Драйв Астарты

Хаген быстро перевернул пять кусков мяса на решетке. Эврика одобрительно цокнула языком и привела обещанное объяснение.

– Ты думаешь, бро, что я про зоофилов, которые трахаются со зверушками? Нет! Я про специальных американских зоофилов, которые борются за право каждой свиньи и даже каждой курицы на охрану труда, полноценный отдых, обеспеченную старость…

– Что-что? – Переспросила Балалайка.

– …И защиту от генной модификации и от клонирования, – договорила Эврика.

– Ты прикалываешься? – Подозрительно спросил Хаген.

– Это реально, – вмешался Бенитес, отхлебнув пива. – Есть такие организации: «Люди за этичное обращение с животными» и «Американское общество против вивисекции».

– Но это наверное про диких животных, – возразила Балалайка. – Я тоже считаю, что нечего охотиться, например, на леопардов, чтобы какая-нибудь дура 90-60-90, которая рекламирует тачки по сто килобаксов для плутократов, ходила в меховом манто.

– Дикими животными, – сообщила Люси, – там занимаются другие команды. Например, «Общество охраны морской фауны» хэд-офис Фрайди-Харбор, штат Вашингтон.

– Ты тоже в экологическом движении? – Поинтересовался американский лейтенант.

– Некоторые мои друзья, как бы, экологи, – скромно ответила юная меганезийка.

Эврика Торба иронично хмыкнула. Бенитес отнес это на счёт тотальной нелюбви к организациям по защите животных и не стал переспрашивать, поскольку не знал о тонкостях смысла приставки «как бы» – «how-as» в канакском диалекте «basic-en».

– Так вот, – продолжила Эврика. – Мама стала искать место, где нет всей этой своры защитников свиней, куриц, хромосом и песчинок. И нашла! К 4-му году Хартии на Бокатаонги всё было так засрано, что хуже некуда, но можно было попробовать что-нибудь улучшить. По-моему, у мамы неплохо получилось. Не Люксембургский сад, конечно, но и не пустыня Невада. Вокруг свиноферм уже нормальные плантации триффидов. Типа, джунгли. Хорошо, когда нет гребаных защитников животных!

– Ну… – произнесла Балалайка, отхлебнув пива. – С одной стороны эти защитники – болваны. Обычному человеку требуется мясо, значит, надо убивать свиней и прочих куриц. Но убить можно по-разному. И я так понимаю, что адекватные агитаторы за животноводческую этику…

– Я знаю, – перебила Эврика. – Но это не к нам. Прикинь, гло, у нас здесь не принято ошпаривать свинью заживо кипятком, чтобы технологично убрать щетину и всё такое. Технология – технологией, но у нас работают нормальные парни, которые убивают по-первобытному. Чик – и готово. Свинья икнуть не успевает, как уже на полях Иалу. А система с визгом и кошмаром – это не для нас. Выглядит херово и давит на психику, а значит, по ходу, неправильно. Короче, этой проблемы у нас нет. А вот проблема, как перерабатывать туши в постиндустриальном режиме – есть. Поэтому Хаг для нас это классная находка. Другие спецы-роботомоторики воротили нос. Тьфу, туши. Бюээ…

Хаген подбросил вверх пачку и своим фирменным жестом прикурил сигарету, которая выпала точно между пальцами.

– Хэй, Эврика, я сейчас покраснею, как юниор – победитель проа-конкурса перед TV-камерой. Я же тебе объяснял, что делал в колледже курсовой проект по промысловым акулам. Твои свиньи, когда они туши, это те же акулы. В смысле: они многоцелевой объект с низко стандартизованной конфигурацией.

– Забойный афоризм! – Балалайка хлопнула в ладоши, – свиньи это те же акулы!

– Ага, – Эврика кивнула, пережевывая кусочек барбекю. – Хаг иногда такое загнёт, что двумя руками не разогнёшь. Но! Он друг семьи Торба. Нашей семьи. Это я к тому, что нечего вам идти в отель. Отлично переночуете у меня. Я вам отдам гостевой кубрик в мансарде. Там гораздо удобнее, и завтрак будет по-любому вкуснее, чем в отеле.

