Куда глядят глаза василиска

Дробный топот копыт достиг ее слуха быстрее, чем она ожидала. Она встала и обхватила руками березку, не в силах заставить себя сбросить спасительное покрывало Иллюзии, как была не в силах оторваться от дерева, дававшего ей опору, и сердце трепыхалось в ней, как бабочка.

Всадник летел по лесу, не разбирая дороги, его нес горячий тонконогий вороной конь, чьи неподстриженные грива и хвост мешались с ветром. Плащ всадника полоскался за его спиной, а следом поспешал заводной конь, оседланный и взнузданный, его поводья всадник держал намотанными на кулак левой руки. Он был один, несмотря на то, что забрался глубоко в эльфийские края, и ежесекундно рисковал жизнью. А она? Разве она не будет рисковать, снимая покров невидимости?

Осаженный вороной конь присел на задние ноги и затанцевал на месте. Всадник беспокойно озирался, а у Солли не было сил оторваться от спасительного ствола березки.

— Солли! — позвал он. — Рыжая Королева! Ты здесь.

Это было сказано утвердительно, и Солли, вздохнув так, будто шла на эшафот, сняла завесу.

Он увидел ее сразу, даже еще до того, как ее силуэт обрисовался в дрожащем нагретом воздухе, спешился, но, вопреки ее опасениям, не кинулся к ней, а замер между своими лошадьми.

— Ты звала? — спросил он. — Или я ошибся?

Она кивнула, настороженная, как лань.

— Послушай, Солли, — он не сводил с нее столь же настороженных глаз, — я слыхал сплетни, что распускает твой Регент. Будто бы то, что между нами было, случилось… против твоей воли. Ты на самом деле так думаешь?

— Мерзавец, — прошептала она.

Рэй усмехнулся одними губами.

— Даже если это обо мне… Ты убежала столь поспешно, и я подумал, что у тебя, наверное, возникли проблемы с единорогами.

Он хлопнул по крупу другую лошадь, не Расти, подтолкнув ее к рыжей Королеве.

— Она твоя. Я специально выбрал белую, чтобы тебе легче было к ней привыкнуть.

Белая кобылица медленно двинулась через разделяющее их пространство. Королева Соль оттолкнула от себя березку. А потом все вдруг сорвалось с места. Рэй обхватил это бросившееся в его объятия, повисшее у него на шее, кудрявое, смеющееся сквозь слезы и шмыгающее носом существо.

— Попробуем еще раз? — предложил он. — Не торопясь?

Она скроила рожицу, опустив вниз уголки губ.

— С ума сойти, — сказала она басом. — Мой мужчина!

Глава 10. КОРОЛЕВСКИЕ КАНИКУЛЫ

Ночь опрокинула свою чернильницу на белый лист дня, и чернила, вытекая, липли к стеклам световых люков пирамид Хайпура, прикрывавшим таящиеся под ними секретные залы.

В одном из таких залов сидели эльф и принцесса Белого трона. Прочие члены Совета частью уже разошлись, частью не явились вовсе ввиду локального характера этой войны, и остались только эти двое, неизменный костяк Светлых Сил.

Джейн погасила в зале большой свет, зажигаемый лишь для церемоний, оставив одну свечу на столе, на границе круга света плавало напротив нее в теплом дрожащем сиянии измученное лицо эльфа. Она не ожидала, что Амальрик, всегда острый, язвительный и прямой, сможет так расслабиться, и уж тем более не ожидала, что он снизойдет в ее присутствии до личной откровенности и приоткроет ей уголок своей бессмертной души, и что она при этом будет испытывать одновременно жгучий интерес, болезненную неловкость и странную жалость к этому, в общем-то, очень старому и никем, в сущности, не любимому существу.

— Я устал, — признался он тихо. — У меня нет ни единой спокойной минуты. Война идет за мою голову. Поверишь ли, я никогда не ночую дважды в одном замке. День я трачу на переезд на новое место ночевки. Я смертельно устаю, но ночами просыпаюсь в холодном поту, почти чувствуя, как в округе рыщет охотник за головами. А ведь это еще не война. Это затишье перед чем-то грозным, и я ощущаю, как вокруг меня сужается кольцо страха.

Джейн подперла голову руками, делая со своей стороны уступку интимной обстановке.

