Ледяная Королева (Трилогия)

— Похоже, кто-то из твоих родичей или их друзей в свободное время развлекался грабежом картинных галерей, — задумчиво изрекла Норка, снова поддергивая рукава.

— Вряд ли. — Я покачала головой, окидывая критическим взором находку. — Душа у нас у всех широкая, а это разве тянет на приличную добычу? Да и масштабы не те — грабить, так уж сразу Эрмитаж, нечего размениваться на мелочи! А это, как я понимаю, осталось от моего светлой памяти дедули…

Подруга соорудила на лбу пару задумчивых морщин:

— Так ведь он был ювелиром, а не художником, да и хоронили вы его совсем недавно, а такие залежи пыли десятилетиями образуются!..

— Так ведь речь о другом дедуле — биологическом! Помнишь, бабуля нам как-то рассказывала о своем первом супруге — гражданском? Ведь моя мамуля — это его дочь, а Михайловна она потому, что второй бабулин муж, официальный, сразу ее удочерил!

— Как все запутано! — вздохнула Норка, осторожно усаживаясь на краешек угрожающе скрипнувшего стула. — Так это его творчество?

— Скорее всего.

Я нагнулась к лежащему на полу рулону, ухватила выступающий край холста и…

Очнулась опять в горизонтальном положении на ворохе древнего барахла. На сей раз пауков поблизости не было, зато подруга, что-то ворча и озабоченно хмурясь, усиленно возила по моему лицу очень мокрой тряпкой. Неизвестно, что хуже…

— С-спа… тьфу… сибо!.. Хватит, говорю, мне уже везде мокро! Черт, и за шиворот натекло… Что это вообще было?!

— А я знаю?! — Норка махнула рукой, с тряпки полетели брызги. — Со стороны было похоже на неслабый удар током. Ты руки отдернула, как от огня, вскрикнула так, что до сих пор с потолка труха пополам с пауками сыплется, потом затряслась и упала. Я думала — сама рядом скончаюсь от сердечного приступа! Ты-то хоть что-нибудь помнишь?

— Вот именно, что «хоть»! По глазам — вспышка света, саму словно взрывной волной снесло… И сейчас голова еще гудит, а перед глазами черные мушки…

Продолжая говорить, я села и дотянулась до мирно лежащего рядом рулона. Норка присоединилась ко мне, и вскоре мы с оживленными комментариями обозревали один за другим пейзажи незнакомого мира. Две луны в разных фазах, украшающие ночное небо с иными созвездиями, жутковатые деревья, больше похожие на изваяния каких-то недобрых многоруких богов, четырехкрылые птицы, другие диковинные существа среди странных растений… Самый большой холст мы разглядывали долго и молча. У подножия бурно извергающегося вулкана распахнул огромные перепончатые крылья дракон потрясающей масти: все мыслимые и немыслимые оттенки черного цвета в сочетании с матово-серебристыми разводами казались еще ярче на фоне огня и лавы. Царственная поза, гордо вскинутая голова, массивная фигура почти явственно излучает мощь и небывалую силу…

— Ты сильно-то холст не тряси — такое ощущение, что сейчас это чудо взлетит! — первой нарушила тишину подруга. — Надо же, все чешуйки пересчитать можно!.. Золотые руки были у твоего дедули — будто с натуры писано!

— Как знать, — задумчиво покачала я головой, смутно припоминая, что было в биографии моего вышеупомянутого родственника нечто непонятное. — Они все тут как живые… Только представь: а вдруг он и впрямь видел этосвоими глазами?!

— Может, и видел — во сне, например, — пожала плечами Норка, вставая и отряхивая колени. — Ладно, давай добавим их к той кучке особо ценных находок и потом досмотрим спокойно, а сейчас надо заканчивать наш погром, иначе точно в кино не успеем!

— В самом деле! Вот еще только на одну взгляну и…

Я села мимо стула на все ту же кучу тряпья, но даже не заметила этого. Для меня сейчас вообще ничего не существовало, кроме старого пыльного холста размером где-то метр на полтора, заслонившего весь белый свет… и никакая в мире сила не смогла бы теперь его у меня отобрать!..

Тихий свист над самым ухом заставил вздрогнуть и очнуться. Оказывается, подруга, озадаченная вдруг наступившей тишиной, бросила потрошить очередной чемодан, подошла посмотреть, с чего это на меня напал столбняк, и сейчас тоже разглядывала картину, стоя у меня за спиной.

