Фантош. Книга первая

- Вот прямо с утра и приглашу!

Он глубоко затянулся, с силой выпустил дым и, подхватив поводья, хлестнул Кашку. Кобыла недовольно заржала, но шагу прибавила. Вскоре повозка выкатила площадь. Колёса глухо постукивали по гладким камням мостовой, Кашка усердно перебирала ногами, и огромное здание дома Совета росло на глазах, медленно, но верно, заслоняя собой небо.

"А не так уж и плохо всё прошло", - довольно подумал Эсти и закашлялся, подавившись дымом: телега знакомо скрипнула и вдруг просела, как прохудившаяся крыша. Юноша спрыгнул с козел и взвыл от бессилья: на этот раз отвалилось заднее колесо.

- Да что же это за наваждение? - воскликнул он и посмотрел на главный вход в дом, у которого неподвижно стояли двое стражников.

- Эй!!!

Эсти замахал руками и запрыгал, но стражники не отреагировали. Тогда юноша махнул рукой на груз и припустил к дому. "Площадь пуста, повозку отлично видно, так что ничего не случится", - сказал он себе и понёсся ещё быстрее.

Стражники, двое высоких амбалов в кожаных доспехах, дремали, опершись на пики. Ни громкий топот, ни крики юноши их не разбудили. "Ничего себе? - подумал Эсти, растерянно глядя на спящих мужчин. - Хороша охрана! Донага разденешь - не почуют!"

- Доброй ночи!

Эсти потряс стражника за рукав, но тот не шелохнулся. "Неужто магия?" - ужаснулся юноша и заглянул в лицо амбалу. Мужчина улыбался во сне и причмокивал губами, как новорожденный.

Стараясь унять панику, Эсти несколько раз глубоко вздохнул и вновь подёргал стражника за рукав:

- Сударь, проснитесь!

Безрезультатно. "Нужно что-то делать…" Эстениш со страхом и благоговением посмотрел на дом Совета и решился. Взбежал по ступеням, схватился за кольцо и дёрнул на себя. Створа бесшумно приоткрылась. Юноша нервно сглотнул и юркнул в темноту.

Огромный полукруглый холл освещали вытянутые кристаллы в изящных хрустальных чашах, на тонких витых подставках. Приглушённый, рассеянный свет породил ощущение беды, и. Эсти стало жутко. Мелкими шажками, часто останавливаясь, чтобы оглядеться, он пересёк холл, толкнул ближайшую дверь и замер испуганным зайцем, готовым в любую секунду дать стрекоча.

Глазам открылся широкий прямой коридор с высокими стенами малахитового цвета, молочно-белым потолком и искусно выложенным паркетом. Пёстрой цветной рекой уходила вдаль ковровая дорожка. Эстениш никогда не видел такого красивого коридора. "Да много ли я вообще видел?" - кисло подумал он и двинулся дальше, стараясь держаться стены: наступить на роскошную дорожку он не посмел.

Коридор привёл развозчика к дверям из красного с чёрными змеящимися прожилками дерева. За ними оказалась невероятных размеров комната. Нежно-голубые, мягкие на вид занавески, гигантские диваны и кресла, а под потолком многоярусная золотая люстра.

- Ого!

Возглас, вырвавшийся из глубины души, напугал юношу. Он тотчас вспомнил, где находится, и вжал голову в плечи. "Может, ну это всё?.. Эх, трус ты, Эсти! А вдруг это заговор треклятых тиратцев, и ты единственный, кто может спасти Родину?" Мысль о собственной значимости пришлась Эстенишу по сердцу. А когда он представил, как глава Совета, Миганаш Теригорн, на площади, при огромном скоплении народа, пожимает ему, простому развозчику, руку, плечи сами собой расправились, шея вытянулась, а подбородок пополз вверх.

