Дьявол начинает и... (СИ)

   - Госпожа... - прерывисто начал мужчина.

   - Габриэлла, - веско произнесла девушка. - Мое имя - Габриэлла.

   - Как прикажете, госпожа... Габриэлла. Прошу, сжальтесь надо мной. Пощадите...

   Девушка расхохоталась. Громко, отрывисто, искренне.

   - Госпожа...

   Габриэлла смолкла и резко подняла руку вверх, приказывая помощникам продолжать пытки.

   - Нет, прошу вас! - с непонятно откуда взятой силой пленник схватился рукой за широкую юбку своей мучительницы. - Прошу вас го... Габриэлла. Я все скажу, все...

   - Про орден тоже? - девушка наклонилась, провела рукой по изуродованному шрамами от порезов лицу. Некоторые из ран еще и зажить не успели. Чуть что начинали кровить. - А то признаюсь, мне еще не надоело с тобой забавляться.

   Габриэлла резко повела рукой вниз, ногтями разрывая еще не зажившие раны.

   - А-а!

   Девушка убрала руку от лица пленника, лизнула указательный палец, по которому растеклась кровь ее жертвы. Улыбнулась так, что по коже пошел мороз.

   - Так как?

   - Рас-ска-жу, все-е рас-ска-жу... - тяжело дыша, а потому малопонятно прошептал мужчина.

   - Что ж, я знала, что вы вернетесь на истинный путь, - издевательски проговорила белокурая красавица. - Где ваши братья?

   - В лесу, близ Гитиса. Там легче всего спрятаться. Церковники не любят северные города, а за леса вардэ и вовсе носа не суют. Нас всего семеро. Одна вызывающая, да и ей духи не всегда отвечают, а остальные - рядовые члены. Вы легко их возьмете. Это все, что я знаю.

   - Ты не сказал самого главного, какого демона вы вызываете.

   - Пощади, Габриэлла, - запричитал заключенный, но, не заметив на лице своей мучительницы ни тени сочувствие, пуще того, почувствовав, что она готова отдать приказ снова истязать его, воскликнул. - Ваала. Мы вызываем Ваала!

   **********************************************************

   Резкая боль.

   Я схватилась за щеку, чувствуя, как кровь приливает к голове.

   - Как ты...

   - Пришла в себя? - резко спросил Дамиан.

   Я не ответила, все так же тупо глядя в пространство.

   Парень быстро поднял меня на ноги, прислонил спиной к стене и посмотрел мне в глаза.

   - Виттория!

   - Бабушка...

   - Она жива. Слышишь меня, она выживет! Верь мне!

   Я кивнула.

   - Верю, - я почувствовала, как Дамиан прижимает меня к себе, и в ответ уткнулась ему в грудь лицом. - Верю!

   Не знаю, как долго мы так стояли. Наконец, я пришла в себя, отодвинулась от Дамиана и спросила:

   - Где она?

   - Ее повезли в больницу на Каменной.

   Я кивнула.

   - Поехали. Я должна быть там, когда она... Я просто должна быть там!

   Мы быстро заперли квартиру, спустились на лифте вниз и сели в машину. Я объяснила Дамиану, как проехать до Каменной улицы, и скоро машина уже тормозила возле пятиэтажного здания светло-серого цвета.

   - К вам только что из Радужной улицы дом пять должны были доставить Людмилу Алексеевну Горянскую. Где она? - спросила я в приемной.

   - С каким диагнозом? - молодая девушка в белом халате и шапочке безразлично переворачивала какой-то журнал.

   - У нее что-то с сердцем.

   Девушка с кислой миной отложила журнал в сторону. Достала из верхнего ящика стола старенькую зеленую книжку. Так же медленно перевернула первые страницы. Затем вчиталась.

   - У меня в записях ее нет. Поднимитесь на третий этаж. Там спросите.

   Мы последовали ее совету, и я задала тот же вопрос медсестре на третьем.

   - А, старушка, - медсестра кивнула на одну из дверей. - Она в операционной. Ждите.

   И мы стали ждать. Мои руки дрожали, на меня вновь и вновь накатывало отчаяние, а царившая здесь тишина только усиливала волнение.

   - Если с ней что-то случится...

