Королевский секретарь (СИ)

Сав рассеянно кивнул, толкнув дверь своего кабинета. Хотя часто он был вынужден неотрывно находиться при короле, у него было и свое собственное рабочее место на том же этаже, где размещался личный кабинет Его Величества. Здесь господин Дерси мог спокойно поработать, когда был не нужен Онару Гирийскому, здесь же обитали его помощники. Две небольшие, соединенные между собой сквозной дверью комнаты были отданы в распоряжение королевского секретаря еще при его прадеде. Оставшись один, Миррисав пересек комнату, где обычно сидел Габриэль, но сейчас пустовавшую, и вошел в свой кабинет. На столе ожидаемо высилась внушительная гора неразобранных бумаг, скопившихся за время его отсутствия. Разобрать их, конечно, никто не удосужился. Что-то было не срочное, что-то мог решить только он, другое просто было не важным, но обязательным к рассмотрению, да еще и кузен Рим, наверняка что-то подбросил. Отчеты, расписки, письма и уведомления.

Миррисав присел за стол. Неожиданно навалившаяся усталость заставила откинуться на спинку кресла и закрыть глаза — сказывалась бессонная ночь накануне. Господин Дерси сидел в тишине кабинета, чувствуя, что напряженные мышцы никак не хотят расслабляться, а в голове образовывалась пугающая пустота. Думать ни о чем не хотелось. Даже легкие приближающие шаги не заставили Сава открыть глаза, но знакомые руки, обнявшие сзади поперек груди, вызвали теплую улыбку.

— Мирри, мой мальчик, — красивый мелодичный голос и мягкие губы, целующие в висок. — Устал?

— Немного, — со вздохом ответил господин Дерси.

Освобождаться от родных объятий он не спешил, ведь так редко выдавалась возможность расслабиться под ласковыми прикосновениями тихонько поглаживавших его волосы рук. Иногда Миррисав жалел, что беззаботное время детства, когда желание искать утешения у матери не считалось слабостью, прошло. Его воспитанием, как наследника рода, в основном занимался отец, и Сав довольно рано отдалился от матери, видя ее все реже. Подростком он стыдился, когда госпожа Дерси хотела его обнять или приласкать, с юношеским максимализмом требуя относиться к себе, как к взрослому. И только с возрастом он все чаще стал замечать, с какой грустью иногда смотрела на него мать, как сложно ей бывало смириться с методами воспитания мужа. И все же она его поддерживала во всем. Когда-то давно королевский секретарь надеялся, что сможет найти такую же опору в жене, но обжегся на собственном доверии. Осознавать, что женщина, к которой начал испытывать нечто большее, чем просто уважение, оказалась вовсе не той, кем привык ее видеть, было больно. Горькое разочарование почти осязаемо осталось на языке.

Наконец, Сав неохотно открыл глаза и осторожно потянул мать за руку, выводя из-за своей спины и усаживая в стоящее рядом кресло. Если королева была похожа на фарфоровую статуэтку, то Ракель Дэрси скорее была выточена из теплой древесины. Которая даже после шлифовки не стала безупречно гладкой, но при этом осталась удивительно близкой, как только может быть близка природа человеку. По крайней мере, именно так она выглядела в, чего уж греха таить, пристрастных глазах сына. Для Миррисава мать безо всяких сомнений была красивее королевы, несмотря на появившиеся раньше времени морщинки и глубокие тени под глазами, залегшие там после смерти мужа.

— Как ты тут? — спросил он.

Госпожа Дерси выглядела усталой. Миррисав с неодобрением отметил, что до его отъезда мать была бодрее.

— Нормально, — улыбнулась Ракель. — Просто Ее Величество последнее время часто болела и нуждалась во мне.

— А других фрейлин у нее нет?

— Ну, что ты, — укоризненно покачала головой женщина. — Мне не в тягость. А кроме того, королева обычно не сильно загружает нас, так что поработать иногда чуть больше не помешает.

Сав недоверчиво покачал головой, но эту тему оставил. Госпожа Дерси посидела с ним еще несколько минут, выспрашивая, как прошла его поездка, но вскоре была вынуждена уйти. Ее Величество в любой момент могла хватиться своей фрейлины.

