Разоблачение

Темноволосая молодая женщина в белой ночной рубахе задумчиво постучала пальцами по нижней губе:

– Ты говорил с кем-нибудь об этом?

– Я пытался говорить с Невьей. Она клянется, что за последние три дня не родилось ни одного младенца. Александр как-то сказал мне, что я худший в мире лжец, что у меня бегают глаза и лицо желтеет. Но эти женщины лгут еще более неумело. Даави заявила, что ей не дозволяется обсуждать здоровье королевы с посторонними. Но я не посторонний! Я ее муж! Почему они не хотят сказать мне? Они ведут себя так, словно ребенка никогда не было. – Я помотал головой, стараясь преодолеть душащий меня спазм.

Катрин встала, сложила руки на груди и посмотрела через окно на серое мокрое утро.

– Как ты думаешь, что же произошло на самом деле?

– Думаю, ребенок родился мертвым или родился, а потом умер. Я не знаю. А что я должен думать?

– Наверное, с этого вопроса и следует начать.

Моя голова гудела. Я не ложился спать. После того как Исанна заснула за час до зари, так и не ответив ни на один из моих вопросов, я встал и пошел к Катрин. А теперь Катрин, от которой я надеялся услышать прямой ответ, тоже ходила вокруг да около.

– Ложись у очага, дружище, поспи немного. Ты сойдешь с ума, если не передохнешь. Ответ придет сам, когда ты перестанешь придумывать его.

– Катрин, у моей жены был ребенок или нет? Ответь.

В ее глазах не отразилось ничего, кроме дружеского сочувствия.

– Я не могу ответить на этот вопрос, Сейонн. Но вот что я скажу тебе: она не сумасшедшая. А теперь спи, потом ты пойдешь домой и расскажешь ей, как сильно ты ее любишь. – Она положила руку мне на лоб, и силы окончательно оставили меня.

Разумеется, Катрин оказалась права, как и всегда. Как только мои страхи и горе отступили, давая мне возможность заснуть, я понял, что случилось. Ребенок был мертв независимо от того, дышал он или нет. Наш ребенок родился захваченным демоном.

ГЛАВА 2

Мы, эззарийцы, очень мало знаем о своих корнях. Хотя это и странно для людей, так хорошо знакомых с тайными знаниями и практиками, но у нас нет традиционных историй о предках. Есть лишь мифы о богах и два свитка, написанных почти тысячу лет назад, перед началом войны с демонами. Когда-то давно, еще до создания свитков, мы нашли дорогу в Эззарию, теплую зеленую землю среди холмов, поросших густыми лесами. Эта земля просто сочилась силой, которую мы называем мелидда. И тогда же, в те же далекие времена, мы нашли способ освобождать человеческую душу от влияния демонов.

Свиток рей-киррахов рассказывал о демонах – лишенных души и тела созданиях, незлых по своей природе, но питающихся человеческими страхами и безумием, а также ценящих насильственную смерть. В тексте говорилось, что демоны живут в промерзших насквозь северных землях, туда они и возвращаются, когда мы изгоняем их из тела человека. Если они отказываются уходить, мы убиваем их, но убиваем неохотно, поскольку от этого изменяется мир, – после выброса силы, вызванного их гибелью, равновесие нарушается.

В Пророчестве сказано о необходимости сохранения чистоты, иначе рей-киррахи пойдут за нами по пути наших пороков и слабостей и захватят наши души. В этом свитке пророк по имени Эддос написал о войне перед концом мира и о битве, в которой Воин с Двумя Душами должен будет противостоять Повелителю Демонов. Однако Эддос не упомянул, что Воин с Двумя Душами на самом деле два воина, дерзийский принц и раб: Александр и я. Мы сражались вместе, и мы победили. Пророчество обрывается на предсказании битвы. Обрывается резко и сразу. Что еще было сказано нашим предкам, либо утеряно, либо сознательно уничтожено ими самими?

От древнейших времен осталось два свитка и два предмета: настоящие серебряные кинжалы, способные обращаться за Воротами в любое оружие, и зеркала Латена, овальные кусочки стекла, обессиливающие демона, глядящего на собственное отражение. Все прочие знания были получены нами из личного непростого опыта. Хотя мы не можем объяснить многое в нашей истории, мы точно знаем, что обязаны выполнять свое предназначение. Иначе никто в мире не сможет противостоять демонам. Не многие обладают настоящими способностями, и ни один из обладающих понятия не имеет о рей-киррахах. Мы же предпочитаем не задаваться вопросами о причинах, поскольку у нас нет выбора.

