Черный Отряд (Десять поверженных)

Мы отыскали Масло в четверти квартала от того места, где ему полагалось находиться. Он заполз под какие-то ступеньки. Ворон подошел прямо к нему. Ума не приложу, как он догадался, где следует искать. Мы перенесли Масло к ближайшему фонарю. Сам он идти не мог, потому что был в отключке. Я фыркнул:

– Мертвецки пьян. Ему грозит только одна опасность – замерзнуть насмерть. – Он был весь перепачкан кровью, но рана оказалась неглубокой – несколько швов, и все в порядке.

Мы дотащили его до нашего жилища. Я раздел его и принялся орудовать иглой, пока он не в состоянии материться.

Его приятель успел заснуть. Ворон угостил Ведьмака несколькими пинками, пока тот не проснулся.

– Я хочу услышать правду, – заявил Ворон. – Как все произошло?

Ведьмак повторил свой рассказ, настаивая на том, что приятеля ранил Загребущий.

Я усомнился в его словах, Ворон тоже. Но когда я кончил орудовать иглой, Ворон сказал:

– Возьми свой меч, Костоправ.

В его глазах появился охотничий блеск. Мне не хотелось вновь выходить на улицу, но еще меньше мне хотелось спорить с Вороном, когда он в таком настроении. Я отыскал пояс с мечом и щелкнул пряжкой.

Воздух стал холоднее, а ветер сильнее. Снежинки помельчали и сильнее покусывали щеки. Я брел вслед за Вороном, гадая, куда мы идем и зачем.

Он отыскал место, где парня ударили ножом. Свежий снег еще не успел скрыть следы на старом. Ворон присел на корточки и стал смотреть. Я гадал, что он там видит, – по-моему, в полумраке уже ничего нельзя было разглядеть.

– Может, он и не соврал, – произнес наконец Ворон и уставился в темноту переулка, откуда заявился нападавший.

– Откуда ты знаешь?

Он не ответил.

– Пошли. – Ворон зашагал по переулку.

Я не люблю переулки. А особенно в городах вроде этого, где находит пристанище всякое известное человеку зло и, вероятно, кое-какое пока еще неизвестное. Но Ворон все шел вперед… Ворон нуждался в моей помощи… Ворон – мой брат по Черному Отряду… И все же, будь я проклят, жаркий огонь и теплое вино мне понравились бы куда больше.

Полагаю, за все это время я провел на улицах города не более трех или четырех часов. Ворон выходил из комнаты еще реже, чем я, и все же он, казалось, знал, куда направляется. Он вел меня по улочкам и переулкам, через пустыри и мосты. В Розах протекают три реки, соединенные паутиной каналов. Мосты – одна из достопримечательностей города.

Но в тот момент мосты меня совершенно не интересовали – больше всего я желал не свалиться на снег и сохранить под одеждой остатки тепла. Ноги превратились в глыбы льда. В сапоги упорно набивался снег, а Ворон был не в настроении останавливаться всякий раз, когда это случалось.

Вперед и вперед. Мили и часы. Никогда не видел так много трущоб и свалок…

– Стоп! – Ворон вытянул руку, преграждая мне путь.

– Что?

– Тихо.

Он прислушался. Я тоже. И ничего не услышал. Впрочем, я мало что слышал и во время нашей вылазки. Но как Ворон выслеживал человека, напавшего на Масло? В том, что он выслеживает именно его, я не сомневался – но как?

Откровенно говоря, никакие поступки Ворона меня не удивляют. Никакие – с того самого дня, когда он на моих глазах задушил свою жену.

– Мы совсем рядом с ним. – Он вгляделся в мельтешение снежинок. – Иди вперед с той скоростью, с какой мы шли. Наткнешься на него через пару кварталов.

– Что? А ты куда? – вопросил я вслед расплывающейся тени. – Чтоб тебе провалиться. – Я набрал в грудь воздуха, еще раз выругался, обнажил меч и пошел вперед. В голове у меня вертелась лишь одна мысль: как мы станем оправдываться, если прикончим не того, кого следует?

И тут я увидел его в полоске света, падающей из двери таверны. Высокий поджарый мужчина, уныло бредущий по снегу и не замечающий ничего вокруг. Загребущий? Откуда мне знать? Из нас только Ильмо и Масло участвовали в рейде на ту ферму…

Сумерки сгустились. Только двое из тех, кто находится в городе, способны опознать Загребущего. Но Масло ранен, а Ильмо я не видел уже… Где он? Под снежным одеялом в каком-нибудь переулке, холодный, как эта отвратительная ночь?

