Вооружен и очень удачлив. Трилогия

Свеча в дрожащей руке Филиппа не помогала, а, наоборот, мешала смотреть по сторонам. В конце концов Хендрику это надоело, и он понес ее сам.

Хитросплетения коридоров Башни складывались в настоящий лабиринт.

Только что нарушители режима прошли по первым двум ярусам, но не только выход, а даже намек на него не был обнаружен. Зато выяснилось, что строители, не жалевшие камня, поскупились на приличные доски для полов. Чтобы не споткнуться, приходилось внимательно смотреть себе под ноги. Правда, Филиппу и это не помогало. Парень ухитрялся цепляться за каждую неровность и падал столько раз, что новая казенная мантия уже выглядела изношенной, словно одежда попрошайки.

— Здесь тоже ничего, — разочарованно сказал Хендрик. — Чувствую, придется изучать нижние ярусы.

— Говорят, там живет привидение! — дрожащим голосом шепнул Филипп, но Хендрик только пренебрежительно отмахнулся.

— И черт с ним. В крайнем случае, посмотрим, каким образом оно протискивается сквозь стены. Потому что, как я подозреваю, Филя, отсюда только сквозь стену и можно выйти. Никогда не видел такого жуткого дома!

— Башню строили специально, — грустно подтвердил слуга. — Сначала Наместник вообще не собирался делать окна, чтобы магия через них не просачивалась. Но потом их все-таки пробили. И закрыли решетками.

— Чтобы молодые маги сквозь окна не просочились, — понимающе кивнул Хендрик. — И что теперь прикажете делать? Я не собираюсь терять тут молодые годы!

— Я думаю, от судьбы не уйдешь, — обреченно вздохнул Филипп. — Все равно она вывернет по-своему. Вот, например, я: чем не пример неудачника? Пытался наняться на службу за границу, чтобы не оказаться в Башне, — и в результате сижу в Башне вместе со всеми.

— Но зато все сидят бесплатно, а ты за деньги! — назидательно сказал Хендрик, поднимаясь на следующий лестничный марш. — Что, напротив, говорит о твоем везении.

Откуда-то сверху донесся протяжный звук. По мере того как он усиливался, стало возможным различить тонкие всхлипы и раскаты.

— Комендант храпит, — шепнул Хендрик, тыча указательным пальцем в потолок. — Навестим?

— Зачем? — испугался Филипп.

— Посмотрим на ключики, что он прячет в кармане. К тому же это отличный повод узнать наконец, что именно налито в загадочные бутылки, которые он приматывает к поясу. Горячая вода? Чай? Джин? Средство от кашля?

Дверь коменданта оказалась приоткрытой. Даже во сне старичок продолжал бдительно выполнять обязанности, он крепко сжимал кольцо с надетыми на него ключами в кулаке. На цыпочках подойдя к кровати, Хендрик наклонился и прикрыл свечу ладонью, чтобы не слишком светить в лицо спящему.

— Холл, каминный зал, спальни первого курса, спальни второго курса, библиотека… Э, да здесь ничего нет от наружных ворот!

— Все равно там охрана, — тоскливо напомнил Филипп, переминаясь с ноги на ногу.

— Логично, — согласился Хендрик, вручая свечу слуге, чтобы освободить руки. Отодвинув край любимого пухового платка коменданта, он извлек из его недр бутыль, медленно вытащил зубами пробку и признался:

— С утра мечтал попробовать. Можно сказать, давным-давно. Мм! Вкуснотища, а не бальзам! Лечился бы и лечился! Будешь?

Слуга замотал головой. Его рыжие брови поползли на лоб, а желтые глаза наполнились таким ужасом, что Хендрик понял — тревога, хозяин комнаты просыпается.

Схватив Филиппа за рукав, он вытолкнул его в коридор и успел прикрыть за собой двери буквально за секунду до того, как комендант открыл глаза.

Рассеянно обведя взглядом комнату, старичок прижал к себе ключи, нащупал укрытые платком бутылки и снова уснул. Ночные посетители остались необнаруженными.

Необнаруженной осталась также мелкая пропажа. Маленький холщовый кошелек, который комендант специально завел для хранения выручки от доставки продуктов по заказу, с тихим звяканьем свалился с тумбочки на пол. Упав, он не остался лежать на досках, как положено порядочному кошельку, а бесследно растворился, просочившись сквозь дерево с такой легкостью, словно это был жидкий кисель.

