Сага о Хрольфе Жердинке

Сомневающимся пришлось изменить свое мнение тем же летом. Когда саксы пересекли Малый Бельт, датчане встретили их на побережье Фюна. Битва насытила волков и воронов со всей округи. Хрольф еще не достиг своего полного роста, который, кстати, был невелик, так что нуждался в помощи старших. Все же он бился так доблестно и так для своих лет умело, что заслужил похвалы от всей дружины.

В грохоте и звоне битвы, в криках и вое воинов, калеча и убивая врагов, датчане сокрушили саксов. Так пал Ингъяльд сын Фроди.

Но в этой же битве погиб и Хродмунд, старший сын Хроара.

В печали вернулся домой датский конунг. С тех пор Хроар старался поддерживать мир любой ценой. Это было нужно ему еще и потому, что его младший сын Хрёрик, который был годом старше Хрольфа, пошел не в родню.

Несколько следующих лет показали, что это у Хрёрика, а вовсе не у Хрольфа течет в жилах дурная кровь. Хрёрик был ленив, труслив и жаден. Вокруг него собралась шайка дерзких юнцов и приживал, которые научились льстить своему хозяину, ублажая его и угрожая всем остальным. Быстро стареющий Хроар все больше привязывался к племяннику.

Умерла королева Вальтйона.

Потом случился пожар и палата «Олень» сгорела дотла.

Однажды Хрёрик с отцом отправились на корабле в Сконе, где конунг намеревался провести обряды праздника жатвы и тем напомнить тамошнему народу о себе, а также привести к повиновению и, как он надеялся, к дружбе Хрока сына Сэвиля. Путь через Зунд не долог, поэтому все отправились в дорогу в парадном платье. На руке Хроара поблескивало запястье в виде змеи.

— Ты должен мне его отдать, — сказал отцу Хрёрик.

Он был уже изрядно пьян.

— Я получил его от брата, — ответил Хроар, — и буду носить его до дня своей смерти.

— Ладно, тогда дай хоть посмотреть. Это ведь, поди, теперь, когда твоя усадьба сгорела, наше главное сокровище, а я никогда его толком не видел.

Хроар снял запястье и протянул сто сыну. Хрёрик сжал украшение в пальцах. Глаза Мирового Змея, в виде которого было выковано запястье, вспыхнули огнем.

— Ладно, — сказал юнец, — тогда пускай ни один из нас не владеет им.

И он бросил запястье за борт.

Кормчий прервал свое монотонное пение, весла забили по воде невлад. Стон пронесся по кораблю. Пропажа запястья была дурным предзнаменованием.

Хроар в печали закрыл лицо плащом.

В ту же зиму он умер.

Хрёрик только и ждал этого. Понятно, что Хрольф не восстал против сына того человека, который заменил ему отца, и датчане провозгласили Хрёрика конунгом.

Почти сразу земли, собранные когда-то трудами Хельги, отложились от Датской державы. Дело было не только в старой гордыне местных вождей: они не верили в нового правителя, известного своей ленью и скаредностью. А когда Хрёрик сделал лишь слабую попытку вернуть их обратно, они поняли, что верно его оцепили.

— Не будем дураками, — сказали вожди подвластных Дании земель. — Отныне мы позаботимся о себе сами.

Самым тяжелым ударом было то, что ярл Оденсе — озера Одина — заявил, что будет независимым конунгом, как когда-то его отец. Оденсе — город не меньше Роскильде, но гораздо более древний, кроме того, там находится главное капище Дании. Вскоре и Фюн вышел из-под власти Лейдрского престола.

Снова появились разбойники, викинги принялись разорять побережья, юты, саксы и венды легко совершали набеги и готовились к большому походу на Данию.

И вот тогда зеландские вожди собрались и восстали. Хрольф, однако, сказал, что не пойдет войной на родича. Они же в ответ заявили, что поступят по-своему, что бы он ни говорил, и провозгласили его правителем.

Хрерик в ярости послал убийц в дом Хрольфа, так что тот с трудом сумел спастись. Теперь ему не оставалось ничего другого, как обнажить меч против сына своих любимых дяди и тети.

Хрёрик пал в битве. На тинге дружина и бонды провозгласили Хрольфа сына Хельги своим повелителем. В печали он водрузил на себя знаки верховной власти и начал править разваливающейся державой.

А в это же время сильно выросли мощь и богатство Адильса конунга Свитьод, так что многие воины считали за честь служить при его дворе.

