Сила двух начал (СИ)

С этого момента Марго считала все происходящее жутким, кошмарным сном – это был худший период в прожитой ею жизни. Большую часть времени она находилась в тяжелой дреме, то и дело переходящей в кошмары – и там осуществлялись все ее тайные страхи. Явь же была едва ли лучше – постоянные, изощренные пытки Волан-де-Морта с каждым разом все сильнее мучили ее, заставляя молить о смерти. Но Темный Лорд лишь смеялся в ответ, и увеличивал боль пыток, заставляя Марго истошно кричать, срывая горло, и корчиться в муках. Начиная с Пыточного проклятия, он добивал ее заклинанием Плетей – которое оставляло на теле волшебницы длинные и глубокие раны. Иногда он лечил их сразу, но чаще всего оставлял открытыми, истекающими кровью. Это приносило Марго невыносимые страдания, что заменялись сильной слабостью – и тогда она едва чувствовала, что лежит в луже собственной крови, надеялась, что скоро все кончится, и она умрет. Но эти надежды были напрасны – Волан-де-Морт, доводя ее до крайней точки, вновь лечил, закрывая раны, поил зельем, восстанавливающим кровь – насильно, из-за сопротивления волшебницы, что уже ненавидела вкус этого зелья почти так же сильно, как и отца. Так же силой он кормил Марго помоями, что едой-то и не были – после них волшебница чувствовала себя еще хуже. Это была жуткая пародия на отцовскую заботу – Волан-де-Морт лишь обеспечивал Марго минимальными силами для возможности перенести пытки. Но он упустил из виду холод в темнице, от которого волшебницу не могли защитить пропитанные кровью лохмотья – и завладевшая ею вскоре лихорадка еще больше увеличила мучения Марго. Теперь ее страдания стали постоянными, она не могла больше разделять явь и сон, ей казалось, что пытки длятся вечность и не прекратятся никогда…. Это состояние усугублял властвующий ею бред – один и тот же, о том, как Волан-де-Морт отдает ее на поругание своим слугам. То, что это лишь кошмары, она понимала, чувствуя режущую боль заклинаний-плетей – и тогда сквозь пелену слез видела лицо отца, что наблюдал за ее страданиями с все возрастающим наслаждением.

Ее бред иногда прерывали доносящиеся снаружи крики мучимых пленников – и тогда Марго в полной мере понимала, что находится в темницах, и совсем скоро ее мучения вновь станут запредельными. Так случилось после очередного кошмара, в котором за тем, как ее насилуют, был вынужден наблюдать Драко, крепко связанный. Его дикие крики еще отдавались у Марго в ушах, когда она очнулась – больших трудов стоило понять, что этот бред не был явью. Вместе с тем она поняла, что скоро в ее камере появится Волан-де-Морт, чтобы вновь карать за предательство. Отчаяние и безысходность в ее душе от этого достигли такой величины, что волшебница попыталась разбить себе голову в кровь о стены темницы, но смогла только приподняться – вспыхнули острой болью раны, едва залеченные Волан-де-Мортом, из некоторых полилась кровь. Марго бессильно сжалась в комок, понимая, что лучше не двигаться, но одновременно чувствуя ноющую боль в ранах, жар и сменяющий его сильный озноб от лихорадки. Если бы огонь Скалистого Серебристого Дракона уничтожил медальон, она бы умерла, едва правда открылась Волан-де-Морту…. Как жаль, что все не так…

Она почти провалилась в дрему, когда услышала за дверью тихие шаги. Двое или трое Пожирателей, разговаривая, шли вдоль темниц, Марго удалось различить несколько фраз:

— Ты лишаешь себя большого удовольствия. Я вот, к примеру, не упускаю возможности отдохнуть с пленницами, когда повелитель разрешает,— произнес голос, обладатель которого был ненавистен Марго.

— Но один раз ты не довел начатое до конца,— грубо хохотнул другой голос,— Марго сбежала у тебя из-под носа, оправданная повелителем. Да и сейчас он не говорил, что ты можешь…

— Конечно, нет. Но ведь пытки – это не только действие заклинаний.

— Повелитель приказал только Пыточное заклинание применять, Мальсибер,— произнес третий голос, со знакомыми волшебнице нотами холода в глубине,— не думаю, что он тебя похвалит, если ты решишь ее изнасиловать.

