Быть тенью (СИ)

Лорд Аксос фыркнул и одарил принцессу пристальным взглядом - что за птичка такая? Потом положил руки на стол и принялся их внимательно рассматривать, будто это дело государственной важности. Я тоже взглянула - ухоженные, придраться не к чему. Ногти отполированы как у девушки.

Наконец лорд Аксос соизволил вспомнить, что мы всё ещё здесь. Обращался исключительно к принцессе. А я не в обиде, я кабинет осматривала и вспоминала свою собственную комнату. Она у меня небольшая, скромная - даже не скажешь, что племянница короля.

- Ваше высочество, впредь будьте осторожны со словами, - голос лорда источал сладкий яд. - Вы ещё слишком молоды и неопытны… Король болен, серьёзно болен. Спросите лекаря. Но на вашем месте я бы верил мне. На всякий случай.

От этого ‘на всякий случай’ меня пробрала дрожь. Если это не угроза, то я совсем ничего не понимаю в этой жизни.

Аккэлия судорожно кивнула: тоже уловила - и всхлипнула. Достала кружевной платочек и приложила к глазам.

А я жалела дядю. Страшно, очень страшно. Что со мной будет? Принцесса ко мне любви не питает - а ведь её коронуют. В двадцать, но всё же и до этого она будет править, хоть и под контролем душеприказчика короля. Кого назначат в опекуны Аккэлии, догадывалась. Лорд Аксос ясно дал это понять.

С другой стороны, болезнь короля могли и преувеличить. У нас хорошие лекари, они со всем справятся. Да и видела я монарха за обедом: чуть задумчив, но ел, ни на что не жаловался. Спросить бы, что с ним, но нельзя. Вот если только Аккэлия…

И принцесса оправдала ожидания - задала животрепещущий вопрос.

- Не при ней, - лорд Аксос покосился на меня. - Хотя и вам тоже это ни к чему.

- Но всё же? - не унималась Аккэлия. Вытерла слёзы и приподнялась, буравя взглядом королевского советника. - Я его дочь, а она… - Ну да, сложно вспомнить, кто я. - Племянница, кажется. В некотором роде. Родственница, словом.

- Его величество давно болен, уже год. Он не придавал этому значения… Уже три месяца его величество и шагу не может ступить без обезболивающего.

Потом лорд Аксос обратился ко мне и велел привести себя в порядок:

- Прибудут гости, вам надлежит присутствовать.

Я не сразу поняла где, только потом в сознании всплыло - на похоронах. А ещё мне надлежало пришить креповые банты на книгу записей соболезнований: по традиции это делали близкие родственники умершего. Жуткое поручение - при живом человеке готовиться к его похоронам.

Меня отослали, а принцесса осталась. Догадываюсь, что пошла к отцу - я бы на её месте от его постели не отходила.

Уже на следующий день слуги и придворные шептались о недуге короля. Точный диагноз никто не называл, но я поняла, что речь о воспалении почек, отравлявшем кровь, и не способной работать печени. Злости не хватало: как проглядели! Это же не сегодня началось…

Написала отцу, делясь новостями. Не уверена, что письмо доставят адресату: наверняка всю корреспонденцию просматривают. Ну и пусть, ничего крамольного не сообщала.

То, что король сдаёт, стало видно буквально через неделю. Изменился цвет лица: оно сильно пожелтело. А ещё у его величества постоянно шла носом кровь. Король становился всё более раздражительным, нетерпимым. Ел он всё меньше, вечно жаловался на качество еды и недомогания.

Слышала, что к нему постоянно вызывали врача, что дядю рвало кровью, и у него поднималась температура. Он всё реже показывался на людях, сокращал совещания до минимума, а то и вовсе перекладывал дела на лорда Аксоса.

А ещё в нём всё чаще бесконтрольно просыпался грифон. Поговаривали, будто он серьёзно покалечил своего камердинера. Дар у его величества слабый, это-то и спасло. А то бы… Но всё равно, крылья и когти - это страшно, как и звериные обезумевшие глаза… Прискорбно сознавать, но дядя терял рассудок. А виной всему - проклятое заражение. Поговаривали, что виной тому привычка ходить налегке в холода и любовь к спиртному.

