Гарри Поттер и Лес Теней.

"Раньше вы этого не говорили, леди Гермиона", - сумрачно сказал Роберт, высокомерно глядя на нее.

"Раньше я была испугана. И глупа", - признала Гермиона. Она отошла к полке и стала автоматически перебирать рукописи, которые на ней лежали. - "Я прошу меня простить, сэр. Вы - удивительный человек. Я восхищаюсь вами: вы так умны, так отважны, так стойко выносите все удары судьбы... Вы научили меня столь многому, из того, что я никогда бы не смогла постичь сама. Но я никогда не смогу стать частью этого мира, а, значит, частью того, что вам близко и дорого. Я - другая. Мне хочется надеяться, что вы найдете свою судьбу и будете счастливы, что вам не придется страдать, а еще - обманывать и убивать ради своей цели, какой бы благородной она вам ни казалась. Можно достойно прожить жизнь не будучи бароном или графом. Вы - прирожденный учёный, сэр Роберт, вы столько всего знаете. Я не уверена, все ли из того, что вам известно, доступно даже сэру Годрику или леди Ровене, так почему бы вам не заняться тем, к чему у вас действительно лежит душа? Вам не кажется, что вы многое потеряете, если посвятите жизнь бессмысленной борьбе за завоевание места в магловском обществе?"

"Женщины не всегда могут по достоинству оценить устремления мужчин", - несколько высокомерно заметил Роберт, явно уязвленный. - "Но когда дело касается их комфорта и статуса в обществе..."

"Вы считаете, что я способна согласиться на ваше предложение только из соображений комфорта в своей будущей жизни?" - вздернула голову Гермиона.

"Нет, конечно, нет, прошу простить мою дерзость", - склонил голову Роберт. - "Я не имел в виду ничего оскорбительного для вас".

Они помолчали. В повисшей неловкой тишине Гарри послышалось, что Рон тихо вздохнул. Гарри понимал, что сейчас Рон весьма и весьма уверен в том, что если на ристалище или на магической дуэли он бы сумел показать себя не хуже Роберта Эверетта, то мозгами он никогда не сможет с ним тягаться. А что же важнее Гермионе?

"Так что же вы скажете, леди Гермиона?" - осторожно спросил снова Роберт. - "Вы не согласитесь ждать меня? Вы чувствуете, что не могли бы примириться с такой жизнью даже ради меня?"

"Простите меня, сэр", - прошептала Гермиона, роняя свитки и прижимая руки к груди в жесте, полном отчаяния. - "Простите... Роберт... Вы - самый лучший, вы - самый смелый, самый умный, вы... но - нет. Я не могу. Вы... слишком другой. Мне очень жаль".

Роберт опустил голову на руки и некоторое время молчал. Видно было, что Гермионе действительно безмерно жалко его, настолько, что ее глаза наполнились слезами. Она всхлипнула, и этот звук заставил Эверетта поднять голову.

"Я огорчил вас?"

"Нет", - изо всех сил сдержала эмоции Гермиона. - "Это я виновата, я... надеюсь, что вы когда-нибудь найдете достойную вас девушку, и она составит ваше счастье..."

"Боюсь, миледи, вы ошибаетесь", - слабо улыбнулся Роберт и тоже встал. - "У рыцаря может быть лишь одна дама", - он с нежностью смотрел на Гермиону, нервно комкающую в руках проклятущий свиток. - "Что ж, спасибо, леди Гермиона, что вы не побоялись сказать мне правду. Я думаю, что вы будете счастливы".

"Вы же не верите в предсказания, сэр Роберт", - Гермиона улыбнулась сквозь слезы.

"И вы тоже".

"Куда вы теперь?" - теперь она с напряжением смотрела на то, как Роберт спокойно набрасывает плащ.

