Конан и Великая душа 2. Огни Будущего

Пелиас, высокий сухопарый старик с величествен­ной седой бородой, расстался с ними недалеко от Хор-шемища, крфийской столицы. «Схватки с Тезиасом вконец измотали меня, — решительно заявил волшеб­ник. — Человеку, не помнящему век, в котором он ро­дился, трудновато странствовать по миру и при этом еще совершать подвиги! А потому — все, точка! К дья­волу магию, белую и черную! Мягкий диван, сладкое хауранское вино и обнаженные девушки с пышныформами — вот все, что нужно старику до конца ценных мне великой Иштар дней!» От души Посмеявшись над новой философией многоопытно­го Пелиаса, Конан и Зенобия пожелали волшебнику счастливого пути, и тот отбыл домой, в город Ханарию, что в маленьком королевстве Хорайя, где, окруженвая дивным садом, возвышалась Золотая башня чаро­дея…

Близился вечер. Конан и Зенобия надеялись до на­ступления ночи пересечь аквилонскую границу, и по­тому кони их неслись во весь опор. Здесь, в Офире, также испытавшем иго Великой Души, встречали Ко­нана как освободителя. Но гигант-киммериец торопил­ся домой, ведь он не был на аквилонской земле с того самого ужасного дня, когда, гонимый дьявольским гипнозом Тезиаса, вынужден был спасаться бегством от разъяренных толп тарантийцев. Но злой гипноз карли­ка остался в прошлом, и теперь благодарные поддан­ные с нетерпением ждали возвращения короля-освобо­дителя.

Переполненный благостными видениями грядущих. пиров и празднеств, киммериец не сразу заметил опас­ность. В надвигающихся сумерках из-за небольшого холма навстречу продвигался вооруженный отряд. Изум­ленный король резко осадил скакуна. Тихо вскрикнула Зенобия.

— Кром! — выдохнул киммериец, отказываясь ве­рить собственным тазам.

Этих воинов невозможно было не узнать. Размахи­вая дорогими инкрустированными мечами, на них не­слись десятка два богато разряженных рыцарей с пере­кошенными от гнева лицами. Это были кшатрии, воины-аристократы из Вендии. Вел их высокий, горде­ливо сидящий в седле юноша, и в колючих глазах его пылал огонь смерти.

Положение Конана было безнадежным. Он воевал в разных землях, повидал всяких воинов. Против этого отряда шансы его были ничтожны. Однако в другой раз он, не раздумывая, первым бросился бы в атаку, а там еще одному Крому известно, чья возьмет… Но сейчас он был не просто Конан-киммериец, искатель приклю­чений, а король великой Аквилонии, и радом с ним была его королева. Не для того он рисковал жизнью, отвоевывая у гнусного карлика царство и жену, чтобы бесславно погибнуть здесь, среди офирских холмов, от стальных клинков неизвестно огкуца взявшихся кшатриев. Конан тряхнул черной гривой и высоко поднял над головой длинный, блестящий меч.

— Эй, вы! Вас больше, и намерения ваши понятны мне, — проревел голубоглазый великан на языке химе-лийских горцев. — Может статься, мне суждено уме­реть. Но мне ведом кодекс чести кшатриев. Я имею право знать, кто вы и почему желаете моей смерти!

В десяти шагах от Конана кшатрии придержали своих коней. Рослый юноша-предводитель выехал впе­ред и бесстрашно приблизился к Конану. Его красивое лицо полыхало ненавистью.

— Да, киммерийский пес, ты узнаешь причину своей смерти, — подавляя желание немедленно всадить меч в сердце гиганта, закричал юноша. — Я — Бхадри-пал Ченгир Чанд. Говорит тебе, пес, что-либо мое имя?

— Ничего, — ответствовал киммериец, — кроме того, что оно, несомненно, принадлежит негодяю.

— Так вот, ты, всегда появляющийся не вовремя, знай: я — принц Бхадрипал Ченгир Чанд, законный на­следник престола Вендии, — высокомерно заявил юноша.

— Ты сын того подонка Ченгира, который со свои­ми людьми возжелал добыть для себя трон, убив темной ночью беззащитную спящую женщину?! — в гневе вскричал Конан.

