Рон

– И у тебя это получилось?!

– Вот именно! Это я и пытался тебе втолковать. Сначала я, как водится, маялся с кирпичами да монетками, потом мне это надоело, и я скопировал кролика.

– Интересно, почему до этого раньше никто не додумался? – почти не слушая его, проговорил Руджен.

– Может быть, мозги закостенели. Когда слишком много свободы для творчества, становится скучно творить на совесть. Иногда полезно и побороться. А, может быть, кто-нибудь уже додумался, да засекретили. Больно неудобная это штука.

– Чем же? – удивился Руджен.

– Поймешь. Так вот, я скопировал кролика. И что же я получил?

– Наверное, двух кроликов.

– Бе-зус-лов-но! Но какие они были? Вспомни, что я говорил тебе о душе! Вдруг возникают два тела на одну душу!

– А душа разве не копируется? – простодушно спросил Руджен.

– А ты об этом позаботился? Кристалл ведь отображает только материю!

– Тогда… один из них будет мертвым? – неуверенно спросил Руджен.

– Правильно! Умник. Я тоже так подумал. Все было в порядке. Но когда я скопировал муравья, получилось два живых насекомых.

– Как это? Тут уж я ничего не могу понять.

– А когда – целый муравейник, то один из них был мертвым.

– Все муравьи из второго гнезда?

– Да!

– И как ты это объяснишь?

– Ни один, ни два муравья души не имеют. Но когда берешь все больше и больше, количество переходит в качество, и она появляется. Кажется, это связано с наличием матки, но не всегда. Так же и с пчелами. Рой имеет душу, а одна – нет. Точно имеют дущи птицы и звери – я проверял.

– Потрясающе! Только за это ты мог бы безоговорочно получить «мастера».

– Я не собираюсь никому раскрывать свои исследования. Эх, если бы у меня было время! – Рон хлопнул рукой по колену. – Я бы защитил «мастера» только по одной частной темке. Отход производства.

– Да? И что же это за тема?

– Изоморфизм сигма-алгебр над некоторыми подпространствами в пространстве заклинаний.

– Действительно, мелочь! – невозмутимо заметил Руджен.

– Когда-нибудь, может быть, у меня будут ученики! – мечтательнотщеславно произнес Рон, не обращая на него внимания. – Несмотря на то, что я был уверен на 90 %, мне все же хотелось провести последний эксперимент. Человек все же как-никак отличается от зверя.

– И кто же разрешил произвести над собой такую экзекуцию? Или ты пришел по мою душу?

– О, нет! Таким ужасам я тебя не подвергну. Видишь ли, во второй части неподвижной практики, три года назад, я попросился в комитет по распределению детей рабов. Ты ведь слышал об этих новшествах?

– Да, они решили отлавливать малышей со способностями, и помещают их в интернат неподалеку от третьего полукружья то ли в Куратосе, то ли в Серентине.

– В Серентине. Мне, конечно, не отказали. Это считается очень трогательным: бывший пленник помогает новым юным гражданам Кэрол-Тивендаля обрести свою судьбу! Как раз к концу практики я заканчивал и эти исследования.

– Так давно? А сейчас чем же ты занимаешься?

– Бегаю по Мэгиене. Не перебивай. Так вот, я пригласил на ужин одного парнишку. Способностей в нем не было ни на грош, зато он легко поддавался внушению. Я поставил эксперимент на нем и велел ему все забыть. Все получилось так, как я и ожидал.

– Куда же ты дел труп?

– Превратил в песок и посыпал им дорожку.

– Да ты циничен!

– Да нет! Просто не так эмоционален. – Рон вскочил и принялся расхаживать по комнате. – Циничны те, кто устроил эти дурацкие интернаты, кто отнимает у детей родителей и, почти на глазах у ребенка превращает их в рабов, а называет все это великими принципами Тивендаля. Я не смогу жить, когда вокруг меня будут рабы – мои сверстники, друзья, а я один буду – свободным, – Рон почти выплюнул это слово.

Руджен с удивлением смотрел на него. Никогда он еще не видел своего обычно уравновешенного и доброжелательного друга таким возбужденным.

– Посмотри объективно. Кому я сделал плохо своим экспериментом?

– Может быть, самому себе, – тихо сказал Руджен.

