Периферия (СИ)

— Ваших спецов гнать надо. Но ничего, вроде бы нашли и обезвредили. Сейчас наши подъедут, заберём, будем разбираться.

— Мы Договор чтим, — поддержала меня Инга. — Законопослушных Тёмных не обидим.

Руслан усмехнулся и махнул рукой:

— Обидит она… Что нашли-то хоть?

— Непонятно, — ответил я. — Затем и забираем.

— У нас тут что, тоже "дикари"-сектанты завелись? — не унимался Руслан. — Только со Светлой стороны?

— Ты хоть одну Светлую секту знаешь? — в лучших одесских традиция вопросом на вопрос ответил я. — "Дикарей" у нас до чёрта, но они больше по вашей части.

Руслан замолчал и до самого приезда нашей "ГАЗели" не проронил ни слова. Похоже, Тёмный обиделся. Ну что ж, значит, запряжём и поедем за водой…

Старшим в прибывшей группе был, как этого и следовало ожидать, Андрей. Последнее время я видел его на выездах чаще, чем даже Николая Тихоновича, командира ГБР и его непосредственного начальника.

— Опять ты, Следопыт? — вместо приветствия произнёс Тихомиров, выбираясь из салона. — Слушай, пора ставить перед Твердиславом вопрос, пускай он официально назначает меня твоим помощником! Второй раз за сутки по твоей милости выезжаю.

— Выедешь и третий, — довольно холодно отозвалась Инга. — Если ещё один схрон найдём.

При слове "схрон" Руслан ощутимо напрягся, но мешать нам не стал.

Втроём с Андреем и ещё одним ГБРовцем (его перевели к нам всего месяца три назад, и познакомиться толком мы пока не успели) мы аккуратно оплели извлечённый из подвала ящик "паутиной Кальвы" — простеньким, но надёжным охранным заклинанием — после чего как могли бережно поместили его внутрь "ГАЗели".

Когда мы с Андрюхой, вполголоса матерясь и пыхтя от натуги, втащили наконец ящик в кабинет к Твердиславу, нас там уже ждали. Сам хозяин кабинета вольготно расположился в кресле возле компьютерного столика, лениво расстреливая из дробовика очередного монстра на экране. Несчастный монстр дёргался, плевался стальными иглами и комками зелёного яда, но явно не имел никаких шансов продолжить существование. После очередного попадания бедняга наконец разлетелся облаком красных брызг; Твердислав вздохнул и повернулся к нам.

Второе лицо — как в кабинете, так и во всём нашем Дозоре — оккупировало стул для посетителей, на котором во время вчерашнего разговора сидел я сам. Сразу видно было, что этому лицу сидеть там неудобно, оно предпочло бы кресло Твердислава, но вынуждено терпеть. Высокий темноволосый и узколицый мужчина лет тридцати пяти застыл на стуле, точно окаменев, и напоминал сейчас министра, которого неизвестно зачем вызвал к себе сам президент и заставляет теперь дожидаться приёма.

— Здравствуйте, Павел Васильевич! — поздоровался я.

Замначальника снисходительно кивнул мне в ответ. Павел Васильевич, чья фамилия уже успешно растворилась в потоке времени, занимал свой пост со времен Великой Отечественной войны. Выглядел он ненамного старше меня самого, но не стоило обманываться: возраст мага первого уровня уверенно приближался ко второй сотне лет. В отличие от подчёркнуто демократичного шефа, Павел Васильевич одевался строго и солидно. Говорят, он специально заказывал одежду в Москве у портного, шившего для самого Гесера, а потом "пропитывал" таким слоем защитной магии, что помять, разорвать подкладку или посадить пятно на пиджак было не легче, чем головой забить гвоздь в танковую броню.