— Я вижу, ты прекрасно осведомлен! — зашипел юноша. — Это знание ты унесешь с собой в могилу. С той самой ночи, когда мой отец отправился кормить демонов, правительница Ясмина словно сошла с ума. Гонения обрушились на мою семью, на тех, кто при­зван был править Вендией. Мне удалось бежать из тем­ницы в Айодии. Собрав верных вассалов, я устремился на поиски того, кто своим нежданным появлением со­рвал гениальный замысел моего отца. Мы проделали немалый путь, чтобы свершить свою жестокую месть, Конан из Киммерии! Хвала Асуре, ветер донес до наших ушей пьяную болтовню посвященного жреца Хадрата, — ты знаешь его, не так ли? Сидя в кабаке го­рода Хоарезма, он рассказывал байки о своих и твоих подвигах. Надо сказать, презренный жрец дал довольно – точное описание твоего пути, — злорадная усмешка пробежала по лицу юного принца.

Мысленно Конан много чего пообещал Хадрату, как только увидит его. Если увидит… • — Итак, ничтожнейший из королей, я сполна удов­летворил твое любопытство, — сказал между тем венди-ец. — Ты знаешь, кто я и почему хочу твоей смерти. Готов ли ты теперь принять бой?

— Двадцать против одного, — подытожил кимме­риец. — Да, подонок и сын подонка, я готов!

— Ты не понял меня, презренный варвар, — растяшвая слова, с выражением проговорил принц Бхадрипал. — Я буду биться с тобой один на один. Мои воины прикончат тебя, только если это не удастся сделать мне самому!

— Вы не смеете убить его! — в ужасе воскликнула Зенобия, хранившая до сих пор молчание.

Вендийский принц уже не слышал ее. Он стреми-/тельно атаковал Конана. Юноша был превосходным воином, а предвкушение долгожданной мести придало ему дополнительные силы. Король вынужден был за­щищаться. Но более всего он опасался предательского удара в спину. Однако кшатрии застыли на месте, вни­мательно наблюдая за поединком своего принца с про­славленным черноволосым великаном.

Конан едва успевая отражать молниеносные удары вендийца. Лицо молодого принца побагровело от бе­шенства. Его враг все еще был жив! Сделав стремитель­ный выпад, Бхадрипал нанес Конану легкую рану в бок. Рассвирепев и забыв обо всем на свете, кроме этой схватки, Конан бросился на вендийца. Боевой кимме­рийский клич разнесся над холмами. Пораженный этим удивительным криком, принц на секунду замеш­кался. И этого мгновения хватило Конану, чтобы с раз­маху перерубить пополам тело своего врага. Брызнула кровь, конь под убитым заржал и бросился прочь, унося с поля битвы искалеченный труп хозяина.

Узрев развязку поединка, кшатрии снова обнажили мечи.

— Отомстим за отца и сына! — возгласили они и те­перь бросились на Конана все разом.

Но резне не дано было начаться. Повелительный голос горна разорвал предвечернюю тишину. В бой вступили новые действующие лица — неизвестные всадники ударили в тыл отряду кшатриев. Деморализо­ванные внезапной атакой неведомого врага и остав­шиеся без предводителя, вендийские рыцари сража­лись теперь за свои шкуры. Получив нежданную поддержку, Конан бился за пятерых. Вскоре все было кончено: ни один из кшатриев не дожил до наступле­ния сумерек. И лишь когда пал последний враг, Конан позволил себе оглядеться.

Переливаясь золотом в лучах заходящего солнца, сверкал боевой стяг. На нем был изображен великолеп­ный и одновременно устрашающий алый дракон. Конан вскрикнул, будучи не в сипах скрыть изумления: спасителями его были немедийцыЬ

Один из немедийских воинов снял шлем, открыв смуглое, отмеченное печатью усталости и недавней бо­лезни лицо.

— Тараск! Ты ли это?! — воскликнул Конан.

— Судя по всему, мы подоспели вовремя, — сказал король Немедии, приблизившись к Конану. — Эти воины были настроены решительно. Кстати, кто они?

— Так, старые долги, — уклончиво ответил кимме­риец, с подозрением оглядывая Тараска и его много­численную, хорошо вооруженную свиту. — Скажи лучше, что привело тебя сюда? С чего это вдруг ты взял­ся спасать мою жизнь?

— А что тебя так удивляет? — грубовато-насмешли­во произнес Тараск. — Ты же спас меня от проклятого карлика — почему и мне нельзя быть благодарным?!

— Насколько мы тебя знаем, Тараск, чувство благо­дарности никогда не было тебе присуще! — заявила Зенобия.

— Мое почтение, прекрасная королева, — склонив голову в знак приветствия, все так же насмешливо мол­вил Тараск. — Ты права: разумеется, не одной лишь благодарности ради я покинул благословенный Бельверус. Богам было угодно, чтобы я спас Конана от верной смерти; но не ради этого я здесь. У меня к тебе дело, ко­роль Аквилонни.