Вторжение

И совершенно другая вода — мутно-грязная, быть может, даже отравленная, — это тот кратенький факт, что какой-то жалкий капитан жалкого элитного отряда количеством менее двухсот человек, находящийся за северными границами Гаральда как минимум три недели, располагает информацией на данную тему. Совершенно секретной, как считает он сам и как в принципе выходит из содержимого этого предполагаемого приказа, который Вайра, даже не желая ввязываться в дела Империи, уже хотела бы подробно изучить.

Поверхностно исследовавшая его разум в момент первой встречи, женщина была удивлена, осознав, что именно она выкачивает оттуда, а потом тем, что Тагер Грант вообще знает о происходящем на высшем уровне, между Империей и Княжествами, хоть что-то.

Но времени на раздумья о том, что да как, равно как и сил, и особого желания изучать все это далее у Вайры в тот момент не было. Основной целью визита в гаральдский холмовой форт было решение Ллейна узнать в беседе с капитаном и его людьми то, что могло касаться присланных Камнем Времени четверых: то есть узнать, что сейчас происходит на континенте, а для того, чтобы сделать это, нужно было создать легенду, чем она быстро и занялась.

Старый капитан, судя по всему, был уверен в том, что этот секретный приказ будет обнародован очень скоро, действительно со дня на день, так что Вайра сделала вид, будто он обнародован уже, вернее, что именно сейчас идет фаза его рассылки и распространения (многозначная деталь: через гонцов, не через магов, верных Империи и Конклаву, — а потому и смогла попасть к ним в руки в виде обрывочного устного донесения от генерала Виссенара де Вари «кому-то из военных северных границ»).

Услышав из уст Вайры краткий рассказ в общих чертах («...речь шла о каком-то приказе, который, как я поняла...»), капитан Грант слегка побледнел, затем отрывисто кивнул и, как ни в чем не бывало, продолжил потчевать и успокаивать напряженных чуть не состоявшейся схваткой гостей.

— Итак, я к вашим услугам, госпожа Вайра, господа, — сказал он сейчас, отодвинув от себя все, приближенное к нему условностью и законами трапезы, сняв полотняную салфетку и улыбнувшись.

Руки его, широкие и сильные, легли на колени ладонями вверх, там и замерли.

Ллейн посмотрел на Вайру. Во взгляде его не было ни малейшей эмоции — он вообще был как бы случаен, и коснулся ее мельком. Но Отверженная поняла заданный эльфом четкий вопрос.

Женщина глубоко вздохнула, опуская голову на спинку кресла и закрывая глаза. Она была сильно утомлена. Потратив практически все способности и резервы разума и тела, закаленных, испытанных в путешествиях, исследованиях и битвах, — на Черных Тварей Конклава, преодолев Волю, через бездны пространства направляющую их, в момент, когда Сила хлестала из нее, как из пробитой артерии, и лишь она одна смогла спасти троих из Прошедших Врата, — Отверженная так до сих пор не восстановила растраченное.

У нее не было на это ни времени, ни средств. Тем более что вместо многочасового ухода в Призрачные Пространства и покоя на несколько дней, она постоянно использовала свою внутреннюю энергию — то на лечение потерявшей сознание Элейни, то на телепатию и ограждение от оной, — барьер вокруг всех семерых, включая и коней, она держала уже около полутора часов. И полурослик, как ни пытался, не мог не только через него пробиться, но и почувствовать что-либо, кроме головной боли.

Камни колье, в которых дремала чистая, непробужденная, нерастраченная энергия, накапливаемая Вайрой и всем Орденом на протяжении нескольких лет, Отверженная пока не трогала. Они были огромны, и использование даже десятой доли из них примерно заменяло саму псионичку после продолжительного отдыха. Мерцающие бриллианты ожидали своего часа, предоставляя свои совершенные сотнегранные тела только для прокачки энергии и усиления воздействия, — то была способность любого драгоценного кристалла усиливать эффекты мысленного воздействия, — и Вайра сделала это, когда незаметно проникла в разум капитана.

Силы ее в общем-то все время после поединка с Тварями были на исходе. И главное, не столько возможности тела использовать почти безграничные дары Призрачной Бездны, сколько собранность усталого разума, перенесшего за последние несколько дней очень многое.