"Куда?" - задумался Роберт. - "Думаю, сперва в Сордо. Может быть, мне удастся получить хоть что-нибудь из наследства отца, если его родня ничего не успела растащить. Впрочем, я же незаконнорожденный... но, посмотрим, что из этого выйдет. Все равно я собирался когда-нибудь побывать на его родине. Никогда не был в Испании".

"Будьте осторожны, сэр. Там сейчас к колдунам относятся не очень-то..." - невпопад пробормотала Гермиона.

"Спасибо", - улыбнулся Роберт. Он подошел к двери и оглянулся на Гермиону с какой-то странной последней надеждой. - "Миледи Гермиона, скажите, а если бы все получилось иначе? Если бы вы... если бы вам не нужно было возвращаться обратно, мы могли бы..."

Плечи Гермионы поникли, и Роберт понял все без слов.

"Прощайте", - тихо сказал он. Его плащ обмахнул проем двери, заколыхались пыльные занавеси, и в библиотеке осталась лишь одна Гермиона. Бесшумно всхлипывая, впиваясь зубами в худенький кулачок, чтобы никто не услышал, как она плачет, Гермиона тоже прощалась с человеком, который, наверное, как никто другой, сумел понять то, что было ей дорого.

Гарри неуклюже выбрался из своего укрытия. Сзади уже напирал Рон.

"Иди, Гарри..."

"Чего?"

"Иди, говорю. Оставь нас одних".

"А, понял, понял", - Гарри покосился на съежившуюся в уголке Гермиону, не замечающую ничего вокруг, и, пятясь, отступил в сторону двери.

Когда он вышел во двор, солнце уже припекало совсем по-летнему. Гарри устало облокотился о перила балюстрады и некоторое время опустошенно наблюдал, как маленькие фигурки нескольких работников и учеников возятся у разрушенных стен, пытаясь хоть как-то возместить ущерб, нанесенный Хогвартсу. Заклинание Париус Петрус использовалось, однако, не слишком часто, потому что львиную долю работы торжественно возложил на себя Джамаледдин Кудама ибн... короче, верный гаррин слуга и друг. Джим порхал вокруг разрушенных укреплений, периодически изящно взмахивая пальцами, и в стенных пустотах, повинуясь мановению его рук, появлялись заплатки из подручного материала, подносимого работниками. А после того, как Алистер, шумно пыхтящий и потеющий от натуги, прикатил полную тележку глиняных кирпичей, взмахнули палочки, и дело пошло еще веселей. Джамаледдин отряхнул руки от каменной крошки, довольно взглянул на дело своих рук и спикировал возле следующей дыры, чтобы помочь латавшим ее людям. В развалинах конюшни тоже копошились волшебники, вытаскивая из-под завалов раздавленные ясли и упряжь, другие же осторожно переносили большие бревна с помощью заклятий в безопасное место. В толпе работников Гарри заметил отирающегося возле волшебников юного принца Дэвида. Он восторженно взирал на колдунов и был абсолютно счастлив потому, что ему разрешили участвовать в процессе восстановления замка. Слева от конюшни чинили замковые ворота, изрядно помятые троллями, причем, среди знакомых ему лиц Гарри заметил радостно суетящегося от предвкушения покомандовать сэра Кэдогена, нескольких норманнов и двоих стрелков из телохранителей принца Александра, с боязливым восхищением ловящих на верху крепостной стены балки и камни, поднимаемые к ним с помощью заклятия Левитации. Сам же мрачный отпрыск великого Канмора вскоре тоже обнаружился в поле зрения у Гарри: возле невысокой стены, отделявшей хозяйственные постройки от фруктового сада, он о чем-то беседовал с Мартином Морвеном - бледным, все еще с трудом передвигающимся после страшной раны, нанесенной ему копьем. Потом Мартин не спеша перекрестил Александра, тот коротко поклонился и вышел за ворота, туда, где на поле за Хогвартсом паслись его лошади, а Мартин вновь принялся осторожно, стараясь сильно не нагибаться, окапывать до сих пор цветущие яблони.