Дурацкие игры магов. Книга первая (СИ)

С каменным лицом выслушав речь высшего мага, в которой тот называл Диму не иначе, как керонский выродок, Ричард вернулся в свои покои, взял со стола бутылку вина и приказал слуге отвести его к Дмитрию. Слуга услужливо проводил его до белых дверей с золотыми арабесками, постучался и, получив разрешение войти, торжественно доложил:

- Его высочество, принц Инмара Ричард!

Едва дождавшись окончания фразы, Ричард могучим плечом отодвинул керонца и шагнул в гостиную. Дима курил, стоя у распахнутого настежь окна. Увидев в его руке, вместо привычной трубки, дымящуюся белую палочку, инмарец забыл все слова, что собирался сказать, и с любопытством поинтересовался:

- Что это?

Дмитрий повернулся, проследил за его взглядом и пожал плечами:

- Сигарета. Гораздо практичнее трубки. Я увидел сигареты в одном из миров и с тех пор курю только их.

- А я вот не курю… - протянул Ричард и поставил бутылку на стол: - Выпьем за наше знакомство.

- С удовольствием. - Дима выбросил окурок в окно, подошёл к столу, и в его руке появились бокалы.

Инмарский принц лихо откупорил бутылку и разлил вино:

- Честное слово, ты перевернул моё представление о магах.

- Приятно слышать.

Дима поднёс бокал к губам и сделал глоток. Ричард тоже хлебнул вина:

- Всегда считал магов лентяями или идиотами, вроде сына провидицы.

- Артём не идиот! - покачал головой маг и поставил бокал на стол.

- Да ну, - отмахнулся принц. - Ему больше двадцати, а ведёт себя, как пятилетний ребёнок!

- Согласен, - скупо кивнул Дмитрий, - но это потому, что магия Тёмы чистая и светлая. Она ласкает взгляд и греет душу.

Он задумчиво посмотрел на свой перстень с огненной буквой "О" в антрацитовой глубине камня. Олефир не следил за ними, и Дима рискнул продолжить. Ему хотелось, чтобы благородный Ричард перестал видеть Артёма великовозрастным дурачком.

- Я отлично владею мечом и прочим холодным оружием, знаю сотни сложных боевых заклинаний, но колдовать, как Тёма, не умею… Я пробовал копировать его фокусы… Я могу создавать котят, щенят, конфеты, шарики и прочую ерунду… Но с ними что-то не так… - Маг выудил из воздуха дымящуюся сигарету и жадно затянулся. Он дрожал и был бледен, как мел, но всё равно продолжал говорить, словно не в силах остановиться: - Тёма лёгкий и воздушный. Он живёт сегодняшним днём… Каждый миг жизни для него праздник. Лирийцы его обожают. Где бы он ни появился, люди начинают улыбаться и радоваться жизни вместе с ним. Я бы хотел быть таким, как он! - Дима схватил со стола бокал и залпом выпил вино. - И он не сумасшедший. Высшие маги избаловали его сверх меры с тем, чтобы он почитал их и подчинялся их воле, но уже сейчас Тёма ни во что не ставит мнение Совета. Он подчиняется скорее в силу привычки, чем по велению разума. Наступит день, и Тёма вырвется на свободу… - Дима замолчал, поднёс сигарету к губам и уставился в окно.

Ричард почти не дышал: полчаса назад Михаил, с пеной у рта, доказывал ему, что керонский выродок - бездушный холодный убийца, лишённый всего человеческого, а он видел перед собой чувствующего и глубоко переживающего человека. Дмитрий говорил о Тёме так, словно они были близкими друзьями. Но больше всего принца поразило то, что идеалом воина и боевого мага оказался безалаберный капризный мальчишка, над которым потешался весь Лайфгарм.

А Дима вертел в руке пустой бокал и безмятежно улыбался, глядя в окно, будто видел там Артёма. Ричард почувствовал себя неловко, точно по ошибке прочёл чужое письмо. Он нервно кашлянул и неуверенно спросил:

- Артём твой друг?

- У меня не может быть друзей!

Улыбка бесследно исчезла. Дима поставил бокал на стол и затушил окурок в возникшей перед ним пепельнице.

- Почему?

Маг хмуро посмотрел на инмарца:

- Не всё ли Вам равно, принц? Уже поздно. Завтра в Кероне праздник в Вашу честь. Вам нужно отдохнуть.

- Давай поговорим!

- Я и без того наговорил лишнего.

- Я не болтун.

- Но Вам всё равно придётся забыть о нашем разговоре. Никто не должен знать, как я отношусь к Артёму.