Но в то же время она могла бы сейчас, используя свое мастерство, просто парализовать капитана, как только тот уснет, и выбрать из него все нужные знания до последней крохи. Без особых усилий. Но что-то удерживало ее.

Что-то, бывшее в этом человеке.

Внезапно, именно сейчас, откинувшись в кресле и рассматривая его, решая, как ответить на заданный Идейном вопрос, Вайра поняла, что это: скрытое, никак пока не проявленное истинное благородство. Не гостеприимство и не спокойное, доброжелательное отношение, а качество, непонятно как воспитанное и, уж тем более, непонятно как сохранившееся в душе человека, служащего Гаральду капитаном отряда северных границ. Должного прежде всего проявлять к незнакомцам, схваченным при продвижении извне, холодную подозрительность, жесткость и жестокость. Любые меры по немедленному допросу и выяснению всех обстоятельств. Никакие истории про случайно полученные обрывки генеральских посланий не должны были стать причинами проявленного к ним снисхождения.

Любой другой, скорее всего выбрав подобную тактику, давил бы на «гостей» вполне цивилизованно, и в полном праве, спокойно и вежливо требуя их выложить все, с самого начала до самого конца, руководствуемый и ведомый вколоченными за годы службы принципами долга службы, — но здесь все было не так.

В Гранте Отверженная находила нечто совсем иное. Было, конечно, и резонное опасение влезть в столкновение с сильными мира сего, которое ему, без пяти минут старому капитану, было, разумеется, совершенно ни к чему, — но не оно вело его и не оно руководило его любезностью и гостеприимством.

Вайра чувствовала, что основная причина кроется в ней самой, и чувствовала не пресловутым «шестым женским», а фактически на уровне эмпатического взаимодействия, примененного к нему с самого начала, а сейчас латентного, не поддерживаемого, но закрепленного.

Теперь она внезапно поняла это, словно внутренний призрак, неосознанно запущенный в глубину ее мыслей, всплыл на волнующуюся, испещренную кочующими пенными шрамами поверхность, завершив поиск и соединив неосознанное с осознанным.

Априорное признание доброй воли, внутренней красоты и точно такого же благородства в каждом, кого он впервые встречал, — вот что было так глубоко в нем, чего Вайра поначалу не поняла. Но что с первого момента проникновения пленило ее и, будучи осознанным, по-настоящему восхитило.

Вот почему она не хотела делать того, что было в общем-то наиболее предпочтительно. Вот почему она предпочла сейчас отложить разговор до утра, и обычным, человеческим способом, в открытой беседе узнать все, что им с Ллейном покажется важным.

Она не могла знать, как сильно ей придется за это поплатиться. Как и всякий смертный, она не предсказывала будущего и не знала о настоящем.

Пока она всего лишь плыла в волнах подступающей сонливости, в кольцах смыкающегося, мягкого дурмана. И совсем не хотели открываться тяжелые веки, налитые свинцом...

— Я так устала, господа, — со вздохом, своим мягким и глубоким контральто сказала она, открывая глаза несколько долгих, тихих и спокойных мгновений спустя, и глядя Тагеру Гранту в лицо, — что не могу сейчас слушать даже столь интересного собеседника, как вы, капитан. Нам с моими спутниками, конечно, хотелось бы узнать последние новости Империи и Княжеств, — потому что мы не в курсе того, что происходило на материке в последние три месяца, — как следует из нашей истории, о которой мы поведаем вам завтра («Надеюсь», — кивнул капитан, всем своим видом выражая внимательность), и мы с радостью приступим к вашему и нашему рассказам после завтрака. Вы, капитан, милостиво предоставите нам такую возможность?

— Что ж, — ответил он, — эта комната к вашим услугам, госпожа Инэльда. Думаю, всем нам было очень приятно развеять тягостное ощущение нынешних важных изменений в столь устоявшемся и так давно неподвижном мире появлением в нашей крепости столь чарующей женщины. Благодарю вас за общение, которое сделало меня счастливым на полгода или год вперед. — Он встал, не спуская взгляда с ее лица, поклонился и, увидев, что Вайра не протягивает руки, обернулся к Ллейну и Герту: — Идемте, господа, я размещу вас. Позволим госпоже Инэльде отдохнуть.