Остаток дня прошел в бешеном темпе. Миррисав углубился в бумаги, загрузив и пришедшего Габриэля, то и дело отвлекаясь на вызовы короля. После обеда объявился Монти, слегка помятый, но чем-то явно довольный. Оторвавшись от очередного письма, господин Дерси успел поручить ему пару мелких дел, требующих быстрых ног, прежде чем непоседливый парень улизнул в людскую или еще куда, налаживать старые связи. В середине дня заявился кузен Онори, принеся с собой незаконченные дела, которые он вел во время отсутствия Миррисава. Как и следовало ожидать, ничего объяснять он не собирался, просто пренебрежительно свалив все документы на стол, и в горделивом молчании удалился, чуть не сбив по пути входящего в кабинет Габриэля.

— Что это с ним? — лениво поинтересовался помощник, забирая очередную порцию бумаг на подпись.

— Господин Онори просто не в духе, — улыбнулся Сав. — Раздражен и разочарован.

— Раздражен — это понятно, он всегда такой. А разочарован чем?

— Ну, как же? — еще шире улыбнулся господин Дерси. — Ему представился такой шанс занять место королевского секретаря, показать себя с лучшей стороны, а там, глядишь, и до смены главного рода недалеко. А тут такой облом с моим возвращением.

Он немного подумал и продолжил:

— Знаешь, подготовь-ка мне небольшой отчет о состоянии дел семьи Онори. В конце концов, мой долг, как главы рода, следить за младшими ветвями и принимать меры, если они не справляются со своими обязанностями.

Габриэль только покачал головой на ставшую совсем уж неприлично предвкушающей улыбку шефа и вышел из кабинета.

Следующие два дня прошли в не менее жестком темпе. Чтобы выполнить все поручения короля, Миррисаву пришлось ночевать во дворце, на большом диване в своем кабинете, поставленном там специально для таких случаев. Даже по утрам Его Величество не давал своему секретарю отдыха. Страдающий бессонницей, он поднимался ни свет, ни заря, и горе было тем придворным, которые окажутся в сонном состоянии перед его глазами.

Однако на выходные Онар Гирийский собирался на охоту, куда Миррисава обычно не брали. И хотя дел еще было невпроворот, господин Дерси решил все же дать себе небольшой отдых, собираясь посетить одно занимательное событие. Как принес на хвосте вездесущий Монти, менестрель квартала Короля Геора, наконец, вызвал на состязание в своем искусстве менестреля квартала Веселой Трактирщицы, дабы выяснить, кто из них заслуживает звания лучшего музыканта Южной Парисы. Событие обещало быть зрелищным, так как оба менестреля принадлежали к равным по силе семьям, давно соревнующимся за внимание главного рода, развлекающего самого короля.

Музыкальная дуэль проходила в самом богатом в Южной Парисе трактире, который предприимчивый хозяин давно уже превратил в своеобразный мини-амфитеатр для увеселения зрителей. Он устроил на втором этаже над общей залой маленькие уединенные кабинеты, хитро скрывающие своих обитателей в тени, куда провожали тех посетителей, которые не хотели быть узнанными, или считали ниже своего достоинства находиться внизу, среди разношерстной толпы. В одном из таких кабинетов и сидел в субботу вечером Миррисав, отпустив Кирива, равнодушного к музыке, нести свою вахту, где тому больше захочется. Певцы настраивали свои инструменты, кое-кто в толпе уже умудрился организовать небольшой тотализатор на исход дуэли, перед королевским секретарем стояла большая кружка отменного пива, а принесшая ее служаночка, уходя, призывно улыбнулась молодому господину. В общем, вечер обещал быть интересным. Вот только насладиться им Миррисаву не дали. Стоило одному из менестрелей взять первый аккорд, как за спиной господина Дерси бесшумно возник Лерок.

— К тебе гость поднимается, — наклонившись, тихо сказал он. — Тот, кого ты и ожидал.

Сав кивнул в знак того, что все услышал, одновременно отпуская Кирива. Оборачиваясь, чтобы встретить посетителя лицом к лицу, он непроизвольно тяжело вздохнул. Все-таки он надеялся, что герцог даст ему послушать хотя бы половину импровизированного концерта.