Второе пророчество(СИ)

– Слушай, ты, тварь корыстная,– с негодованием зашипела я, до глубины души возмущенная продажностью рыжего нахала,– у тебя хоть одна светлая мечта в жизни имеется?

– Ага,– иронично хмыкнул Игорь.– В семь лет я мечтал о велике, в семнадцать – о прекрасной принцессе и неземной любви. А теперь мне уже двадцать три,– он выразительно прищелкнул языком,– и я тупо хочу денег. Еще вопросы есть?

Как и обещал Летописец, шли мы недолго. К залу бомжовой лежки примыкал короткий коридорчик, разительно отличающийся от всех уже пройденных нами коллекторов. Бесследно исчез ранее покрывавший стены бетон, сменившись темным, поросшим плесенью камнем. Этот участок подземелья выглядел примерно лет на сто, а то и на все двести, старее предыдущего. По неровным выступам стен сбегали тонкие струйки воды, а из щелей между камнями торчали обломки каких-то деревянных креплений, источенные временем до состояния гнилушек и мерцающие синеватыми болотными огоньками. Тоннель заметно снизился и сузился, напоминая уже не городскую канализацию, а старую горнопроходческую штольню.

– Знаешь, куда мы попали сейчас? – спросила я настороженного диггера.

– Офигела, да? – злым шепотом ответил он, растерянно потирая лоб.– Тут никого из наших и не бывало никогда. Придется нам руководствоваться указаниями Силыча…

– Здорово! – саркастично фыркнула я.– Давай еще русские народные сказки вспомним: «Направо пойдешь – коня потеряешь, налево…»

Я растерянно моргнула и остановилась, потому что коридор неожиданно раздвоился, образуя два совершенно одинаковых прохода.

– Не станем рисковать конем и повернем налево, как Силыч советовал,– безапелляционно изрек Игорь.– Или у дам имеются иные альтернативные предложения?

Мы с Галкой молчали.

Выбрав левое ответвление коридора, мы очутились в крохотном тупиковом помещении, не имевшем ничего особенного, кроме круглого провала в полу, сразу под которым начиналась хилая лестница, сооруженная из стальных прутьев с редкими железными же перекладинами. Один за другим мы спустились в зев глубокого колодца, судорожно цепляясь за холодный металл.

Спуск длился бесконечно. Мои пальцы онемели, а ноги – затекли. Я отрешилась от любых мыслей, опасаясь лишь одного – закономерного возникновения судорог, способных заставить меня разжать руки и камнем упасть вниз. Где-то подо мной скабрезно ругался Игорь, уговаривая нас потерпеть еще немного, а выше, словно заведенная, хныкала Галка, пафосно желающая умереть во цвете лет, но зато немедленно избавиться от этого невыносимого мучения. Я безмолвно внушала себе мысль о невозможности существования подобной глубины, но факт оставался фактом – спуск не заканчивался…

Наконец, сами не поняв как, мы достигли дна колодца.

– Прошло ровно пятьдесят семь минут,– шокированно констатировал Игорь, глядя на часы.– Я засек время. Не знаю, с какой скоростью мы двигались, но, уверен, сейчас мы находимся на охрененной глубине…

– Неужто здесь больше тридцати метров набралось? – невольно ужаснулась я.

– Это всего-то с десятиэтажный дом получится,– рассудительно произнес диггер.– Нет, тут значительно глубже. Я как-то видел парня, сиганувшего с десятого этажа, так он недолго летел…

– И какой у него был мотив? – не в тему поинтересовалась любопытная, будто кошка, Галина.

– Какой еще, на фиг, мотив, дура?! – вспылил Игорь.– Не Кобзон, молча упал!

Я насмешливо фыркнула – все-таки чувство юмора, как и умение хладнокровно вести себя в экстремальной ситуации, присуще не каждому.

– Ладно, хватит уже на мне свое остроумие оттачивать.– Диггер с кряхтением потер натруженные колени.– Если верить указаниям Силыча, то сейчас мы впритык подошли к Грани. Вот только где же она?

– Уж не это ли? – Носком сапожка я указала на круглый люк, явственно различимый в центре той самой площадки, на которой мы и стояли в настоящий момент. Люк запирался огромным винтом в виде железного штурвала…

– Ого,– потрясенно крякнул диггер,– без вашей помощи мне с ним не справиться. А ну-ка налегли!

