Хроники Порубежья

— На обоих!

Даша кивнула и веером раскинула карты по столешнице. Как всегда, при гадании, её лицо сделалось серьёзным и даже хмурым, она внимательно разглядывала карты, и не удовлетворяясь простым осмотром, переворачивала некоторые из них рубашкой вверх и изучала и с этой стороны.

— Подруга, — не выдержала Вера. — Ты меня прямо пугаешь. Не томи. Живы?

— Живы вроде, — ответила Даша без особой уверенности в голосе. Прежняя веселость возвращалась к ней как бы поневоле, просто в силу того, что природа не терпит пустоты.

— Да, живы, живы, — махнула она рукой и смахнула карты обратно в ящик стола. — Суеверия всё это.

— Точно, — резюмировала Вера. — Мне тут два года назад нагадали богатого мужа, хромую свекровь и казенные хлопоты. И где оно всё?

— В пути, — окончательно развеселилась Даша. — Ну, что, в город? Твоего студентика-то мы вряд ли найдём. А вот к моему черненькому бугаю наведаться можем. Посмотрим, над чем он там менеджер.

— Куда наведаться? Воскресенье же.

— Действительно, — Даша дернула себя за короткую толстую косу, взяла телефонную книгу и, порывшись в ней, стала накручивать диск телефона. — Алло. Дмитрия Акимушкина можно? Не вышел на работу? Спасибо.

— Приехали, — сказала Вера. — Ну, по крайней мере, беспокоиться еще рано. Мало ли что. Завтра еще раз позвоним.

— Позвоним, — согласилась Даша. — Ладно, в город все равно ехать надо.

Через полчаса девушки стояли на остановке маршрутного такси.

— О, смотри — Гена, собственной персоной, — толкнула Вера подругу. — И, практически, без видимых повреждений.

— Дуракам везёт.

На этот раз Гена был один, он брел навстречу, слегка покачиваясь… О вечерних неприятностях, действительно, напоминал только край марлевой повязки, выбивающийся из-под вязаной шапочки.

— Эй, — окликнула Даша, — Головка-то не болит?

Головка, очевидно, всё же побаливала, так как на вопрос Гена отреагировал с некоторым опозданием. — А, подруги. Примите соболезнования.

— По ком же?

— Как это по ком же? По том же. С кем вчера гуляли? Вот по ним по самым, покемонам.

Геройское выражение Гениного лица не предвещало ничего хорошего, и подруги насторожились.

— И чего же с ними стряслось?

— Погибли смертью храбрых, — брякнул Гена и, кажется, сразу пожалел о сказанном. Но слово — не воробей. И он, уже без прежней удали в голосе, пояснил. — Они ж от нас убежали вчера. И в парк их чего-то занесло. А там, сами знаете, под вечер лучше не появляться. Не знаю, кто их так напугал или просто по жизни умом траченные, но угораздило их забиться в погреб, что на месте летнего кафе. Знаете его?

— Ну, знаем. Ты дальше говори, — Даша не сомневалась, что в словах Гены есть не малая доля истины, поэтому ей было очень не по себе.

— А что дальше? Дальше — всё. Неосторожное обращение с огнем. Так что никто наружу уж не вышел. А дверь изнутри заперта. Тут без вариантов, или в дыму задохлись или замёрзли.

— Врёшь ты всё, — сказала Вера. — Кто их напугал? Ты, что ли? И потом, что за неосторожное обращение? Там гореть нечему.

— Да, видно, нашлось чему, раз весь бункер закопченный. А кто их напугал — неизвестно. Ну, малолетки нынче лютые, под раздачу попасть — врагу не пожелаешь.

— И милицию вызывали?

— А кто ж её будет вызывать? Там и днём народу не густо, а в темноте и подавно. Хотите, сами вызывайте. Только, не советую.

— Все врешь, — согласилась с подругой Даша. — Не было никаких малолеток. Тут кроме вас, уродов, никакая фауна не выживает. Брату скажу, он с тебя шкуру спустит.

— Уж так уж и спустит. За тебя бы может и спустил. А эти-то ему кто? А доказательства?

— Ничего, мне он на слово поверит.

— Поверит так поверит, есть и кроме него бэтманы. — Гена отвернулся и побрел восвояси.

Вера проводила его взглядом. — Совсем спятил. В дыму задохлись… Какой еще дым?