Второй посетитель кабинета скромно примостился в углу на ещё одной из достопримечательностей кабинета — стуле, вырезанном из цельного дубового пня — и сидел, тихо и интеллигентно посверкивая старомодными очками в чёрной пластиковой оправе. Тем не менее, стоило мне заметить этого Иного, как тут же стало ясно: в подвале у Руслана мы откопали нечто действительно серьёзное. Эдуард Сергеевич Овсепян уже третий год занимал должность начальника нашего экспертно-аналитического отдела, однако страж работы аналитиком у него зашкаливал за семь десятков лет. В конце тридцатых годов он, тогда ещё подающий надежды молодой дозорный (прямо как я, блин!) работал в экспертной комиссии по "Меморандуму Тарквиния" — древнеримской магической рукописи, неизвестно какими путями попавшей в Армению. Эдуард Сергеевич не любил хвастаться, но из отчётов по тому делу (а я одно время обожал копаться в архиве) однозначно следовало, что именно он доказал: экземпляр "Меморандума" — не оригинал, а поздняя византийская копия. Наши армянские коллеги не успокоились на достигнутом успехе, а продолжили поиски. Всего через пару недель они вышли на тайник с подлинником рукописи, сорвав одну из самых многообещающих операций Тёмных на территории Турции и советского Закавказья.

Кроме того, Эдуард Сергеевич был довольно крупным специалистом в криминалистике и даже успел когда-то защитить в этой области докторскую. Смешно, конечно, но в работе Дозора иногда отпечатки пальцев могут дать куда больше, чем даже отпечаток ауры. Больше того, не так давно в Туле оборотень-людоед был разоблачён без применения магических методов — с помощью анализа ДНК крови одной из жертв.

То, что нашего возвращения дожидался сам доктор Овсепян, могло означать только одно — ящик представлял собой нечто крайне ценное.

Мы поставили ящик в центр кабинета на заранее расстеленную целлофановую плёнку.

— Андрей, можешь быть свободен, — сказал шеф. — А ты, Александр, останься. От тебя потребуются кое-какие объяснения.

Как можно более чётко и внятно я рассказал о том, как был обнаружен ящик. Вряд ли Твердислав узнал что-то новое — следящее заклятье он поставил просто великолепно — но все слушали меня не перебивая.

— Что ж, ладно… — проворчал наконец шеф. — Посмотрим теперь, что вы там вырыли.

Маги окружили нашу находку, и примерно минута прошла в сосредоточенной тишине.

— Ну, что скажете, коллеги? — нарушил молчание Твердислав, повернувшись ко мне: первым излагать своё мнение полагалось младшему.

— Это схрон, Твердислав Владимирович, — ответил я. — Ларионова определила его возраст лет в триста, хотя допускает, что предмет может быть куда старше. В принципе, я не специалист, но с ней согласен — свежей магии на объекте нет, только фон от нашей "дрели". Артефакт заложен задолго до того, как был выкопан погреб.

— Инга была неплохим стажёром, — сказал Эдуард Сергеевич, подхватив эстафету. Маг-эксперт ощутимо волновался, и в его речи сейчас явственно слышался армянский акцент, по слухам, изжитый им лет сорок назад. — Могу добавить следующее: маскировка здесь не пяти, а шестислойная. Действительно, использовалась магия металла, так называемое Зеркало Гефеста — надёжная, но крайне трудоёмкая система заклятий. Она не используется уже лет четыреста. Шестой слой, которого не смогла различить Ларионова, действует вместе с седьмым, защитным, и образует пару-ловушку, — Эдуард Сергеевич сложил вместе выпрямленные ладони, а затем развёл их примерно на сантиметр. — Примерно вот так. Собирает Силу из окружающего пространства и Сумрака, а затем разряжается по любому Тёмному, который пытается приблизиться. В какой-то степени защита разумна и сама определяет степень угрозы. Очевидно, Руслан сделал что-то подозрительное с точки зрения "хранителя" — может быть, царапнул по стенке или задел её плечом. Если мне дадут время, я смогу точно сказать принцип активации и на какую дистанцию выставлена защита…

— Не думаю, что это важно, — перебил его Павел Васильевич. — Давайте по существу.

— Ну что ж, — несколько обидевшись, продолжил Овсепян. — По некоторым признакам могу сказать, что этот предмет заложен в период с 1500-го по 1550 год. Точнее, извините, не определить…

— Постойте, Эдуард Сергеевич! — не выдержал уже Твердислав. — Вы что же, милейший, утверждаете, что схрон создан ещё до основания города?

— Это не подлежит сомнению! — безапелляционно заявил наш эксперт. — Если приглядитесь, вы тоже сможете различить "годовые нити". Они образуются…