Мы дружно навалились на штурвал, пытаясь повернуть его вокруг своей оси. Облившись потом и основательно измазавшись в липкой слизи, обволакивающей и стены, и люк, мы сумели-таки провернуть заржавевший винт и открыть почти неподъемную крышку. С мрачным грохотом она рухнула на каменный пол, являя нашим взорам уходящий вниз провал, заглянув в который я ощутила – идущий из подземелья светлый зов стал намного сильнее…

– Хотелось бы мне знать, кто такую махину соорудить сумел,– уважительно протянула Галка, пальцами измеряя толщину свороченной нами крышки.– Наверное, это сделано для того, чтобы никто вниз не лазил…

– Или чтобы снизу никто не вылез… – мрачно добавила я.

Галка выразительно постучала себя пальцем по виску, делая большие глаза и намекая: «Да оттуда только мокрицы вылезти могут. Ева, ты сошла с ума!»

– Так ты ведь вроде в мистику не веришь? – криво усмехнулся Игорь, специально наводя на мое бледное, измазанное грязью лицо свой фонарик и ожидая предсказуемой реакции.– Или как?

Но я сердито отвернулась, уходя от ответа. Ломка скептицизма – процесс долгий и болезненный, да к тому же еще и весьма интимный.

Принципы, вера и внутренний кодекс чести – вот, пожалуй, и есть все те немногочисленные движущие факторы, которые формируют наш менталитет, влияя на образ жизни, удерживая людей от падения в пучину безнравственности. Утративший их человек уподобляется зверю. И поэтому стоит пристально присмотреться к окружающим нас людям, чтобы удостовериться, сколь многие из них являются всего лишь животными, при малейшем удобном случае готовыми рвать и убивать. При этом некоторые умудряются довольно длительное время сохранять человекоподобную внешность, обманывая доверчивых людей, а другие, напротив, даже и не заморачиваются обременительной проблемой маскировки той хищной твари, коя безудержно рвется на волю из недр их темной души.

Силыч спал, младенчески причмокивая губами и пуская вязкие ниточки слюны, медленно скатывающиеся по его седой бороде. Ему снилась супруга Алевтина, скончавшаяся несколько десятков лет назад. Но сейчас она явилась к нему вновь молодой и цветущей, одетая в любимое, усыпанное крупными оранжевыми горошками, платье. Бегущая по летнему лугу жена призывно распахивала обнаженные руки, смеялась воркующим грудным смехом и звала: «Вася! Василек, пойдем со мной…» А в безбрежном голубом небе над ее головой постепенно скапливались набухшие дождевые тучки, предвещавшие приближение грозы. Поэтому Силыч ничуть не удивился, увидев интуитивно ожидаемую вспышку иззубренной сиреневой молнии и услышав близкие громовые раскаты…

– Аля? – Старый бомж растерянно завозился на рассохшемся диване, с трудом вырываясь из объятий сладкого сна и еще не вполне адекватно воспринимая реальную действительность. Уж слишком ярким и объемным оказался сонный морок, не желая отпускать опального профессора обратно в мир живых и властно напоминая: его время почти истекло. Силычу казалось, что он еще ощущает аромат прибитых дождем луговых цветов и слышит тот гром – почему-то такой оглушительный и настоящий…

Очередной громовой раскат гулко прозвучал под сводом подземного зала, переплетаясь с паническими воплями его растревоженных обитателей. Картонная стенка, отгораживающая уголок Летописца, не выдержала напора чьей-то бесцеремонной руки и рухнула, рассыпавшись, словно карточный домик. Испуганно моргающий и ничего не понимающий спросонья старик робко взирал на представшего перед ним человека, комкая край потертого пледа и беззвучно разевая рот. Дерзкий пришелец, ведущий себя с хозяйской непосредственностью, шагнул к дивану и схватил Силыча за грудки, обдавая жаром вонючего дыхания с резким запахом псины.

– Где они? – требовательно выдохнул мужчина, наклоняясь ниже и заглядывая старику прямо в глаза.– Куда они пошли?

Летописец внутренне содрогнулся, сразу подметив и нечеловеческие зрачки незнакомца, и его густые каштановые волосы, длинными бакенбардами переходящие на скулы, и сильные, покрытые бурой шерстью запястья.