— Я знаю? Но что-то все это мне не нравится. Пойдем.

— Куда?

— В парк. Ты чего плачешь, что ли?

— Студентика жалко, — всхлипнула Вера. — Саню.

Чтобы утереть рослой подруге слезы невысокой Даше пришлось привстать на цыпочки.

— Не реви. Пошли, люди смотрят.

— Каменная ты, Дашка.

Этим солнечным морозным днем парк уже не выглядел таким заброшенным. По аллеям сновал народ, в основном это были молодые мамы с детскими колясками и пенсионеры, совершающие свой обычный моцион, но хватало и случайного люда. Появился даже лоток с чебуреками, за которым прочно утвердилась закутанная в серую пуховую шаль румяная тетка.

Но там, куда шли Даша и Вера, было безлюдно. Белизну засыпанных вчерашним снегопадом дорожек успели нарушить только цепочки птичьих следов.

— Соврал Гена, — успокаивая себя, бормотала Даша, но, тем не менее, упорно продолжала пробираться по снежной целине, туда, где за редким кустарником, угадывалась заметенная снегом крыша бункера.

— Горелым пахнет, — ступая след в след, испуганно проговорила Вера. — Дашка, может, ну его к черту? Пошли обратно. Не нравится мне все это.

— Мне, думаешь, нравится?

Даша уже стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей вниз, к железной, закопченной двери, возле которой, еле присыпанная снегом, возвышалась куча золы.

— Вот, значит, откуда дым, — сказала Даша, которая, будь она здесь одна, никогда бы не рискнула спуститься, но присутствие боязливой подруги придавало ей смелости.

— Ты тут подожди, а я гляну.

— Нет уж, — вцепилась в неё Вера. — Я тут одна со страху помру.

Прижавшись друг к другу, они осторожно сошли по лестнице и остановились перед закрытой дверью, не решаясь до неё дотронуться.

— Эй, — тоненьким голоском сказала Даша. — Есть кто живой?

Ответа не последовало.

— Да твою ж мать! — вдруг рассвирепела Вера и с размаху пнула железную дверь, которая, жалобно заскрипев, распахнулась. Даша, схватившись за сердце, вглядывалась в зловещую темноту.

— Чего там? — жалобно спросила Вера.

— А то ты не видишь?

— Не вижу, я глаза зажмурила.

Даша сделала шаг вперед и темнота словно расступилась, света падавшего из полуоткрытой двери было вполне достаточно, что бы понять: здесь никого нет.

— Нет здесь никого, — громко сказала Даша. — Можешь открыть глаза.

Вера, осторожными шагами приблизилась к подруге и принялась с любопытством озираться. — Ну и местечко.

— Мрачное, — внимание Даши привлекло маленькое зеленоватое пятнышко на стене бункера, словно луч света пробивался снаружи сквозь какое-то отверстие. Она подошла поближе и прижала его указательным пальцем, тут же рядом, на расстоянии двух-трех сантиметров, появилось точно такое же световое пятнышко, теперь это походило на то, что кто-то играет с Дашей, пуская солнечных зайчиков. Даша прижала к стене безымянный палец, но световое пятнышко сдвинулось еще в сторону.

История повторялась, Даша, сама о том не подозревая, делала то что делал Митька несколькими часами ранее, повторяя все его движения. С той лишь разницей, что когда к ней присоединилась Вера, в самый последний момент, Даша почувствовала что-то неладное и крикнула подруге, чтоб та не притрагивалась к стене. Но предупреждение запоздало.

Первое, что услышала Даша, придя в сознание, был Верин дрожащий голос, — Господи, иже еси на небеси, да святится имя твое, да приидит Царствие твое.

Даша почувствовала, как волосы на её голове становятся дыбом. С трудом ворочая затекшей шеей, она не сразу разглядела в полумраке скорчившуюся у стены подругу. — Верка, ты что?

— Живая! — обрадовалась та и зарыдала в голос. — Летим, а куда, неведомо.

Не оставалось никаких сомнений, психика будущей учительницы не выдержала испытаний, выпавших на её долю за последние сутки. Итак, Вера сошла с ума.

Как ни странно, эта мысль некоторым образом успокоила Дашу и она, чувствуя, что снова теряет сознание, покорно закрыла глаза.