Меч и проводник.Дилогия. (СИ)

  Вынул из другого ящика бумагу и зачитал:

  - ...Волегостье. Судя по воспоминаниям, побоище там было знатное. Так вот, летописец упомянул некого лекаря - то ли Силяна, то ли Сияна... да... не сказать, чтоб он был молод на тот момент - четыре с лишним дюжины, но для лекаря, сами понимаете, пустяк. Меня что заинтересовало - парень лечил, пока не свалился в обморок. И своих, и чужих... Я попытался проследить упоминания о нём в других источниках... нашёл. Держал лечебницу для бедных, принимал участие в ликвидации нескольких эпидемий, строил приюты для сирот... несколько раз сражался на стороне светлых владык... а потом как-то упоминания о нём исчезли. Героический лекарь был. Беззаветно своему делу преданный. Пишут так. Наверно, знали, о чём пишут? Друг владыки Камтара и владыки Дамастрия... ну это я так... увлёкся, летописи читать люблю...

  - И? - едва сумел выдавить Тревилер.

  - Так вот я думаю, - грустно сообщил казначей, - тот парень, куда он делся? Погибни он, когда закрыл собой дюжину воинов от магического удара - было б понятно, тропа бы его выдержала... но, пишут, тогда он остался жив... воспоминания же сходят на нет, а архивы Ковена недоступны даже для меня. Хорошие маги были в давние времена... не то, что теперь... уж наверно Сияну не пришло бы в голову денег за чужую кровь требовать... жаль было б, если дорога его ушла к нижним, как-то так... да... нет, не может быть, такие герои не могут сбиться с пути...

  Лекарь молчал. Советник вздохнул и продолжил:

  - Торгаш я, Тревилер. Читаю про дела минувшие - были ж люди на свете... не чета нам, купцам... купцов в летописи-то и не заносят... кто меня вспомнит через полкуля лет? Разве ты, когда ещё кого-нибудь шантажировать захочешь... Да, это я так, не обращай внимания. Значит, возвращаешься в Сторожею, восстанавливаешь себе пальцы, ну и... лечишь дальше. Под надзором моих агентов. А я уж подумаю, куда деньги твои вложить - у меня это лучше выйдет... Иди.

  Тревилер вышел на улицу - тело само вспоминало, что надо делать. Ранение лёгкое, телепорт он откроет и левой, до дома доберётся. Бежать? Лекарь хмыкнул. Как он там сказал - герои с пути не сбиваются?

   Глава 39. Рыдплевицы

  Все её увещевания ни к чему не вели - Дерек ни в какую не хотел понять, насколько опасна вещь, обладающая разумом. Нижние не могут выйти на поверхность - даже подвалы башен далеко не всегда достаточно глубоки для них. Но - их можно вынести. В собственном теле, это всем известно. Говорят также, что можно создать и подходящий артефакт, а взамен... Что они берут взамен, тоже всем известно. Дерек улыбался и пожимал плечами. Она подавляла слёзы и расспрашивала, как было у него дома. У него дома нижние были только в легендах - их никто никогда не видел. Не всё так страшно, отговаривался Дерек, меч - вовсе не нижний, надо подождать, а там видно будет. Всё было бесполезно - он ей не верил. И от клинка избавляться не спешил. Уступив её просьбам, он заказал две копии меча - очень неплохие на взгляд Талины, - и старался везде появляться с ними, запирая настоящий в сейфе, тем более что обнажать меч в присутствии подданных владыке не приходилось. После долгих слёз она уломала его купить ещё три сейфа, в которые уже без особых усилий уговорила запирать оружие, но дальше этого дело всё равно не пошло.

  Все попытки сломать клинок закончились провалом - кузнецы, едва увидев меч, впадали в состояние оцепенения, доводам, что он достался ей от отца, деда или прадеда не верили, и ломать столь прекрасный клинок отказывались наотрез. Единственный же, который согласился, сделать этого не смог - зажатое в тиски лезвие первоначально не соизволило даже погнуться под ударами молота, когда же, после долгих стараний кузнеца, клинок всё-таки отклонился, то, распрямившись, прицельно ударил того рукоятью в лоб. Мастер взвыл, поведал Талине много интересного про её происхождение и умственные способности, и выгнал из кузницы, не взяв денег. Больше она мастеров не искала - ко всему прочему дело осложнялось непрерывной слежкой, уйти от которой было гораздо тяжелее, чем вытащить клинок из сейфа.

