Второй шанс Сикорского (СИ)

Он был родоначальником великих свершений и стал лучшим моим сыном, он держал на плечах родное небо и не его вина была, что ему подрезали сухожилья. Он рухнул, и пока все попытки большевиков сохранить власть над своим небом, напоминают действия человека, который после могучего удара упал на спину, затем перевернулся на живот, тряся гудящей головой, и пытается встать на четвереньки. Но пока он похож скорее на вымазанную в грязи свинью, а не на античного героя, сверкающего рельефной мускулатурой.

Помнит ли кто‑либо как временщики‑демократы не удержали армию от развала в семнадцатом? Троцкий‑Бронштейн тогда был лишь предводителем горстки бомбистов и не помышлял ещё о Красной Гвардии, а немцы рвались к Москве не сдерживаемые ни кем. Кто остановил их на Украине, кто втоптал в грязь их наступающий кулак? ЭВК. Брошенные охраной из распропагандированных казаков, на последних остатках горючего, используя последние снаряды, все боеспособные самолёты поднялись в воздух, чтобы достигнуть зенита своей славы в небе уже не существующей страны, преданной и оболганной лжепатриотами, которых смёл кровавый поток толпы, не понявшей их олигархических устремлений. Немцы остановились, нет, если бы у них было несколько дивизий в резерве, они бы пошли дальше, но…

Но во‑первых у них не было этих дивизий, а во‑вторых ЭВК разрушил главное, подвижной состав. Благодаря гениальной прозорливости Николая первого железные дороги в России не чета Европе – колея разная. Так что наступать по ним можно только в русских лаптях, сиречь локомотивах. Этот подвиг ЭВК замолчан и забыт в вихре кровавой вакханалии последующих событий. Мои дети и внуки умерли бездарно, их жгли, глотая слёзы, собственные пилоты, чтобы не достались врагу. На заводах Руссо‑Балта ржавели десятки наполовину собранных остовов, до которых ни кому не было дела, потому что ответственным за авиацию был назначен неграмотный рабочий‑дезиртир из частей второй очереди, всё отношение к авиации выразивший в двух словах, мол, баловство это, жрать мол нечего, а они в небо хотят. Империя была в впереди планеты всей, осколки империи отстали от других уже на двадцать лет.

Другие дети? Да, теперь появились ещё, мой любимый американский сын, плод бессонных ночей. И он в конце концов принял смерть, дав мне вернуться в авиацию, поднявшись в воздух в 24‑ом и выполнив до 27‑го двести полётов, спасая мою семью от голодной смерти. Но затем у меня не осталось времени на его пилотирование и мне пришлось уступить его Роско Тернеру, который через год продал его Говарду Хьюзу. Именно в картине последнего, знаменитых Ангелах Ада, заслуженно погиб мой потомок, по иронии судьбы сыграв роль немецкого бомбардировщика минувшей мировой войны.

S35, тоже ребёнок, но мертворожденный, дитя атлантической гонки, из за ретивости заказчика, Рене Фонка, не смог оправдать надежд. Но его смерть, как ни странно, всё равно послужила хорошей рекламой. Даже торопыга Фонк, снова доставший деньги у инвесторов, опять пришёл ко мне, но 20‑го мая 1927‑го года нас опередил Линдберг, до того безвестный пилот, он смог на своём одномоторном коне перелететь океан и дотянуть до Парижа. Но именно Линдберг, как ни странно, во многом способствовал успеху другого моего ребёнка. Именно его заключение для Хуана Триппа, о целесообразности использования в Латинской Америке небольших самолётов‑амфибий дало жизнь первой десятке S‑38. В начале 29‑го года можно было спросить у любого американца, что он знает о S‑38, и он не задумываясь ответит, что это лучший в мире самолёт, потому что именно на таких летает Линдберг, главный пилот‑консультант компании Пан Америкен.