Вроде бы ничего такого уж особенного — фэнтези как фэнтези. У того же Валеджи подобных сюжетов — пруд пруди, но… Дело даже не в реалистичности сурового пейзажа и точности мельчайших деталей, хотя казалось, что наяву слышно бульканье крови, бьющей струей из глубокой раны в бронированном горле огромного и жуткого ящероподобного существа, задравшего сведенные судорогой когтистые лапы на переднем плане, и учащенное дыхание главного персонажа, еще не остывшего после бурной стычки с чудовищем. Дело именно в нем — в самом главном персонаже. Похоже, парню было все нипочем — далеко не плюсовая температура окружающей среды, мелкий, даже на вид колючий снег, секущий лицо, и худощавый мускулистый торс, прикрытый поверх загара лишь меховой безрукавкой нараспашку. Он поднимался с колена, поворачиваясь к стоящему в отдалении здоровенному волку и одновременно загоняя уже вытертый черно-серебристый меч в наспинные ножны, а тяжелые пряди длинных волос, перехваченных вокруг непокрытой головы плетеным ремешком, реяли по ветру…

— Подруга, ты жива?! — Норкина рука потрясла меня за плечо.

— А? Что? Кто, я?! Чтоб я знала!..

— То-то я смотрю — ты даже вовремя дышать забываешь… Чего вдруг тебя так приморозило?!

— Элеонора! — торжественно сказала я, не отрываясь от созерцания картины. — Помнится, не прошло и часа с тех пор, как ты в три тысячи пятнадцатый раз только на этой неделе высказала пожелание хоть одним глазком взглянуть на мужчину моей мечты? Твое желание исполнилось — можешь смотреть! И не одним глазком, а сразу всеми, сколько есть!!!

Подруга, только что приподнявшая крышку древнего сундука, разжала руки — по чердаку прокатилось гулкое эхо, как от выстрела.

— С ума сойти! Неужели…

— Да! Вот он!

Я повернула холст изображением к ней. Подруга дотошно и пристально исследовала картину и вскинула на меня глаза, полные искреннего недоумения.

— С каких это пор тебя интересуют седые угрюмые типы с кровожадными наклонностями?!

— Нет, подруга, ты кругом промахнулась! — покачала я головой, расстилая находку на свободном участке пола и задумчиво ее разглядывая. — Во-первых, он вовсе не седой.

— А какой же?

— Седина только на висках. — Кончики моих пальцев осторожно прошлись по запыленному полотну. — Видишь, совсем белые пряди. А волосы — просто серебряные. Да еще как выписаны, сразу видно, что густые и шелковые, так бы и запустила руки!

— А тебе бы все бы руками бы мацать!

— Чем же еще мацать — ногами? — хмыкнула я. — Или зубами?! Насчет кровожадности тоже перебор. Он совсем не рад, что пришлось эту милую тварюшку завалить, просто делает грязную, тяжелую работу, потому что, видимо, больше некому. Или выхода другого не было. И он вовсе не угрюмый, скорее сдержанно-суровый, немного усталый и с какой-то болью в душе…

— Ну и фантазия у тебя!..

— Да это же все по лицу и глазам прочитать можно, сама посмотри!

Норка только рукой махнула:

— Боюсь, я недостаточно умелая читательница. С живыми-то разобраться не всегда получается, а уж с картиной… Да еще настолько запыленной!.. Не всем же повезло с предками-экстрасенсами!

Я пропустила шпильку мимо ушей, не в силах оторваться от находки.

— Ты только взгляни на лицо: никакого тебе женоподобия или слащавой смазливости — этакая благородная и выдержанная мужественная красота! Разве что глаза… цвет не разобрать. Кстати, всегда в подобных случаях задавалась вопросом: на кой бы это мужикам настолькороскошные ресницы? И соболиные брови… А стать — взгляни! А фигура!.. Причем никакого перекачанного «мяса», вообще ничего лишнего! Да все греческие боги, вместе взятые, могут от зависти удавиться, хором или в порядке живой очереди!..

— Надо же, как тебя разобрало — слов нет, одни восклицательные знаки! — подивилась Норка, перетряхивая между делом ворох каких-то бебехов, и подзадорила: — Ну-ну, что там еще у него имеется?