Восход тьмы

– О боже, – смущенно пробормотал Уилл.

– Ладно, это не разговор для Рождества, – засмеялась мисс Грейторн и махнула рукой, давая им знак идти. Взглянув на нее в тот момент, когда она светски улыбалась Робину, Уилл очень удивился тому, насколько все-таки эти две мисс Грейторн были не похожи одна на другую.

Мерримен повел их с Полом к боковой двери, и сначала они оказались в странном, пахнущем плесенью небольшом коридорчике, а миновав его, попали в светлую комнату с высокими потолками, которую Уилл не сразу узнал. И только когда в поле его зрения попал камин, он наконец понял, где находится: узнал большой очаг и деревянные панели, украшенные резными тюдоровскими розочками. Но на стенах зала деревянной обшивки больше не было; вместо этого они были выкрашены в ровный белый цвет, и их украшали несколько совершенно неправдоподобных морских пейзажей, выполненных в очень ярких голубых и зеленых тонах. В том месте, где однажды Уилл вошел в маленькую библиотеку, двери не было.

Мерримен открывал высокий застекленный шкаф, стоявший у боковой стены.

– Отец мисс Грейторн был очень музыкальным джентльменом, – сказал он голосом дворецкого, – он также был художником. Он написал все те картины, которые вы видели на стенах. В Западной Индии, насколько я знаю. На этих инструментах, однако, – он извлек из шкафа небольшой красивый инструмент, похожий на рекордер, черный, инкрустированный серебром, – он не играл, как рассказывают. Он просто любил смотреть на них.

Пола целиком захватило это зрелище, и он не мог оторвать глаз от флейт и рекордеров, которые Мерримен брал с полок шкафа. Они оба с благоговением прикасались к инструментам; прежде чем достать следующий, осторожно водружали на место предыдущий. Уилл обернулся и внимательно рассматривал панели у камина; он даже вздрогнул, когда Мерримен обратился к нему. Дело в том, что в это же самое время он слышал голос Мерримена, говорившего с Полом. Это было чем-то сверхъестественным.

– Давай скорее! – произнес голос в его голове. – Ты знаешь, где искать. Поторопись, пока у тебя есть шанс. Время взять Знак!

– Но… – мысленно возразил Уилл.

– Поторопись, – произнес Мерримен в голове мальчика.

Уилл быстро огляделся. Дверь, через которую они вошли, была по-прежнему полуоткрыта, но его слух, конечно же, отреагирует, если кто-то войдет в коридорчик между двумя комнатами. Бесшумно он подошел к камину, вытянул руки и положил их на панели обшивки. Закрыв на секунду глаза, он воззвал ко всем своим новым талантам и к Старому миру, из которого они пришли. Которая из квадратных панелей? Которая из резных роз? Его сбивало с толку отсутствие деревянных панелей на стенах. Из-за этого сам камин казался гораздо меньше, чем раньше. Неужели Знак потерян, неужели он замурован где-то в заштукатуренной гладкой стене? Уилл нажимал на каждую розу, которую находил в верхнем левом углу камина, но ни одна не сдвигалась даже на миллиметр. В последний момент он заметил в самом углу розу, наполовину скрытую штукатуркой и немного выступающую из стены, которую, разумеется, не раз ремонтировали и переделывали за последние сто лет – «или, может, за десять минут, – изумленно подумал он, – с тех пор как я видел ее в последний раз».

Уилл подался вперед и сильно надавил большим пальцем на резной цветок, как будто это был дверной звонок. Раздался мягкий щелчок, и в тот же миг в стене, точно на уровне его глаз, появилась черная квадратная щель. Он засунул туда руку и нащупал гладкий диск Деревянного Знака. Его рука сжала Знак, и, вздохнув с облегчением, он вдруг услышал, как Пол начал играть на одной из старых флейт.

Он играл очень осторожно, сначала медленно, постепенно переходя к быстрым пассажам, и снова очень мягко и нежно. Пол играл «Зеленые рукава», популярную старинную песню, известную с шестнадцатого века. И Уилл стоял, пригвожденный к полу не только прекрасной старинной мелодией, но и звучанием самого инструмента. Эти звуки напоминали ему о той далекой, ускользающей, чарующей музыке, которую он слышал каждый раз, когда в его жизни происходили важные события. Что это за флейта, на которой играет его брат? Принадлежит ли она миру Носителей Света? Была ли она магической, или она сделана обычным человеком и лишь подражает тем волшебным звукам? Он вынул руку из щели в стене, и она мгновенно закрылась. Опустив Деревянный Знак в карман, мальчик обернулся и растворился в музыке.