Мой страх уступил место гневу.

Я сунул меч в ножны и достал кинжал, пряча его под плащом острием вперед. Фигура впереди не оборачивалась.

– Паршивая ночка, старина, верно?

Он что-то буркнул в ответ. Потом, когда я поравнялся с ним и пошел рядом, посмотрел на меня. Глаза его прищурились, он слегка отодвинулся и вгляделся в меня внимательнее. В его глазах не было страха, он был уверен в себе. Такие не бродят по ночам в переулках трущоб – те шарахаются от собственной тени.

– Что тебе нужно? – услышал я спокойный и прямой вопрос.

Ему нечего было опасаться – я был перепуган за двоих.

– Ты ударил ножом моего друга, Загребущий.

Он остановился. Глаза его на мгновение как-то странно блеснули.

– Черный Отряд?

Я кивнул.

Он смотрел на меня, задумчиво прищурившись.

– Лекарь. Ты отрядный лекарь по прозвищу Костоправ.

– Рад познакомиться. – Уверен, что в моем голосе было больше силы, чем в моем теле.

«А что же мне теперь делать?» – подумал я.

Загребущий распахнул плащ. В мою сторону метнулся короткий меч. Я отпрыгнул в сторону, распахнул полы плаща, еще раз увернулся и попытался выхватить свой меч.

Загребущий замер. Его глаза встретились с моими. Мне показалось, что они становятся все больше, больше… Я начал проваливаться в два серых колодца… Уголки его рта шевельнулись в улыбке. Он шагнул ко мне, подняв меч…

И внезапно застонал. На его лице отразилось полнейшее недоумение. Я стряхнул его чары, отступил, принял оборонительную стойку.

Загребущий медленно обернулся, вглядываясь в темноту. Из его спины торчал нож Ворона. Загребущий сунул руку за спину и вытащил его. С губ Загребущего сорвался стон. Он пристально посмотрел на нож и запел, медленно выговаривая слова:

– Шевелись, Костоправ!

Это же заклинание! Вот болван! Я позабыл о том, кто такой Загребущий. Мой меч нанес удар.

В то же мгновение из темноты возник Ворон.

Я посмотрел на тело:

– И что теперь?

Ворон опустился на колени, вытащил другой нож – с зазубренным лезвием.

– Кто-то предъявит права на сокровища Душелова.

– Его кондрашка хватит.

– Собираешься ему все рассказать?

– Нет. Но что мы с ним станем делать? – Бывали времена, когда Черный Отряд процветал, но богатым он не был никогда. Накопление богатств – не наша цель.

– Какая-то сумма мне пригодится. Рассчитаюсь со старыми долгами. А остальное… Разделите между собой. Отправьте в Берилл. Делайте что хотите. Но не возвращать же все Взятому?

– Дело твое, – пожал я плечами. – Я лишь надеюсь, что Душелов не подумает, будто мы перешли ему дорогу.

– Правду знаем только я и ты. Я ему не скажу. – Ворон смел снег с лица старика. Загребущий быстро остывал.

Потом пустил в ход нож.

Я врач. Я ампутировал конечности. Я солдат. Я видел залитые кровью поля сражений. И тем не менее меня замутило. Как-то неправильно, когда мертвецу отрезают голову.

Ворон спрятал наш кровавый трофей под плащ. Ему он не мешал.

На обратном пути я спросил Ворона:

– Кстати, а почему мы вообще за ним отправились?

Помолчав, Ворон ответил:

– Капитан в последнем письме просил покончить с этим делом, если мне представится возможность.

Когда мы подошли к площади, Ворон сказал:

– Иди наверх и проверь, на месте ли Душелов. Если нет, то отыщи самого трезвого из наших и отправь его за фургоном. Потом возвращайся сюда.

– Хорошо. – Я вздохнул и торопливо зашагал к нашему дому. Что угодно отдам за толику тепла.

Снега выпало уже на фут. Я начал всерьез опасаться, что отморозил себе ноги.

– Где тебя носило? – рявкнул Ильмо, когда я ввалился в комнату. – И где Ворон?

Я огляделся. Душелова нет. Гоблин и Одноглазый вернулись, но такие пьяные, что их сейчас можно приравнять к покойникам. Масло и Ведьмак оглушительно храпели.