Понимание того, что говорят о ней, и совсем скоро сюда войдут, чтобы пытать ее, три Пожирателя, в том числе и Мальсибер, породило в душе Марго волну ужаса. Волшебница, превозмогая боль, отодвинулась вплотную к дальней стене, сжалась в комок, постаравшись максимально закрыть лохмотьями тело…. И, едва скрипнула открываемая дверь, увидела силуэты Пожирателей в дверном проеме.

— Повелитель не преувеличивал, говоря о многих пытках,— протянул Мальсибер, шагнув вперед,— ее раны кровоточат и сейчас…. Только вот все не видно из-за этих жутких лохмотьев.

Он взмахнул волшебной палочкой, направляя на волшебницу кольцо огня – в этом кольце она чувствовала еще больший, почти уничтожающий жар, чем от лихорадки до этого – жар, заставляющий ее корчиться и кричать от боли. И когда кольцо угасло, лишь по волнам похоти от Мальсибера поняла, что лохмотья превратились в пепел, и теперь ее тело уже ничто не прикрывает.

— Вот теперь намного лучше,— прошипел Мальсибер, сделав шаг к ней.

Не способная сопротивляться, Марго лишь сжалась в комок – она понимала, что ее бред скоро претворится в жизнь, и Мальсибера вряд ли кто-то остановит. Смотрела сквозь льющиеся из глаз слезы, как он подходит к ней…

— Отойди от моей дочери, Мальсибер,— раздался от двери высокий и холодный голос Волан-де-Морта – маг только что подошел к камере Марго,— она еще не заслужила поругания.

Мальсибер был вынужден подчиниться, отойти к двери – а его место занял Волан-де-Морт, что осматривал тело Марго горящим взглядом. Заклинанием он заставил ее встать, приблизился вплотную, глядя в ее заполненные слезами глаза. Прикоснулся к кровоточащей ране на ее груди, заставив волшебницу рыдать от боли….

— Твоя судьба зависит только от тебя, Марго,— прошипел Волан-де-Морт,— поклянешься в верности мне – пытки закончатся. Если нет – Мальсибер лишит тебя чести.

— Я клянусь,— произнесла Марго с большим трудом, глядя отцу в глаза,— я буду служить тебе, верно и беспрекословно – только не отдавай меня на поругание…

— Меня устроит только Непреложная клятва,— оборвал ее Волан-де-Морт,— а не пустые обещания, что легко нарушить.

Ужас завладел душой Марго – она не могла дать клятву, нарушение которой привело бы ее к смерти. Она обязана вернуться к Драко…. Но стать обесчещенной все равно, что умереть….

— Служение тебе лишь отсрочит мою смерть,— произнесла Марго тихо,— ведь ты все равно убьешь меня, когда достигнешь своего. Лучше умереть сейчас.

Поток гнева от Волан-де-Морта ударил по ней, уязвив, волшебница упала, больше не в силах стоять…

— Можешь насиловать ее, Мальсибер,— услышала она шипение отца,— может, так она начнет ценить жизнь…

Понять, что случилось дальше, Марго так и не довелось – все окружающее ее померкло, и она потеряла сознание…

… Очнувшись после пребывания в беспамятстве, Марго поняла, что лежит в своей комнате на кровати, и раны на ее оголенном теле нестерпимо жжет. Чуть приподняв голову, волшебница увидела склонившегося над ней Снегга – он обрабатывал ее раны чем-то целебным и невероятно жгучим.

— Северус…,— прохрипела она, едва сдерживая крик боли,— мне это не снится? Я вправду больше не в темницах?

Он не ответил – словно разговор с ней мог помешать его работе. Марго, вознамерившись повторить свой вопрос, обнаружила, что не может говорить – видимо, за все пытки она окончательно сорвала горло. Впрочем, не до конца – когда Северус, перевернув ее на живот, начал обрабатывать раны на спине, волшебница закричала так истошно, словно ее вновь пытали – столь большие мучения причиняли ей, казалось бы, легкие прикосновения рук Снегга.

— Потерпи, Марго,— прошептал Пожиратель, максимально нежно касаясь ее ран,— мне необходимо залечить все твои раны. Особенно здесь, на спине – они в крайне запущенном состоянии.

Марго чувствовала это – и рыдала от боли, не найдя другого способа выразить свои страдания. Те минуты, которые понадобились Северусу для лечения ее ран, показались волшебнице вечностью, а момент, когда боль ушла, оставив лишь свои отголоски в местах ран – невероятным облегчением. Северус вновь перевернул ее на спину, и, убрав заклинанием кровь с простыни, осторожно накрыл Марго одеялом.