Ни свитки, ни пророчества, ни личный опыт не объясняют некой ужасной вещи: один из нескольких сотен младенцев рождается, неся в себе демона. У ребенка нет защиты от демона, поэтому дитя и демон ничем не разделены. И даже если бы мы знали, как отделить душу ребенка от поселившегося в ней демона, в душе ребенка, такой маленькой, неопытной и неорганизованной, невозможно создать надежные Ворота. Мы не имеем права оставлять среди себя демонов, поэтому мы избавляемся от них. У меня ни разу не возникало сомнений в правильности такого подхода. Ни разу, пока одержимым не оказался мой ребенок.

– Она убила нашего ребенка. – Я сел на коврике перед очагом Катрин. Послеполуденное солнце светило через открытую дверь. Я проспал несколько часов, прежде чем проснулся с ощущением, что только что сражался разом с пятьюдесятью демонами. Все мое тело онемело. Душа опустела. Если бы кто-нибудь отрубил мне сейчас руку, я бы, наверное, не заметил. Катрин втиснула мне в руки чашку и заставила сделать глоток, но я не смог бы сказать, было ли содержимое чашки холодным или горячим, горьким или сладким. Я был таким же потерянным и ненужным, как пылинки, покачивающиеся в солнечном луче. – Она оставила его где-нибудь на камнях, чтобы его нашли волки, и теперь все делают вид, что его никогда не было. Они делают вид, что даже не помнят о нем, потому что не знают, что еще можно сделать. Как она могла? Мы говорим, что самоубийство отвратительно богам. Что же говорить о детоубийстве?! Ребенок не может творить зло.

Отобрав у меня чашку, Катрин прижала палец к губам и покачала головой. Но семя гнева, посеянное во мне пристальным наблюдением Фионы, начало расти, орошенное чаем Катрин.

– Теперь она пытается заставить меня играть в эту игру. Как я смогу убедить себя, что никогда не использовал собственную силу, чтобы узнать, что у нас будет сын? Я проживу оставшееся мне время, притворяясь, что никогда не слышал биения его сердца? Я не смогу, Катрин. Мы прославляли чудо жизни, созданное любовью и верой, а теперь она говорит, что я даже не могу оплакивать свое горе. Моя жена убила моего сына, а я должен не обращать на это внимания?!

Катрин опустилась на пол рядом со мной. В углу за ее спиной виднелось серое пятно ее простого камня скорби, девять свечей горели, чтобы согреть души ее деда и давно погибших родителей. Я прервал ее дневную молитву. Мой друг и наставник, она взяла мою руку в свою:

– Ты спал, Сейонн. Видел во сне кошмары. Я уже и раньше говорила тебе, что ничего не могу поделать со снами.

Значит, и Катрин тоже решила поддерживать общую ложь. Она закрыла мне рот ладонью, прежде чем я смог запротестовать.

– Подумай пока что о чем-нибудь другом. От Ловца из Кафарны пришло сообщение. Они будут готовы через три часа. Ты сможешь сражаться? Ты уже отдохнул?

Я не сразу понял, о чем она. Весь мир для меня исчез, его полностью заслонила беда, постигшая мою семью.

– Сражаться? – Битва с демоном. В эззарийскую сеть, растянутую по всему миру, попался очередной демон. Я уставился на нее, не веря собственным ушам. Неужели они думают, что я смогу биться в такой день?

– Фиона говорит, что ситуация очень серьезная: работорговец. Если ты не сможешь…

«Почему именно сегодня?» Я закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Кроме меня, никого не было.

– Нет, нет, разумеется, я буду драться. – Три часа. Времени хватит. Моя жизнь подождет. – Если бы ты могла мне помочь с этим… – Я закатал рукав, чтобы она сняла тугую повязку, наложенную Исанной. Лучше потерять немного крови, чем лишиться быстроты движений.

Она сменила повязку и заставила меня съесть кусок холодного мяса. Потом положила мне на голову свою маленькую крепкую руку.