Самолёт стал чудовищно и заслуженно знаменит, он сделал то, что не удалось Муромцу, он стал мирным крылом над океанами. Именно под 35‑й и под 38‑й и разрабатывался план, который был мною озвучен на заседании *Союза Русских государевых людей, имени Великой княжны Киры Кирилловны*. Название было незамысловатым – *О рейде в СССР эскадры из 25 кораблей*, неожиданный авиационный удар которой смог бы свергнуть власть большевиков. Язык мой – враг мой, экспертиза дала очень большую вероятность того, что неудача атлантического перелёта Фонка – это саботаж агента ОГПУ. На следующее утро после катастрофы не вышел на работу, вообще исчез из города, один молодой механик, из пяти обслуживающих самолёт перед полётом. Так что не вышло новой ЭВК, как погиб Македонский не поделили диадохи его наследство, всякие РОВСы не поделили даже шкуры ещё не убитого ими медведя.

Я повернул голову, улыбнулся и с нежностью провёл, едва касаясь кончиками пальцев, по волосам спящего ангела, в образе моей жены. Как де Сутта похожа на Елизавету, мою земную Лилечку, короткая стрижка, форма носа, глаза, но вот характер… Сутте следовало родиться мужчиной, причём лучше сразу Императором, её склонность повелевать кажется мне чрезмерной, особенно сегодняшним утром. В сегодняшнее утро я перенёсся из мягкого домашнего уюта, сопровождаемого каждодневной умственной работой над совершенствованием летающих лодок, что давало мне покой и уверенность для дальнейших свершений. У Сутты, к сожалению, семья на втором месте. Нет, хотя она хорошая мать и жена, но её первенцем, безусловно, является работа. Все её сотрудники занимают в её сердце место вровень с детьми, она их, несмышлёнышей, так же опекает. Вот так вот и уживаемся, два трудоголика под одной крышей.

К счастью, у нас есть бабушка, которая внуков в обиду не даст и, если что, вовремя накормит. Некоторые мужчины выразили бы протест, мол я или не я в доме верховожу. но мне, с моими двумя жизнями этот вопрос кажется абсурдным. Главное все живы, здоровы, накормлены, а остальное приложится. Вот и жёнушка заворочалась, прильнула ко мне и, в следующий час, мне стало не до посторонних измышлений. Но за завтраком меня начинает распирать, и я хватаю из кармана халата карандаш и блокнот и начинаю рисовать силуэт S‑38, забыв про еду. Как шутили про эту машину американские юмористы, это не один, а два самолёта, летящие в плотном строю. Громадные расстояния Восточной Империи, большие и малые водоёмы по всему миру, всё это было создано исключительно для моего самолёта, если надо, то он может приземляться и на сушу. К тому же не стоит забывать о словах, сказанных мною одному из писак‑янки, в которых я предрекал Нью‑Йорку к 1980 стать прежде всего громадным перекрёстком воздушных путей. Самолёты к тому времени будут летать на высоте 10 километров и развивать скорости в 1300 км/ч. Не надо думать, что подобного не будет в этом мире, так что нужно готовиться загодя. Но я думаю, что систему, подобную Пан Америкен, мы потянем уже сейчас.

Особенностью Эстианы является вдвое большее, по сравнению с Землёй количество небольших островов. А уж просто торчащих из воды скал больше, наверное раз в пять. Вложив эту идею в супругу и дав ей этим проникнуться я по радио связался с императором и, обговорив встречу, послал в столицу пробивать нужное нам решение мою благоверное. Идея была в том, чтобы занять и хорошо укрепить небольшие островки около Фарланда, Миркса, Закатного континента и пиратского архипелага. Они могут служить как перевалочным пунктом для мирной и плацдармом для военной авиации. Фарланду сегодня нанесён сокрушительный удар, но добить его можно лишь с очень большой кровью, так что овчинка выделки не стоит. а вот иметь поближе к ковчегу островок‑аэродром стоит, да ещё и как. И иногда, по ночам, сбрасывать в районе ковчега новые штаммы болезней, превращая это место в зону ужаса. Лишь когда я выскребу всю мою прежнюю память, взяв её на вооружение, вот тогда, поигрывая несравнимо длинной дубиной можно идти на врага. Там где он будет бросать в бой миллион солдат, я брошу миллион летающих гаек и болтов, только при таком обмене тайны корабля окупаться. Да и о Хартии не стоит забывать, ведь что‑то из техники к её загребущим ручкам прилипло. Так что впереди много работы, нужно бежать всё1 быстрей в этом сумасшедшем мире, чтобы хотя бы остаться с теми же картами.