презрительно фыркнула. — Я даже не буду выяснять, откуда у тебя его номер, потому что с меня достаточно новостей на сегодня. Просто доставай телефон и звони ему.

— Но зачем?..

— Немедленно! — рявкнула хорватка.

Мара запустила скайп, и через несколько мгновений на экране возникло лицо турка.

— Ну, здравствуй, Озгюр, — мисс Вукович наклонилась над телефоном и ехидно улыбнулась. — Давно мы не виделись. Ты, наверное, хотел поберечь мое разбитое сердце.

— Мила… Какой приятный сюрприз, — безрадостно ответил Коркмаз. — Счастливого солнцестояния…

— У меня нет времени на любезности. Расскажи мисс Корсакофф правду.

— Какую?

— О том, как мы расстались.

— Ну, возможно, я немного преувеличил, — мялся Коркмаз. — Не то, чтобы я тебя бросил… Скорее, мы не сошлись характерами.

— Озгюр!!!

— Ладно! Хорошо. Это ты меня бросила.

— Потому что…

— Потому что я отвлекал тебя от учебы! Потому что ты не хотела встречаться с тем, кто три раза пересдавал древнюю историю солнцерожденных! Потому что ты вечно находила ошибки в стихах, которые я тебе писал!

— Да, Озгюр, именно так! Из-за твоих глупостей я и сама не добрала баллов! И решила со второго курса эффективнее планировать свое время и не тратить время на ерунду. Отец отправил меня на Линдхольм учиться, а не развлекаться.

Логическая цепочка, которая до этого казалась Маре незыблемой, рассыпалась на глазах. И надо же было послушать человека, который до сих пор играет в плюшевых зайцев!

— Простите, мисс Вукович. Я очень виновата перед Вами. Я немедленно вернусь назад и…

— Меня никто не просил перевоплощаться, — произнес Джо. — Она не виновата.

— И это я нашла в библиотеке фотографии! — вступилась Брин. — Не надо возвращать ее…

— Тише-тише, я все понял. Мара, почему ты вообще решила, что твою маму убили?

— мягко перебил ее Эдлунд.

— Много странного. Почему у меня ожог именно на шее? Как я оказалась на улице? Почему у моей мамы был нож? И если она написала письмо, значит, знала об опасности. Я хотела показать материалы дела мистеру Маквайану…

— Откуда у тебя материалы дела?

Мара вздрогнула и быстро взглянула на мисс Вукович.

— Директор моего детского дома согласилась отдать их мне, — нашлась девочка, не желая снова подставлять свою опекуншу.

— Неужели? — Эдлунд с сомнением всматривался в ее лицо.

— Ладно, — вздохнула Мара. — Я их стянула.

Врать ему было физически невозможно. Теперь понятно, почему именно Эдлунд заправлял пансионом. Этот орлиный взгляд проникал под кожу, от него становилось неуютно и жутко хотелось чесаться. Допрашивать преступников — вот, чем он должен был заниматься вместо науки.

— А на лезвии ножа не было обнаружено ДНК убийцы? — поинтересовался профессор.

— Мы ведь не собираемся поощрять интерес Мары к этому расследованию? — Вукович выразительно подняла одну бровь.

— Разумеется, — опомнился Эдлунд. — А теперь, Мара, бери своих товарищей, и ждите в коридоре, пока я буду разговаривать с родителями.

— Я еще раз подчеркиваю: если Вам надо кого-то наказать или отчислить, то пусть лучше это буду я, — Мара осмелела и вызывающе задрала подбородок. — И тогда никто не скажет, что у Вас в пансионе беспорядок.

— Мисс Корсакофф, — процедил Эдлунд.

— Мы уже уходим, — Брин примирительно улыбнулась и потащила Мару в коридор.

Разговор с родителями был невыносимо долгим. Только Джо умудрялся сохранять спокойствие. Брин нервно пялилась в одну точку, Мара от волнения и вовсе готова была бегать по потолку: она все еще чувствовала себя виноватой.

Наконец, Эдлунд пригласил их вернуться, чтобы огласить приговор. Эйрун Ревюрсдоттир сидела на краешке дивана, сцепив руки замком на коленях, Билл Маквайан немой угрозой стоял рядом.

— Ваше поведение было опасным и безрассудным, — начал профессор. — Джо нарушил самые главные правила Линдхольма. Этому не может быть оправдания. Более того, он сделал это именно сегодня, когда на острове родители других учеников. И я не мог бы оставить его поступок безнаказанным, даже если бы хотел: меня просто не поймут. Я отвечаю за безопасность и порядок этого пансиона, и должен вынести единственно правильное решение.