— И все-таки, — задумчиво произнесла она, — почему ты не попросишь Королеву о защите? Для Владычицы семи покровов Иллюзии не составило бы труда надежно скрыть тебя от врага.

Эльф покачал головой, и его обычно бесстрастное лицо превратилось в маску чего-то среднего меж скорбью и сарказмом.

— Было бы крайне неразумно положиться на Королеву в столь щекотливой ситуации. Даже если бы она дала согласие, я не уверен, что оно было бы искренним.

— Все лучше, чем ничего.

— Да она с ним спит! — вспылил эльф.

Джейн покраснела. Она не ожидала такой грубоватой прямоты от вежливого иезуита Амальрика.

— Может быть, — сказала она, — ты ошибаешься?

Амальрик горько усмехнулся.

— И единороги тоже? Неужели же ты думаешь, я не знаю, как и с кем проводит время моя Королева? С позволения Творца я повидал их немало, и поверь мне, но я каждый день жду, что она подаст любовнику мою голову на золотом блюде.

— Она бы уже сделала это, если бы хотела.

— Возможно, она манит его этим желанным призом. А я почти уверен, что он использует ее именно с целью добраться до меня. Она влюблена. И моя шкура зависит от того, насколько злейший мой враг удовлетворит маленькую ненасытную стерву.

Джейн задумчиво смотрела на него.

— А как же все те слухи, будто бы она стала жертвой насилия, Регент? Неужели ты солгал?

Амальрик нахмурился.

— Формально лжи тут не было. Она вела себя подобным образом и ничего не соблаговолила объяснить. Я высказал предположение, в истинности которого был убежден, а молва разнесла его под видом факта. Как видишь, даже я, старейший, не в силах переступить проклятие правды, хотя знаю множество обходных путей. Что же касается их отношений… Думаю, она всегда его хотела. Итак, моя Королева наслаждается страстями первой любви, а ее приятель достаточно опытен и умен, чтобы не спеша воспользоваться ее чувствами.

— И ты хочешь меня убедить, будто не в состоянии надавить на пятнадцатилетнюю девчонку, Регент? Не ты ли говорил, что навидался их всяких?

— Она — моя Королева, — хмуро промолвил Амальрик. — Она не имела бы права называться ею, если бы вела себя иначе. Какие могут быть претензии к духу веселого секса?

Он поднял голову и посмотрел на Джейн таким взглядом, что она чуть не согнулась под его тяжестью.

— Она — фальшивка, и, говоря тебе об этом, я не открываю тайны. Не знаю, участвовала ли ты лично в том заговоре, но полагаю, что как ближайший друг Клайгеля, знала обо всем.

— Ты ее принял, — возразила Джейн. — Значит, ты и сам решился участвовать в заговоре. Если ты догадался, что она фальшивая, то солгал своему народу?

Амальрик одновременно сморщился и усмехнулся.

— Тебе не дает покоя моя способность или неспособность лгать? Формально лжи не было и тут. Я предоставил выбор своему народу. Я просто вывел ее к народу, представил ее Знак, и ее приняли на «ура». Я был рад обойтись без убийства и войны. В конце концов, на протяжении краткого срока человеческой жизни мы как-нибудь перебились бы и с фальшивой Королевой.

Джейн была потрясена.

— Если ты знаешь, что твоя Королева — фальшивая, не фальшива ли и твоя преданность ей?

Она пожалела о своих словах, так недобро взблеснули в ее сторону глаза эльфа.

— Она — моя Королева, — упрямо повторил он. — Я признал ее, и мой народ — вместе со мной. Таким образом я взял на себя все подобающие обязательства. И вот что я тебе еще скажу, принцесса. За полторы тысячи лет моей памяти не было у эльфов более настоящей Королевы, чем эта фальшивая. Она обладает магией и наслаждается властью, которую та ей дает. Она — капризный, себялюбивый, иррациональный дух с женской логикой. И даже когда она выводит меня из себя, унижает меня, и я, случается, негодую и ненавижу ее, даже тогда я восхищаюсь и изумляюсь ей. Лучшей Королевы у меня не было. И мне причиняет боль одна лишь мысль о том, что кто-то приобрел над ее помыслами какую-то власть.