– А это уже мое дело. – полувопросительно-полуутвердительно воскликнул Рон. Он уже начал остывать. – Ну да ладно, все это не так важно. Перейдем к практике. Рон схватил слушателя за руку и поволок наверх.

– Ты о чем?

– Мне интересно, сможешь ли ты все это воспроизвести.

– Я даже догадываться не хочу, зачем тебе это нужно, но новые знания всегда пригодятся! – проворчал волшебник.

– Вот именно! Идем!

Руджен едва успел крикнуть:

– Тетушка Бельда! Принесите нам, пожалуйста, кофе в кабинет, но больше не беспокойте! Старушка понимающе кивнула. Она жутко боялась всяческой магии, и ей было совсем неинтересно, чем они там занимаются. Однако через час хозяин потребовал еще кофе, а еще через час – зачем-то живую курицу.

Когда курица прибыла, Рон озабоченно проводил старушку взглядом и, как бы про себя, сказал:

– С ней надо что-то делать.

Руджен глянул на него с подозрением.

– Не знаю, что ты затеял, Роне, но Бельда служит у меня давно, и на растерзание я тебе ее не отдам. Впрочем, внушению она, похоже, поддается хорошо. Никто ее не знает так, как я. И если ее расколют, то только после пристрастного допроса.

– Спасибо. Хоть об этом не надо беспокоиться. Продолжим.

После трехчасовых занятий, завершившихся полным успехом, друзья опять спустились в гостинную.

– Бельда! – обратился Руджен к экономке.

– Да, хозяин!

– Смотри на меня! Мы с Роном все время были тут. Ты носила нам сюда кофе. Ты не могла носить его наверх, ведь тогда бы у тебя заболела нога, а она не болит. Не болит?

– Нет, хозяин.

– А курицу мы у тебя не просили. Зачем нам это? Все это – глупости, глупый сон, твой сон. Всего лишь сон. Ты утром проснулась, глянула в окошко, и он забылся. В общем, ничего не произошло. Главное – приехал волшебник Ронис. Мы здесь сидели и разговаривали, разговаривали. Послали тебя за чаем и за кофе. Главное – с утра приехал Ронис, мы сидели и разговаривали. Если кто-нибудь спросит, что было утром, ты что скажешь?

– Приехал мастер Ронис.

– Правильно, Бельда, умница. Сейчас ты задумалась ни о чем, спишь наяву.

Руджен хлопнул в ладоши. Бельда вздрогнула, словно проснулась.

– Ой, простите, хозяин, замечталась. Чего вам угодно?

– Нам еще кофе, пожалуйста. И пирожков. – Руджен улыбнулся женщине и вопросительно взглянул на Рона. Тот жестом показал ему: «Замечательно!».

– Прекрасно, старина. Теперь к самому главному, зачем я к тебе приехал. Ты ведь уже кое о чем догадываешься?

– Немного. Но лучше расскажи.

– Мне нужно обмануть магов. Хотя бы ненадолго. Минимум – до завтрашнего вечера. Но, конечно, было бы идеальным, если бы они ни о чем не подозревали до самого нападения.

– И ты решил оставить им в залог себя! Но ты же будешь мертв!

– И отлично! С мертвым никаких хлопот. За ним не надо следить, он не будет любопытствовать попусту, достаточно сказать несколько слезных слов над его могилой.

– И как мне все это объяснить? Как я понял, тебя должны найти в моем доме?

– Скажи, что я приходил просить помощи, но ты мне отказал. А еще лучше, что ты меня переубедил – сказал, что это двойное предательство, в общем, придумай что-нибудь покрасивше, романтики тебе не занимать.

– Почему двойное?

– Ну тройное, если хочешь. Вобщем, я удалился наверх, написал записку и покончил с собой. Вдруг.

– И какой же ты выбрал для этого способ?

– Порезал вены. Красиво и эксцентрично.

Руджен нахмурился.

– Не нравится мне все это.

Рон сразу же стал серьезным.

– Дружище, ты должен мне помочь! Кроме тебя, мне не на кого положиться, и время уходит. – Он взял Руджена за руку. – Ну, пожалуйста!

Тот чуть не плакал, глядя Рону в глаза. Вся натура Руджена восставала против этого противоестественного эксперимента, но его друг – его лучший друг! – умолял о помощи. И Руджен согласился.

– Когда же я должен тебя обнаружить?