Дима смотрел в глаза Ричарду и никак не мог решиться стереть ему память. Что-то удерживало его от колдовства. Наконец, он отвёл глаза и задумчиво произнёс:

- Вы странный человек, Ричард.

- Разве? Я обычный инмарец.

- Возможно. - Дмитрий снова посмотрел ему в глаза. - Я не могу отпустить Вас с опасными для Тёмы воспоминаниями. Если высшие маги узнают, что Тёма их ни во что не ставит, то убьют его!

- Да кому нужен этот…

Ричард осёкся, увидев в глазах Димы белые искорки.

- Вы будущий король Инмара, Ваше высочество, и Вам нужно пристальнее следить за тем, что происходит в Лайфгарме. А теперь помолчите! Я всё же позабочусь, чтобы наш разговор остался тайной. - Маг проник в сознание инмарца и выстроил зеркальный щит, такой же, каким защищал сокровенные мысли от Олефира. - Теперь Вы без опаски можете думать обо мне и Тёме всё, что хотите, принц. Эти мысли не прочтёт никто. - Он помолчал и задумчиво добавил: - Не знаю, зачем я сделал это…

- Мы же друзья, - улыбнулся Ричард, но Дима грустно покачал головой:

- Ненадолго. Уходите, принц!

Он отвернулся, подошёл к окну, и в его руке задымилась сигарета. Ричард застыл, в смятении глядя на мага: предчувствие неотвратимой беды пригвоздило его к месту. Он вдруг понял, что для Инмара лучше было бы проиграть войну, чем просить помощи у Олефира. "Вряд ли отцу понравится моё мнение… Если он вообще соизволит выслушать меня", - кисло подумал принц и, выдавив: "До свидания", на негнущихся ногах вышел в коридор.

Вернувшись в свои покои, он до самого ужина бродил из угла в угол, размышляя о разговоре с Димой. Инмарец не мог понять, что это был за разговор, почему он вообще состоялся, и что за странные отношения сложились у него с учеником Олефира. "Почему я позволил ему наложить на меня заклятье? Будь на его месте любой другой маг, я бы, не колеблясь, дал ему в морду! А с Димой у меня и мысли об этом не возникло! И Тёма… Что не так с этим… Кхм… Кто он такой? Что скрывает Совет?"

В небе зажглись первые звёзды, и слуга пригласил Ричарда на ужин. Повинуясь этикету, инмарский принц покорно поплёлся в трапезный зал, где его встретили Олефир, Алинор и Дмитрий. Принца усадили на почётное место рядом с королём, и он был вынужден несколько часов кряду вести светскую беседу. Ричард вымотался так, словно целый день сражался на мечах с Роксаной, и когда, в полночь, он, наконец, оказался в спальне, то сразу же рухнул на кровать и заснул мёртвым сном.

А весь следующий день в замке и за его стенами годарцы пировали, прославляя инмарского гостя. Разъезжая по городу вместе с Олефиром и Димой, Ричард с удивлением обнаружил, что подданные искренне любят своего повелителя, хотя в Лирии и Инмаре путешественника называли узурпатором и тираном и считали, что годарцы стонут под игом самопровозглашённого короля. "Мы зря безоговорочно верили словам высших магов, и не слушали годарцев, - мрачно думал принц. - Остров Синих Скал процветает. Годарцам есть за что любить Олефира! В Лайфгарме бушует война, а здесь царят мир и покой! Ига нет, и никогда не было!" Ричард вглядывался в счастливые лица горожан, смотрел на их добротную одежду, розовощёких детей, и его сердце сжималось от боли за свою разорённую войной страну…

Праздник в честь инмарского принца продолжался до глубокой ночи, а утром разгорелся с новой силой - теперь Годар чествовал королевского воспитанника. На городских площадях накрыли столы, из подвалов замка выкатили десятки бочек лучших лайфгармских вин. Множество шутов, жонглёров и плясунов веселило народ, а когда стемнело, в небе над Кероном взорвался грандиозный фейерверк - маг-путешественник с размахом отмечал восемнадцатилетие ученика.

Праздник закончился под утро, а в полдень в покои Ричарда постучался гвардеец и сообщил, что король приглашает его на аудиенцию. Инмарец вскочил с постели, в мановение ока оделся, пристегнул меч, и гвардеец проводил его в малый тронный зал, где кроме Олефира и его ученика никого не было. В душе затеплилась надежда, что сейчас Инмару откажут в помощи, но, прочитав сочувствие на лице Димы, принц понял, что дела обстоят с точностью до наоборот.