Вечная молодость (ЛП)

Мали. Собака погружается в воду, но я знаю, что она - хороший пловец. Ещё во время нашего обучения, она любила воду, не то что я. Мне не нравится её непредсказуемость, и, если бы у меня был выбор: плыть по океану или пробираться в горящий дом, я бы точно выбрала последнее. Но у меня нет выбора.

Я выплёвываю глоток солёной воды и широкими, размашистыми гребками подбираюсь к Пейшенс. Тем временем, Сай тоже подплыл к ней, он обхватывает её рукой, отплывая с ней от металла корабля, который возвышается над нами на несколько метров ввысь. Я поднимаю взгляд и могу различить рыбаков, стоящих у леерного ограждения, с язвительными ухмылками и взирающими на нас вниз. Я полагаю, для них станет событием дня, а может даже всей жизни, увидеть, как мы утонем.

- Нам нужно на другую сторону корабля! - кричит Сай, стараясь изо всех сил удержать Пейшенс на поверхности воды.

Я подплываю ближе и помогаю ему. Пейшенс тоже прилагает усилия, но она всё же не настолько сильная, как мы. На физкультуре, в школе, она освоила лишь самое необходимое. Я кладу руку на её спину и крепко держу её под мышками, непрерывно барахтая ногами, чтобы не утонуть.

- Почему? - спрашиваю я у Сая.

Он указывает в сторону неба.

- Видишь там светлую звезду?

- Полярную звезду?

- Совершенно верно! Там, где она находится, - север! Так что испанские земли, должно быть, ... - он указывает в направлении корабля, - ... расположены там!

Я смотрю на Пейшенс, всё время выплёвывающую воду, затем гляжу на Мали, плавающую вокруг нас с воодушевлением, но уже без прежнего энтузиазма, как после прыжка. Большая волна накрывает нас, и, когда мы вновь выплывает, я уверена:

- Мы ни в кое случае не сможем доплыть до суши.

- У нас нет выбора, - кричит Сай и указывает наверх. Парочка рыбаков стоят с гарпунами наготове, вероятно, на тот случай, если мы попытаемся вновь прошмыгнуть на борт. - Мы должны попытаться.

Глава 31

Боль – это одна из вещей, с которыми нас учат справляться во время подготовки. Очень немногие виды боли оказывают значительное влияние на работоспособность нашего тела. Чаще всего, она субъективна, и кажется нам намного хуже, чем тот недуг, из-за которого она появилась, – так гласит теория.

Но в данный момент мне кажется, что мои руки вот-вот оторвутся от плеч, а плечи просто взорвутся. Все мышцы, прежде всего, на ногах, тверды и напряжены, и с уверенностью можно сказать, что температура моего тела понизилась минимум на десять градусов.

Но я продолжаю плыть, так как знаю, что у меня нет выбора. Испанская земля обозначает спасение, всё прочее значит смерть. Не поворачивая головы, я гляжу на Сая.

Он немного медленнее меня, несмотря на то, что размах его рук и ног больше. Наверняка, причина этого в том, что у него на спине висит Пейшенс, которая больше не может самостоятельно двигаться, потому что мы плывём по морю уже несколько часов.

Постепенно силы покидают и Мали. Она раз за разом лихорадочно барахтается, когда её коротких, энергичных движений недостаточно для того, чтобы держаться над водой. Ей, должно быть, хочется пить, и мне остаётся лишь надеяться, что у неё хватит ума не напиться солёной воды.

– Утонуть, – вдруг произносит Сай, с трудом переводя дыхание, – считается одним из самых неприятных видов смерти.

– Я знаю, – отвечаю я, задыхаясь.

– Сначала нарастает давление на лёгкие, а потом ты не выдерживаешь и делаешь вдох. Но ты дышишь только водой, лёгкие судорожно сжимаются, ты кашляешь и рефлекторно вдыхаешь ещё больше воды.

– Зачем ты рассказываешь мне об этом? – спрашиваю я, тяжело дыша.

– Чтобы ты продолжала плыть.

Теперь, я всё-таки поворачиваю голову в его сторону. В надвигающихся утренних сумерках я различаю, как он побледнел от холода, губы приобрели голубоватую окраску. Солёная вода сделала его волосы слегка волнистыми, тонкие пряди висят у него перед глазами.

– Ты думаешь, что я сдамся?

– Нет, но иногда не веришь во что-то, потому что не хочешь в это верить.

– Я никогда не сдамся.

