Остров колдуна

Рамон тут же бросился к воротам и отворил их.

— Ступай, посмотри, где они, — велел он Сиптаху, запертому в новом теле.

Тот был вынужден подчиниться, хотя и не хотел этого делать.

— Их нет! — победоносно закричал колдун и бросился бежать.

Опомнившись, Рамон ринулся за ним, но в этот миг увидел летящего дракона. Стигиец успел остановиться, прежде чем дракон заметил его.

Пускай пропадает, весело подумал Рамон. Он уже понял, что это и есть тот самый Хранитель Равновесия. А раз так, значит, ему нужен Сиптах. Вот пусть и забирает его. А он переждет в безопасности, а уж после покинет цитадель. Рамон помнил о том, что эта башня не подвластна другим богам. А значит, и Хранителю…

Хранитель выбрался из гигантской пещеры, в которой провел бесконечно долгие годы, и расправил крылья. После стольких лет заточения он с наслаждением оторвался от земли и завис в воздухе. Конечно, он мог в мгновение ока достичь башни мага, но дракон не спешил. Медленно, но тем не менее уверенно набирая скорость, он с наслаждением оглядывался по сторонам. Вот он увидел башню и какого-то человека, который выскочил из нее. Присмотревшись получше, Хранитель узнал мерзкого мага. Только на этот раз он сменил личину. Впрочем, Хранитель и сам менял их довольно часто. Он вспомнил о Стражах, которые исчезли после его освобождения, но тут же подумал, что так даже лучше. Пора им вновь встретится лицом к лицу!

Дракон взмахнул гигантскими крыльями и приземлился прямо перед человеком.

Сиптах пружинящей походкой бежал к морю, ничего не видя от счастья.

Он уже успел оценить добротность своего нового тела, а потому стремился убраться от Рамона как можно дальше. Ведь магия стигийца действовала лишь в пределах замка. А значит, сейчас Сиптах был неподконтролен ему. Правда, Рамон все еще оставался колдуном и мог поймать его в магические сети. Вот потому Сиптах и бежал. Он знал, что стигийцу вовек его не достать, если он уберется на порядочное расстояние-Порыв ветра сбил «варвара» с ног, и, подняв голову, Сиптах увидел того, кого он боялся больше всего на свете.

Перед ним возвышался Хранитель.

— Ну, вот мы и встретились, — пророкотал Дракон.

От страха Сиптах окаменел. Хоть он и заполучил тело Торна, сущность-то оставалось его собственной. А древний колдун не умел, подобно северянину, броситься на врага очертя голову.

— А-а-а, — застонал он, закрывая голову руками. Взгляд Хранителя пронзил его.

— Вижу, ты совсем не изменился, — прогрохотал Дракон.

Внезапно ему открылось будущее Сиптаха, и он решил не убивать его.

…Дракон взмыл вверх и закружил над башней.

Он не мог проникнуть в нее взором — все-таки магия его брата была сильна — но и не хотел оставлять ее вот так, открытой для поругания.

— Именем своим и властью своей, я запечатываю эту башню навеки. Отныне только чистый духом и помыслами сможет проникнуть в нее и беспрепятственно выйти.

Дракон издал ужасный рев и стал удаляться. Ткань мироздания разошлась и поглотила Хранителя.

Рамон провел рукой по лбу, стирая с лица обильную испарину!

— Повезло…

Уверенной походкой он направился к воротам, положив на них руку и молвил:

— Сиптах!

Дверь не шелохнулась.

— Сиптах! Сиптах!

Результат был все тем же. Рамон начал биться о дерево, но лишь сильно ушиб себе плечо.

Он бросился вверх по лестнице и, уставившись в окно, увидел, как Сиптах уверенно спускается к морю. И чем дальше он уходил от своей цитадели, тем меньше магии оставалось в его имени.

Вскорости каменная кладка башни обрела свой естественный цвет, и сделать ее снова прозрачной Рамон уже не смог.

— Будь ты проклят! — закричал он, но только эхо вторило ему, носясь птицей по пустынной башне.