К западу от равнины, на которой расположен город Упсала, круто вздымаются ввысь заросшие густым лесом горы Свитьод. Это страна орлов и медведей, бурных потоков и глубоких ущелий. Здесь проживал хуторянин по имени Свип. Его усадьба находилась вдалеке от других хуторов, и была она как раз того размера и с тем числом работников, чтобы дела у Свипа шли прекрасно. В молодости он был отважным воином и не раз отправлялся в викингские походы. Надо сказать, что Свип был гораздо мудрее, чем могло показаться со стороны. Этот седой, дородный старик, чьи глаза косили, а нос был сломан в бою, обо всем имел свое мнение. Хотя он и не был колдуном, но многие считали его ясновидцем и были уверены, что ему являются вещие сны.

У Свипа было три сына: Хвитсерк, Бейгад и Свипдаг — все, как на подбор, силачи, умельцы и красавцы. Свипдаг, хотя и был младшим, превосходил своих братьев ростом и силой.

Когда ему исполнилось восемнадцать зим, он предстал перед отцом, желая поведать ему свои думы:

— Что за скучную жизнь ведем мы здесь среди простолюдинов, ни к кому не ездим в гости и никого не принимаем у себя. Уж лучше мы присоединимся к воинам конунга Адильса, если он согласится принять нас в свою дружину.

Хуторянин Свип, нахмурившись, ответил сыну так:

— Сдается мне, это решение нельзя назвать мудрым. Я знаком с конунгом Адильсом с давних пор и знаю, что слова его могут быть столь же лживы, сколь велики его посулы. И хотя дружинники его сильны и отважны, но нередко они ведут себя как шайка негодяев, — и, на миг погрузившись в свои вещие думы, добавил: — Все же конунг Адильс — сильный и прославленный властелин.

Свипдаг нетерпеливо махнул рукой:

— Без риска не бывает победы, и никто не может знать заранее, сможет ли он удержать свою удачу. Одно я знаю наверняка — не желаю больше сидеть здесь, что бы ни ожидало меня впереди.

Хуторянин внимательно посмотрел на своего сына. Свипдаг был высок, широкоплеч и по-юношески угловат, однако его румяное, обветренное лицо уже покрывала густая русая борода. Он стоял в лучах полуденного солнца на фоне зелени сосен и голубизны небес. Пора сенокоса уже миновала, и весь хутор был пропитан мирным сладковатым запахом скошенной травы.

— Что ж, в добрый час! — сказал Свип. — Я ведь тоже когда-то был молод.

Хвитсерк и Бейгад решили не перечить родительской воле и до поры остались на хуторе. Единственному сыну, который в одиночку отправлялся в поход. Свип приготовил прекрасные подарки: коня, достаточно высокого, чтобы ноги рослого всадника не волочились по земле, полное воинское облачение, острую, тускло поблескивающую секиру да множество добрых советов, вроде:

— Никогда не задирай других и никогда не хвались: победителю нет нужды повсюду отстаивать свое доброе имя. Но если кто заденет тебя самого, не давай ему спуску, ибо опытный воин говорит не повышая голоса, но в случае угрозы без лишних слов устремляется вперед.

Он не боялся за Свипдага, случись тому попасть в драку. Недаром он сам терпеливо, по несколько часов в день обучал своих сыновей ратному мастерству.

Итак, Свипдаг обнял на прощание своих родичей, лучших друзей из числа работников со своего хутора, а также девушку, с которой провел не одну ночь — и отправился в путь. Некоторое время они слышали его веселую песню, пока ее не заглушил шум водопадов.

Хотя Свипдаг никогда не уклонялся от схватки, в пути ему не встретилось ни одной опасности. Его добродушие открывало перед ним двери всех домов, и не было отбоя в приглашениях остаться на ночлег. По дороге он узнал, что конунг Адильс и королева Ирса пребывают не в Упсале, а в своей усадьбе на берегу озера Мелар. Королева обычно проводила там много времени летом, пока конунг объезжал тамошние владения.

Свипдаг прибыл туда под вечер. Вокруг него обширные леса и пашни спускались к озеру столь великому, что его противоположный берег терялся вдали. На сияющей в лучах заходящего солнца озерной глади виднелось лишь несколько островов. В прохладном и сыром воздухе подолгу звучало эхо криков и звона, доносившихся из усадьбы. Свипдаг остановил коня у ворот в частоколе, окружавшем усадьбу и службы. Ворота были на запоре, и никто не спешил открывать их. Воины либо купались в озере за усадьбой, либо играли в мяч, либо с увлечением наблюдали за игрой. Свипдаг крикнул, чтобы его пустили внутрь. Несколько воинов, услышавших этот крик, лениво посмотрели в его сторону, но тут же вернулись к игре.