  Иногда ей казалось, что Дерек прекрасно знает о её попытках избавиться от меча, и не препятствует, лишь посмеиваясь и позволяя развлекаться.

  Рождение Алезара на время отвлекло, но тут Ренина вошла в возраст, когда прорезаются сестринские и материнские инстинкты, и от второго брата была в безмерном восторге - пеленала, качала, пела колыбельные, носила на руках и катала лучше любой няньки, в то время как с Аледеном они дубасили друг друга непрерывно, отвлекаясь лишь на совместные занятия борьбой и кулачным боем под присмотром отца.

   Затем снова пришёл тёмный, после победы они всё-таки поехали к ней домой, под горы, но и там Дерек не пожелал выбросить меч в шахту Делорины, доказывая, что срок ещё не настал - ему не удаётся окончательно избавиться от противника.

  Дерек пытался разъяснять выгоду от своего оружия, убеждал, что только благодаря мечу они с ней и встретились, напирал на государственную необходимость. Всё было верно: кроме одного - за всё придётся платить, и рано или поздно тварь утащит своего якобы повелителя. Заберёт насовсем - и они никогда больше не встретятся, ни в этом мире, ни где-либо ещё. Никогда. Потому что ловцы всегда знают, что для человека - самое главное. А они - главное в жизни друг друга. И уволочь Дерека могут в любой момент - значит, ей нужно успеть первой, чего бы это ни стоило. Уверения мужа, что все предыдущие владыки правили несколько дюжин лет: они верны, да, но предыдущие владыки и женились не по любви - по одержимости черноглазой стервой, и правили ровно столько, сколько той хотелось.

   На этот же раз с владыкой у черноглазой мерзавки не получилось - не на того напала! - значит, и правление Дерека может закончиться в любой момент. Талина ждала новой поездки домой - каждый свой шаг она продумала неоднократно, и на этот раз у неё всё получится. К матери и братьям они должны были отправиться ко дню осеннего равноденствия, но в западных провинциях началась эпидемия оспы, пришлось задержаться. И - снова ждать и просчитывать.

  * * * * * * *

  Добровольцев ехать в Потвору и близлежащие города в столичной Академии набралось всего семь человек среди студентов, и двое - среди преподавателей. Из студентов по лекарскому делу специализировались лишь трое, остальные оказались бытовиками. Слухи распространялись один тревожнее другого, города закрыли куполами, как при пришествии тёмного, в зоне эпидемии перекрыли телепортацию и установили границу, через которую не могли пробраться не только беженцы, но и животные. Жителей городов и дальних деревень в спешном порядке прививали насильно - отказ приравнивался к преступлению и карался рудниками. Спешно направленным в пострадавшие города лекарям запретили возвращаться до особого распоряжения Ковена.

   Студенты-целители перешёптывались, что в случае нехватки добровольцев в западные земли начнут посылать в приказном порядке под страхом отчисления. Ренни не понимал их - зачем тогда было идти на лекарский факультет? Не понимал он и Ковен - какой толк от трясущегося в страхе лекаря? Сам он оспу прошёл давно и готов был телепортироваться с первым же набором.

   За два дня до отбытия вышел приказ владыки - всем добровольцам из студентов казна оплачивает обучение, включая долги за него. Тем, кто уже завербовался - до конца срока, но не более чем на две дюжины лет сверх положенного, тем, кто согласится ехать после издания приказа - не более четырёх лет сверх положенной дюжины. Приказ касался студентов во всех городах, и количество желающих сразу резко возросло.

  Он простился с Рениной и попросил аудиенции у владыки. Героя, известного лекаря, добровольца, почти агента и почти свойственника, владыка принял в тот же день. Иногда Ренни было смешно от тех взглядов, что бросали на него Джайлем и его помощники. Иногда казалось - была б воля главы Ковена, давно сгинул бы студент Гозрений в каком-нибудь эксперименте. Утешало одно: его имя целителя было его собственное имя, заработанное трудом и уже года два как не зависящее от природного таланта; через пару дюжин лет он обгонит саму Вишенку, и это будет его собственная заслуга, в которой никто никогда не усомнится. Если он вернётся.