Рамон устало сел в кресло Сиптаха, где раньше обреталась мумия колдуна, и устало закрыл глаза.

…Через много лет, снова попав на этот остров, Конан снимет амулет Сиптаха с груди совершенно другого человека, к тому времен, уже обратившегося в мумию, но так и не узнает его. Ему и в голову не придет, что это — тот самый стигиец, что украл вместе с галерой и его месть.

Когда Сиптах раскрыл глаза, Хранителя уже нигде не было. Не веря своему счастью, колдун огляделся, но дракон и правду исчез.

— Идиот! — захохотал бывший волшебник. — Ты и впрямь идиот! — крикнул он в небеса. — Привык всех щадить… А вот я ни за что тебя не пощадил бы.

Он уверенно вскочил на ноги и побежал к морю. Еще никогда в жизни Сиптах не чувствовал такой мощи и уверенности в себе. Это тело действительно было совершенным. Сильное, ловкое, в самом расцвете сил…

Сзади раздался мягкий шелест, и он обернулся. Что-то огромное и тяжелое навалилось на него и перекусило пополам.

— О, нет, — прошептал колдун, теряя сознание.

До чего же нелепо умирать от рук своего же творения! Много-много лет назад Сиптах сам создал Охотника. И теперь один из его потомков, а может, и он сам, нашел себе новую жертву. Сознание покинуло человека, а Охотник, расправив крылья, взлетел на башню.

Отныне он стал ее единоличным хозяином.

Боль улетучилась так же внезапно, как и появилась. Сиптах раскрыл глаза и обомлел. Перед ним растянулся длинный стол, за котором веселились варвары. Во главе стола восседал хмурый рыжеволосый великан. Это был Имир.

— О, Сет, — простонал колдун, поняв, в какой переплет он попал.

Имир заревел и обрушил кулак на стол:

— Не смей упоминать этого червя в моем доме! В Валгалле живут сыновья Нордхейма! А ты кто такой?

Сиптах задрожал, как осиновый лист. Оказавшись в теле асира, он, естественно, попал и в его загробный мир.

— Ты посмел занять тело одного из моих сынов?! Ты заплатишь за это!

— Платить? Но как? Имир захохотал.

— Очень просто. — Он положил руку на плечо одного из воинов. — Позабавь нас, Атли.

Гигант поднялся с места, и посмотрев в его глаза, колдун содрогнулся. В них пылал неистовый огонь безумия.

Непонятно как, в руках Атли появилась шипастая булава, и он с быстротой молнии опустил ее на голову мага.

Сиптах даже успел услышать треск расколотой кости, а затем его голову пронзила дикая боль. Он рухнул на пол, чувствуя, как заливает его своею кровью и мозгами. Казалось, боль будет длиться вечно, и когда колдун должен был уже уйти во тьму, началось его возвращение, которое оказалось еще более болезненным.

Сращиваемые кости трещали, то и дело задевая обломками мозг. И как только все закончилось, Сиптах услышал чей-то голос:

— Спорим, я разрублю этого хорька пополам!

— Ладно, ладно, Сард. Все и так тебе верят. Лучше посади его на кол. Или четвертуй… То-то забавно будет посмотреть, как он поскачет по полу без конечностей… Давно у нас не было такой славной забавы!

— Кром! Рорта, да нас завалило в этом крысятнике!

Конан посмотрел на казну Файона и фыркнул.

— Стоило ли стараться ради этого? Ну, ладно…

— Стены мне не преграда, потомок Гидаллы, — проскрежетала секира.

— Да уж, видел! — захохотал варвар. Он поднял топор и обрушил его на завал. Расколовшийся каменный блок отлетел в сторону, освобождая проход, и Конан обомлел. Прямо за стеной находилось сокровищница, полная золота.

— Ха! Похоже, что старый сетов выкормыш не знал об этом месте! Кстати, а где он?

— В желудке Шапшума, — хотел ответить призрак, но вспомнил, что Хранитель стер из памяти киммерийца все, что случилось за эту седмицу.