Уже через месяц за трапезой король вовсе не появлялся. Запирался в спальне или кабинете, допуская к себе только избранных. Болезнь стремительно прогрессировала, и слова лорда Аксоса перестали казаться наветом.

Пришло и моё время взяться за иголку и ножницы, выкраивая и сшивая креповые розы. Шить траурное платье, разучивать имена и титулы соседей - правителей, членов их семей и представителей знатных родов. Заодно и следить за тем, ест ли, пьёт ли её высочество, всего ли у неё в достатке. Принцесса в это время старалась неотлучно быть при отце, у неё не было времени на подобные пустяки. Потом, правда, когда король выжил из ума, она сбежала из столицы, предпочтя не видеть агонии.

А я осталась, хотя к постели дяди меня всё равно не позовут. Зато честно молилась Иште, чтобы произошло чудо. Но чудо не спешило свершиться, и весь дворец жил ожиданием скорбного дня. Привкус страха давно разлился по воздуху, все думали лишь о том, что с ними станет после смерти короля. И я тоже.

Глава 2

Я стояла спиной к столу, широко разведя руки. Две портнихи снимали мерки, спорили, как лучше переделать старое мамино платье. Разумеется, шить мне новое ради участия в похоронной процессии никто не собирался: у отца нет лишних денег, а кузина и палец о палец не ударит.

Странно, наверное, я единственная во всём дворце плакала. Даже Аккэлия прижимала платок к глазам только на людях, а когда оставалась наедине с приближёнными фрейлинами, мигом убирала в рукав. Не удивлюсь, если принцесса молила Ишту послать королю Брониусу скорейшую смерть. Она столько твердила об усталости, о выжившем из ума отце, о том, что сердита на проклятые обычаи, заставившие вернуться в столицу. Там, в королевском поместье, Аккэлия наверняка окружила себя поэтами, музыкантами и галантными кавалерами, призванными скрасить её горе. Но весточка от лорда Аксоса заставила вернуться и отсчитывать последние дни жизни отца.

Но именно она будет стоять у изголовья монарха и всхлипывать. При ней Бронииус Линас Агрон Фавел уплывёт в Изнанку, и у Конрана появится новый монарх.

А я орошала слезами подушку. Жалела. Дядя, всё же, был неплохим человеком.

Траурный альбом с крепом лежал на столе и жёг спину. Доделала его вчера, хотела убрать подальше, но не успела.

Письмо от отца всё не приходило, и я начинала сомневаться, что вообще получу его. С Аккэлии может статься не пустить дядю на похороны: тут никто не забыл, кто есть Николас Ньдор. Хватит и одной Ньдор у гроба.

На мои плечи взвалили часть организационных хлопот. Часами сидела и выписывала приглашения на прощание с королём. Дико - он ведь живой, а дата похорон уже назначена.

Почерк у меня хороший, ровный, поэтому выходило не хуже, чем у писаря. Этим частенько пользовалась кузина, заставляя переписывать учебники, делать за неё задания. Я не противилась: любое слово Аккэлии - и окажусь запертой в Круглой башне. Поговаривали, что там обитал безголовый призрак изменника: подвалы Круглой башни раньше служили тюрьмой для особо опасных преступников. Сама башня не лучше - каменный холодный мешок, где легко подхватить воспаление лёгких.

Наконец портнихи закончили и сняли с меня чёрную тучу, которую именовали платьем. Я казалась себе в нём вороной, постаревшей на пару лет. Хотя синяки под глазами никого не красили: в последние дни не высыпалась.

Когда захлопнулась дверь, поспешила к столу - забрать альбом. Прямо сейчас отнесу его Распорядителю двора.

Стараясь не обращать внимания на перешёптывающиеся группки слуг, даже не думавших при виде меня изображать видимость работы, быстрым шагом шла по коридорам. Проигнорировала смешок тиара из свиты принцессы: ‘Куда собралась, Тень, тебе до сумерек из комнаты выползать нельзя’ - привыкла.

Распорядитель двора обнаружился в тронном зале: наблюдал за тем, как украшают огромные окна чёрными ламбрекенами. По его указке положила книгу на специальную подставку и отважилась заглянуть в покои дяди. Хотелось повидать его перед смертью.