Но внезапно он окаменел.

Пол играл в дальней части зала около шкафа. Мерримен стоял, повернувшись спиной к центру зала, положив руки на стеклянные дверцы шкафа. Но сейчас в комнате появились еще две фигуры. В проеме двери, через которую они вошли, стояла Мэгги Барнс и смотрела не на Уилла, а на Пола с выражением чудовищной враждебности. А совсем близко к Уиллу, в том месте, где раньше была дверь в старую библиотеку, возвышался Черный Всадник. Он застыл на расстоянии вытянутой руки от Уилла, как будто музыка заморозила его в движении. Его глаза были закрыты, губы бесшумно шевелились, вытянутые вперед руки, казалось, угрожали Полу, а сладкозвучная неземная музыка продолжалась.

Внутреннее чутье, приобретенное в процессе обучения, подсказало Уиллу правильный ход: он немедленно воздвиг стену противодействия вокруг Мерримена, Пола и самого себя, так что две фигуры из Тьмы были отброшены назад силой этой стены. Но в то же время мальчик громко крикнул: «Мерримен!» Музыка тут же прекратилась, и оба, Мерримен и Пол, встревожено обернулись. Уилл понял, что совершил ошибку. Он мог позвать Мерримена мысленно, как это делали Носители Света. Но он поступил опрометчиво, выкрикнув его имя вслух.

Всадник и Мэгги Барнс мгновенно исчезли. Пол очень встревожился:

– Что случилось, Уилл? Ты поранился?

Мерримен быстро и учтиво произнес из-за его плеча:

– Я думаю, он оступился.

И Уиллу пришлось изобразить на лице гримасу страдания, согнуться, словно от боли, и схватиться за локоть.

Послышались шаги бегущего человека, и Робин ворвался в зал из коридора, а за ним следом и Барбара.

– Что случилось? Мы слышали ужасный крик… – Робин посмотрел на Уилла и в недоумении замедлил шаг. – С тобой все в порядке, Уилл?

– У-у-у, – простонал Уилл, – я, у-у-у, я ударился локтем. Извините. Ужасно болит.

– Ты кричал так, будто тебя убивают, – укоризненно произнесла Барбара.

Уилл опустил руку в карман и проверил, цел ли третий Знак. Ему было очень стыдно, и он не знал, как себя вести.

– Простите, что испугал вас, – дерзко сказал он, – но я жив, и все в порядке. Я просто ударился и закричал, вот и все. Мне жаль, что вы напугались зря. Нет причин для такого переполоха.

Робин пристально посмотрел на него:

– В следующий раз я не побегу спасать тебя по первому твоему зову, – произнес он сухо.

– Вспомни о мальчике, который кричал: «Волк!», – процедила сквозь зубы Барбара.

– Я думаю, – мягко проговорил Мерримен, закрывая шкаф и поворачивая ключ в замке, – мы все должны пойти и спеть мисс Грейторн еще один гимн.

Забыв о том, что он просто дворецкий, они все почтительно пошли к выходу из зала под его присмотром. Уилл обратился к нему, на этот раз мысленно, не произнося ни слова:

– Но мне надо поговорить с вами! Всадник был здесь! И ведьма!

Мерримен передал ему свою мысль:

– Я знаю. Позже. Тьма может слышать даже такие разговоры, помни.

И он пошел дальше, оставив Уилла дрожать от гнева и тревоги.

В дверях Пол остановился, крепко взял Уилла за плечо и посмотрел ему в глаза:

– С тобой правда все в порядке?

– Правда. Извини за шум. Флейта звучала просто классно!

– Да, фантастическая штука, – Пол отпустил его и обернулся, с тоской глядя на шкаф с инструментами. – Я никогда не слышал ничего подобного. И, конечно же, не играл на таком инструменте. Не знаю, Уилл, я не могу описать это ощущение – инструмент невероятно стар, но звучит, будто совершенно новый. А его настройка…

Голос Пола был проникнут каким-то странным томлением, и душа Уилла вдруг наполнилась состраданием, идущим, казалось, из глубокой древности. Он понял, что каждый Носитель Света обречен вечно испытывать нечто похожее: неистребимое, неопределенное устремление к чему-то недосягаемому, к неведомой части жизни.