Однако награду ещё нужно было заслужить, и, отбросив сомнения, Эсти устремился вперёд. Стрелой пролетел через роскошную комнату, толкнул следующие двери, и героический пыл смыла волна ужаса. Перед ним простирался очередной коридор, но, в отличие от предыдущего, этот пустым не был. Двое стражников сидели у стены и громко храпели, привалившись друг к другу. Чуть дальше, прямо на полу, растянулись три благородные дамы в ошеломительных бальных нарядах. Пожилой слуга в зелёно-белой ливрее спал, распластавшись на высоком столике. Молоденькая служанка лежала рядом с подносом, разбитыми чашками и пузатым фарфоровым чайником, у которого откололись носик и ручка…

И тут до Эсти дошло, что в доме Совета царит безграничная, замогильная тишина. Он отступил, чуть присел и опрометью бросился к выходу. Становиться героем расхотелось раз и навсегда. Мысль о том, что он может прямо сейчас упасть, заснуть и никогда не проснуться, подгоняла лучше плётки. Вылетев из дома, Эсти помчался к повозке - родной, любимой и надёжной, даже несмотря на периодически отваливающиеся колёса. Юноша взлетел на козлы, нахохлился, как потрёпанный петушок, и достал из кармана трубку. Курить не хотелось, и он просто вертел её в руках, пытаясь унять нервную дрожь.

В какой-то момент Эсти обнаружил, что небо посветлело, из-за крыш показался краешек восходящего солнца. Утренний холод пробрал развозчика до костей. Он застегнул куртку, спрятал кисти рук в рукава и огляделся. Площадь по-прежнему была пуста. "Да и откуда здесь в такую рань людям взяться: рынок в стороне, а в доме… - Эсти взглянул на стражников и сглотнул. - Спят".

Внезапно рассветную тишину нарушил стук каблуков. Эстениш обернулся на звук: к дому Совета быстрым шагом направлялась женщина в тёмном плаще с надвинутым на глаза капюшоном.

Юноша насторожился. Он только-только свыкся с мыслью, что сидит на границе между просыпающимся Бершаном и "мёртвым" домом Совета. Площадь представлялась ему нейтральной территорией, приграничной вспаханной полосой. И теперь он наблюдал за нарушительницей, решая, бежать или остаться, но, вспомнив отца, замер на месте. Когда дело касалось работы, старший пекарь во всей красе проявлял свой суровый и бескомпромиссный нрав - потеря товара легла бы на репутацию Эсти несмываемым пятном. Даже усыпление врагами всех обитателей дома Совета вряд ли бы оправдало его проступок. А так как юноша и так стоял на низшей ступени пекарской иерархии, светило ему пожизненное выгребание золы из печей. О танцах и пирушках с близнецами можно было забыть надолго, если не навсегда.

Задумавшись, Эстениш не заметил, как нарушительница изменила маршрут. Раньше она шагала прямиком к главному входу, но в последний момент взяла левее и теперь приближалась к повозке. В другое время Эсти обрадовался бы: события развивались по отработанной схеме: неприятность - помощь, однако сейчас ему хотелось, чтобы женщина прошла мимо.

Но незнакомка не оправдала надежд юноши. Остановилась напротив него и откинула капюшон.

- Доброй ночи, господин развозчик. Хотя… - взгляд на небо, - скорее доброго утра.

Эсти судорожно кивнул, завороженно рассматривая правильное лицо с тонкими, мягкими чертами, густые волосы цвета спелой пшеницы, из которых торчали острые кончики ушей. "Эльфийка! Вот это да!" Рот юноши приоткрылся, глаза засветились искренним восхищением, и Тель усмехнулась:

- Ты ведь младший сын Палниша, так?

Эсти мотнул головой в знак согласия и покраснел: он впервые слышал, чтобы об отце говорили запросто, без добавления господин.

Эльфийка посмотрела на отвалившееся колесо, потом снова на юношу и сдвинула брови:

- Это же ты привозил торт на день рождение леди Гедерики? Тогда ещё вышла странная история… Кажется, лошадь сломала ногу неподалёку от кухни.

- Астра была хорошей лошадкой, - зачем-то сказал Эстениш и покраснел ещё сильнее.

- А в другой раз лопнули пакеты с пирогами.

- И что? - не выдержал юноша.

Он понял, что его вот-вот обвинят в смерти Астры и порче муки. В отличие от прочих, федералка явно умела складывать два плюс два. Эсти приготовился услышать обвинения в том, что специально портит имущество, но эльфийка лишь сочувственно улыбнулась:

- У тебя необычный дар.

- Нет у меня никакого дара! - грубовато огрызнулся Эстениш.

- Есть.

- Ага, как же! Я вон даже повозку починить не могу, так и сижу здесь всю ночь, как идиот!

Тель кинула взгляд на дом Совета, и улыбка исчезла.

- Всю ночь, - повторила она и поджала губы. - Значит, ты в курсе.