   - Она выживет! - твердо сказал Дамиан, поворачивая мое лицо к своему. - Верь мне, - он осторожно поцеловал меня в лоб и добавил. - Я отойду ненадолго. Справишься без меня?

   - Да. Это в квартире я думала, свихнусь. А сейчас справлюсь!

   Он еще раз поцеловал меня и поднялся, пошел вглубь коридора, до меня лишь долетели странные слова, сказанные шепотом:

   - Я попытаюсь попросить за нее...

 ***

   Дамиан увидел дверь с надписью "служебное помещение" и зашел в середину. Запечатал дверь заклинанием и обратился к Дьяволу.

   - Не ожидал тебя увидеть так скоро, - Люцифер выглядел удивленным. - Ты выяснил, что такого важного в девчонке?

   - Пока нет. У нее сейчас умирает бабушка, и...

   - И это может заставить ее открыть секрет, - кивнул Дьявол. - Да, это подходящий момент, чтобы ее разговорить. Во время горестей люди легче всего расстаются со своими секретами. Надеюсь, ты сумеешь этим воспользоваться.

   - Но, если она не умрет... - начал Дамиан.

   - Не умрет? - Дьявол вгляделся в глаза Дамиана, выискивая в них образ умирающей. - Ошибаешься, она обречена.

 ***

   Когда я вновь увидела Дамиана, его лицо стало немного иным.

   - Что-то случилось?

   Он лишь покачал головой.

   - Мне жаль твою бабушку.

   - Спасибо, - я взяла его руку в свою. - Но она выкарабкается. Я верю в это!

   А затем из операционной вышел человек в белом халате. Врач! Я вскочила с места и подошла к нему.

   - С ней все в порядке? - я кивнула на дверь операционной. - С Людмилой Горянской. Мне сказали, она в операционной.

   - Кем вы ей приходитесь? - спросил врач.

   - Внучкой.

   - Тогда это ваше, - он потянулся в карман и достал оттуда золотой медальон, который бабуля никогда не снимала. - Мне очень жаль, но ваша бабушка умерла.

Глава 11. Жизнь и смерть  

   - Вы дочь, да? - ко мне подошла немолодая чуть полноватая женщина, с короткими, выкрашенными в бордовый цвет волосами.

   - Внучка, - я попыталась улыбнуться, но выдавила из себя только жалкую гримасу.

   Женщина слегка отрешенно кивнула.

   .- Да, позабыла. Идите, скажите пару слов, пока крышку не закрыли.

   Я кивнула и подошла ближе, стараясь не смотреть на тело в гробу, стараясь запомнить бабулю такой, какой она была при жизни, а не...

   - Бабушка была... - я задохнулась, но не расплакалась. Упрямо сжала зубы и продолжила. - Была замечательным человеком. Она всегда поддерживала меня, беспокоилась, пыталась помочь, что бы я у нее не просила. Она... Она прожила хорошую жизнь. Не такую долгую, как могла, но... Зато...

   - Зато не страдала долго, - прошептал кто-то из стоящих позади меня людей. Многие там были. Несколько соседок, двое бывших бабушкиных сослуживцев, три приятельницы, с которыми бабуля любила болтать по телефону, пока меня не было дома. - Не мучила ни себя, ни посторонних.

   К горлу подступили рыдания. Я прерывисто задышала, чувствуя, как по щекам покатились слезы. Решительно подняла руку: вытереть их. Но сдержалась. Так, с мокрыми щеками, и продолжила речь:

   - Зато мать мою и меня вырастила, на ноги поставила. Она...

   - Детка, перестань, не изводи себя так, - Татьяна Михайловна к моему удивлению вместо обычного осуждения выказала сочувствие. - Если умерла, значит, строк ее к концу подошел.

   Сердобольная старушка попыталась меня обнять, но я вырвалась из ее объятий. Подошла еще ближе к гробу, все так же пытаясь отвести взгляд от застывшего тела. Позже и вовсе закрыла глаза. Наклонилась и легко коснулась губами холодного лба.

   - Земля тебе будет пухом, бабуля. Земля будет...

   Скоренько поднявшись, я отошла от деревянного, оббитого красной тканью гроба, освобождая место другим гостям. Кто по одному, кто по двое они подходили к бабуле и прощались.