– Нам надо в 8 утра чётко быть на аэродроме, – напомнил Бенитес, – сначала Балалайка улетает на атолл Джонстон, потом я улетаю на Гавайи.

– Если ты беспокоишься за ранний подъём, – сказала Эврика – то это зря. Мы так и так встанем в 6:30. Прикинь: Хаген и Люси будут контролировать комплектацию сборных домов перед отправкой. Не доверяют, однако. Даже слегка обидно.

– Ничего личного, – ответил Хаген. – Просто регламентная процедура.

Эврика выпятила нижнюю губу, громко фыркнула и пояснила.

– Это Хаг нахватался всяких выражений у своих приятелей – мафиози.

– Не у мафиози, а у цивилизованных католических моряков, – парировал он.

– Эврика, у тебя эта штука работает? – Поинтересовалась Люси, показав пальцем в направлении висящего на стене экрана метра три по диагонали.

– Работает. Включить что-нибудь?

– Да. Новости. Хочется узнать, что с этими плясками вокруг Идзу. Ну ты в курсе.

– Легко, – ответила Эврика и схватила один из валяющихся на столе пультов.

------------------------------------------------------------------------------

------------------------------------------------------------------------------

В центре внимания – новая фаза боевых действий между Японией и Цин-Чао. Когда аналитики полагали, что китайская сторона «продавила» Токио и даже публиковали вероятную линию демаркации, обстановка внезапно осложнилась. Эскадра Идзу, о которой, как полагали, можно забыть (поскольку в строю там остался только один небольшой корабль – минный тральщик), внезапно и стремительно заминировала обширную акваторию от входа в Токийский залив на 35-й широте и до 30-й широты.

Факт минирования стал сюрпризом не только для Пекина и Тайбея, но и для Токио. Береговая охрана в начале сообщила о «риске минирования» и лишь после того, как первое грузовое судно оказалось подорвано, информацию скорректировали и дали в телеэфир карту с заштрихованной зоной минного поля. Позже две субмарины класса «Лира» ВМС КНР (наличие которых, впрочем, отрицается Пекином), провели залп четырьмя торпедами дальнего радиуса действия по тральщику и по причалам Аога. Военные эксперты, узнавшие о залпе из сообщений авиаразведки US-Navy, уверены: торпеды были пущены для проверки эффективности мин. Результат: все торпеды поражены на полпути к цели. Это означает, что минное поле или очень плотное, или состоит из т. н. «мобильных автономных подводных взрывных устройств».

Возникает вопрос: откуда появились эти устройства? По мнению военных экспертов, ничего подобного на минном тральщике не было. Данное оружие доставлено либо из японских арсеналов в Йокосука, либо из арсеналов третьей стороны (под которой все подразумевают Меганезию), либо из арсеналов 7-го флота США. Как обычно бывает в подобных случаях, никто из подозреваемых не признался. Только и.о. командующего эскадры Идзу, старший лейтенант Охояси Горо заявил: «Это я!». (Поскольку терять ему, очевидно, нечего.) В генеральном штабе ВМС Японии охотно согласились: «Это он!».

Многие аналитики отмечают, что, если применять классический подход «ищи, кому выгодно», то круг подозреваемых не сузится, а лишь расширится. Кроме трёх уже названных, туда попадут ещё несколько стран, которые заинтересованы не столько в результатах китайско-японского конфликта, сколько в блокировании колоссального портового конгломерата в Токийском заливе – главных морских ворот Японии. По мнению экономистов именно Япония, для защиты территории которой, вроде бы, проведено минирование, пострадала от этого больше, чем кто бы то ни было. Они не исключают коллапса японской экономики, если мины не будут убраны в ближайшую неделю, и считают, что коллапс неизбежен, если минная война будет расширяться.