Чтобы подчеркнуть свои слова, я делаю несколько более сильных движений и немного ускоряюсь. Сай исчезает из моего поля зрения, равно как и Пейшенс, глаза которой полузакрыты. Я гляжу в другую сторону и вдруг замечаю посреди воды что-то, что, наверняка, находится лишь в паре сотен метров от нас. Не слишком большое, однако слишком бесформенное, чтобы можно было принять его за корабль.

– Сай, погляди-ка туда!

Он смотрит в ту же сторону и ошарашено фыркает.

– Это совершенно невозможно! Суша должна быть там.

Он указывает в том направлении, в котором мы двигались несколько часов. Там нас ждёт всё тот же бескрайний, безжизненный океан. Суши не видно.

– Я знаю, но до того, что находится позади нас, мы сможем доплыть быстрее.

– Мы не знаем, что нас там ожидает. - Он бросает на меня полный надежды взгляд, глаза его более голубые, чем мрачный, холодный океан. – Только для заметки...

– Заметка принята! – Я меняю курс. – А теперь - за мной!

Приятно видеть, как серый объект вдали вырастает с каждым метром, который мы преодолеваем. Кажется, что и Мали с Пейшенс заметили, что спасение близко: собака плывёт быстрее, и её губы радостно приподнимаются, а Пейшенс находит в себе силы хотя бы болтать ногами.

Наша цель на горизонте обрисовывается всё отчётливее, всё яснее становятся её очертания. По-видимому, это продолговатый остров, напоминающий по форме парус, только с обрезанной вершиной.

Никогда в своей жизни, я не видела чего-то столь многообещающего и прекрасного. Чем ближе мы подплываем, тем теплее становится окружающая нас вода, море - спокойнее, и кажется, что волны помогают нам, как будто мы заслужили, чтобы они вынесли нас на сушу целыми и невредимыми.

Наконец я распознаю скалы, возвышающиеся впереди, и утёсистую землю со скудной растительностью, похожую на английское побережье.

– О, какое счастье, – Сай рядом со мной тяжело дышит. – Мы нечаянно доплыли до дома!

– Ты как будто читаешь мои мысли.

Сай с облегчением усмехается мне, затем мы молча преодолеваем последние метры, экономя силы. Наконец мы подплываем к первым каменистым выступам суши, и я помогаю Саю поднять и высадить на них Пейшенс. Затем наступает наш черёд, и мы быстро оказываемся рядом с ней.

Я растягиваюсь на твёрдой земле, которая сохранила тепло вчерашнего дня, и моё тело, заметив, что я больше не плыву, посылает по нервной системе короткий импульс паники.

Потом оно, кажется, начинает понимать, что всё в норме, и я могу наконец расслабиться. Я склоняюсь над Пейшенс, которая обессилено лежит на каменистой земле.

– Эй!

Пейшенс открывает глаза. Я думаю, она улыбнулась бы, если бы у неё были силы сделать это.

– Я думала, что мы умрём, – тихо произносит она и добавляет еле слышно:

– Спасибо.

Я киваю головой и сжимаю её руки.

– У тебя нет необходимости благодарить меня.

Собственно, я считаю, что она даже не обязана это делать. В конце концов, в первую очередь, она оказалась из-за меня, в таком незавидном положении. После совершённой нами одиссеи я начинаю серьёзно задумываться над тем, способна ли я быть хорошим созерцателем.

До сих пор, всё шло как по маслу, всех Купидов, пытавшихся подобраться к ней, мне удалось обезвредить. Однако с той поры, как мы вынужденно покинули Лондон, моя подопечная постоянно в опасности, и каждый миг, когда с ней может случиться беда, свидетельствует о моей несостоятельности.

– Джо, – говорит Сай и кладёт мне руку на плечо, – пусть она немного отдохнёт, пойдём же!

Я поднимаю взгляд и обнаруживаю, что Пейшенс закрыла глаза и, по-видимому, только что уснула. Я подзываю свистом Мали, которая стряхнула воду со своей шерсти и похожа теперь, скорее, на морского ежа, чем на собаку. Она ложится рядом с Пейшенс и очень плотно прижимается к ней своим телом.

На данный момент, этого ей должно хватить. Несмотря на то, что я с большой неохотой отлучаюсь от Пейшенс, я наконец встаю. Мои ноги дрожат как пудинг. Как будто желая убедиться в том, что мы не утонули, я внимательнее рассматриваю землю у себя под ногами: она представляет собой скудный песок и острые осколки ракушек, разбившихся о скалы.