Стремясь как можно быстрее оказаться подальше от комнаты коменданта, Филипп и Хендрик буквально взлетели вверх по аварийной лестнице с обломанными ступеньками и остановились только в неосвещенном коридоре, отдышаться. Здесь было так сыро, что свеча начала громко потрескивать и плеваться воском. Филипп беспокойно заерзал у стены и признался:

— Мне плохо, пан Хендрик!

— Господи, опять! С чего теперь?

— Не знаю. Голова кружится, какой-то туман перед глазами и тошнит немного…

Уже знакомый с последствиями недомоганий своего слуги Хендрик немедленно отодвинулся, и тут же рядом с ним тело Филиппа икнуло и тяжело осело на пол.

Хендрик досадливо сплюнул, оглянулся и встретился взглядом с прозрачными глазами существа, ранее никогда им не виденного.

Призрак Башни весело отсалютовал бестелесной рукой и сказал:

— Привет! А я все видел и расскажу про вас Ректору!

Единственное, что остановило Хендрика от громкого вопля, — весьма кстати всплывшие в памяти нудные наставления Оскара. Стараясь обучить племянника политесу, дипломат проел ему все мозги, повторяя одно и то же: нужно уметь находить с людьми общий язык. Даже если они ябеды, негодяи, трусы или дураки.

«Даже если их видно насквозь в буквальном смысле слова, так как они давно умерли или никогда не жили», — мысленно продолжил Хендрик и не посрамил дядюшку.

Налаживание диалога с призраком оказалась делом непростым — очень уж жутко выглядели в темноте оскаленный рот и кровавые глаза. Поэтому Хендрик начал с малого: сначала встал с пола, отряхнул мантию, потом медленно перевел взгляд в сторону бледного колышущегося пятна, а потом…

Честно говоря, призрак сам был виноват.

Бросаться на человека, который как раз налаживает с тобой дипломатический контакт, — рискованный поступок. Особенно если он еще начинающий дипломат, которого учил другой дипломат, которого вообще никто не учил. Спрашивается: уместно ли в такой ситуации трясти перед носом собеседника кровавыми тряпками?

Хендрик сам не понял, как это у него получилось, но спустя секунду призрак был накрыт колпаком и надежно припечатан к полу весом мускулистого Хендрикового тела. Из-под шелкового обода бывшего колпака рискнул было выползти обрывок цепи, но был немедленно раздавлен носком сапога.

— Куда? — злорадно осведомился Хендрик.

— Пусти-и! — взвизгнули из-под ноги.

— Ни за что! — отрезал Хендрик, пытаясь поднять с пола бездыханного слугу и не сойти при этом с места. — Ты зачем нас пугал, пакость такая? Головной убор из-за тебя испортить пришлось!

— Ну пусти-и! — заныл призрак, жалобно скребясь в стенки раздавленного колпака. — Я же бестелесный, все равно просочусь!

— Я тебе просочусь! — погрозил Хендрик кулаком шевелящемуся черному блину. — Обморок Филиппа — твоих ручонок дело?

— Ну, да, — после небольшой заминки согласились снизу. — А что? Это была шутка.

— Считай, этими словами ты подписал себе смертный приговор, — тихо сообщил Хендрик, двумя пальцами поднимая остатки колпака и вытряхивая из его недр помятый кусок белесого тумана.

— Ой-ой-ой! — презрительно скривилась фигура, сворачиваясь штопором. — Я прямо таю от ужаса! Не пугай того, кто сам всех пугает! Мальчишка! Маг недоделанный!

Худшего оскорбления для Хендрика придумать было нельзя — он бросил тело слуги в угол и молча пошел на таран. Призрак слишком поздно осознал глубину своей ошибки — он был избит, истоптан, пришиблен и полностью деморализован. Ведь тот факт, что призраки есть существа бестелесные, не играет никакой роли, когда в бой идет разъяренное создание, именуемое «человек обиженный».

— Получи! Еще! И еще! Что же ты отворачиваешься? Зачем прячешь от меня свои прекрасные кровавые глазки? Получи в глазки! А это что у нас такое? Неужели носик? Получи в носик!

Плоская как блин тушка призрака тихо сползла вниз, оставляя в воздухе влажные туманные следы. Несчастная жертва отмщения хотела проскользнуть сквозь щербатые доски, но была остановлена грозным окриком: