Земля оборотней

— Они нас не видят?

— Нет. Хорошо, что ветер в нашу сторону.

— Надо подобраться поближе и послушать…

— Не смеши меня. Волк нас учует…

Оборотень вдруг припал к земле, умоляюще протянул к Асгерд морду. Она не шевельнулась.

— Ты это видишь?

— Ветер меняется, — сказал Ильмо. — Пошли-ка отсюда.

На следующий день, когда отряд растянулся редкой цепочкой, пробираясь через очередную каменную осыпь, Ильмо снова догнал Ахти и заговорил с ним об увиденном ночью:

— Знаешь, я все утро думал и решил — ты был прав. Их в самом деле что-то связывает. Они явно знакомы, принадлежат к одному племени. Возможно, они даже вместе сюда прибыли…

— Волк сам говорил, что он шатается в предгорьях не меньше чем полста лет, — проворчал Ахти. — Асгерд же никак не больше двадцати от роду.

— Откуда ты знаешь, сколько она пробыла в заколдованном льду? Я тебе больше скажу, Ахти. Оборотень привел нас к ней нарочно. Чтобы мы освободили ее из темницы Когтистого Старца.

— Что ему самому мешало это сделать?

— Видно, что-то мешало. Может, он не знал, как вызволить ее из клетки. Но если бы Хиттавайнен не счел нас полезными, наши черепа висели бы сейчас на сосне по ту сторону гор.

— А я то все думаю — и чего он с нами идет? И все равно, я благодарен ему, что он завел нас в пещеры, что бы он при этом ни замышлял — ведь мы нашли Асгерд!

— Вот именно, — кивнул Ильмо. — Что бы ни замышлял.

Он оглянулся по сторонам и тихо сказал:

— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Мне, знаешь ли, не нравятся эти тайные встречи по ночам. Асгерд, может, и не желает нам ничего плохого, но Хиттавайнена я что-то начал опасаться. Теперь уже точно ясно, что он ведет свою игру…

— Хотелось бы узнать, какую роль в игре он отвел нам, — кивнул Ахти. — Как бы выведать, о чём они разговаривали! Но как это сделать? У оборотня такое чутье и слух, что он заметит нас за сто шагов…

— Йокахайнен, — почти шепотом ответил Ильмо. — Он нам поможет.

Вечером Ильмо под каким-то предлогом отозвал Йокахайнена и посвятил его в тайну. Саами отнесся к его словам очень серьезно, но без удивления — как будто ожидал услышать нечто подобное.

— Заклинание, которое удерживало девушку во льду, такой силы, что вам даже не представить, — сказал он. — Но ты помнишь, как быстро Асгерд оттаяла и ожила?

— Ничего себе быстро! Почти полтора дня не могла прийти в себя!

— Поверь, это очень быстро. Обычный человек, такой как я или Аке, вообще бы не проснулся. Эта девушка непростая…

— Йо, — сказал Ильмо, — нам надо узнать, что ее связывает с оборотнем. Это может оказаться вопросом жизни и смерти. Нашей.

— Хиттавайнен гнет свою линию, я вам давно сказал, — кивнул нойда. — И постоянно лжет — теперь-то ты не станешь отрицать?

— Всё же он выполнил обещание и провел нас через Врата Похъёлы.

— Еще нет. Мы еще не спустились с гор. Кроме того, приближается полнолуние…

— Да, я об этом не забыл. До полнолуния нам надо непременно все выяснить, — сказал Ильмо. — Но подобраться к оборотню близко, чтобы он не заметил, не так просто…

Йокахайнен сразу смекнул, чего от него хотят.

— Я могу усилить магией слух. Могу заставить свои глаза видеть в темноте — лучше, чем у оборотня. Это первое, чему я научился, общаясь с тунами…

— Но ты не знаешь языка варгов. А скажи, можешь ли ты заколдовать нас с Ахти?

— Хм… Н-никогда такого не делал, — растерялся Йокахайнен. — Впрочем… думаю, получится.

Ночью Ахти разбудил всех, кроме Аке, которому решили пока ничего не говорить.

— Она ушла! — прошептал он, откидывая со лба волосы. — Йо, давай!

Йокахайнен достал заранее приготовленный уголек и нарисовал Ахти и Ильмо на лбу по водяной руне «Поток», что смывает все преграды и пробуждает внутреннее зрение, затем прочитал заклинание.

В тот же миг мир для них обоих словно проснулся, ожил, став ярким, прозрачным, светлым и многоголосым. Ночь шептала вокруг на тысячи ладов; все ее запахи и звуки стали внятными обостренным чувствам Ильмо и Ахти. Запахи талого снега, остывающей золы и еловых семечек в прошлогодних шишках; кислый аромат вороники под тонкой корочкой ночного льда и вонь свалявшейся шерсти оборотня, которой тянуло откуда-то с севера. Неожиданно издалека донеслись голоса Асгерд и оборотня. Они о чем-то жарко спорили.

— Пошли, — прошептал Ахти. — Я присмотрел место, где они нас не увидят.

Ночь, на их удачу, выдалась безлунная, небо затянуло тучами. Под вой и свист ветра они смогли подобраться довольно близко к месту встречи. Расположившись шагах в пятидесяти от каменистого русла сухого ручья, где на этот раз встречались девушка и оборотень, они укрылись за поваленной елкой и стали слушать.

— …поверь мне, воительница! У меня нет других желаний, кроме как всей своей жизнью служить твоему отцу!

Голос оборотня был совершенно не похож на его холодный, низкий, лишенный каких-либо чувств рык. Теперь он стал скулящим — едва ли не подвывающим.

— Ты слишком дешево хочешь купить прощение, предатель, — резко ответила Асгерд.

— А что, твое спасение из лап Карху — недостаточная цена?

— Разве это ты разрушил заклятие и освободил меня?

Оборотень угрожающе заворчал, но сдержался:

— Так назови свою цену! Хочешь, я пойду с тобой в Похъёлу и мы вместе отберем у Лоухи эту магическую вещицу, которая всем не дает покоя? Хочешь, я убью этих бестолковых мальчишек? Они тебя только задерживают, а скоро еще и привлекут внимание тунов. Давай я их съем! Я давно уже собирался сожрать белобрысого наглеца Ахти. Да и этот всезнайка-саами тоже меня раздражает. А ты убей рыжего лесовика-карьяла…

Ахти зашевелился. Ильмо тронул его за руку, призывая успокоиться.

Асгерд засмеялась с презрением.

— Я смотрю, ты оставил мне самое легкое? А как насчет крови богов, которая падет на мою голову?

Оборотень смутился.

— Да я так, к слову. Могу и сам…

— Послушай, Хиттавайнен. Ты сказал много громких слов и дал множество разных пышных клятв. Но одного я в тебе не вижу — раскаяния в своем предательстве и искреннего желания вернуться под руку моего отца. Тебе ведь нравится быть оборотнем, признайся! Ты по-прежнему жаждешь крови и власти — и только. Благодаря своему тщеславию ты попал в рабство к Лоухи, вот теперь и хочешь вернуться к прежнему господину, ничего не теряя. Ты считаешь, мой отец так глуп, чтобы этого не понять?

— Каких доказательств моей искренности ты хочешь? — рявкнул оборотень, теряя терпение.

Асгерд на миг задумалась:

— Что ж, изволь. Ты должен избавиться от этого мерзкого обличья. Перестать быть оборотнем.

— Да я только этого и жажду!

— Нет, ты не понял. От власти Калмы тебя может освободить только Лоухи, а она этого делать, конечно, не станет. Так что от этой шкуры ты избавишься только после смерти. Так умри, совершив подвиг, умри во имя благого дела — и тогда твоя душа, очищенная от скверны, вознесется в Чертог Героев. Это я тебе обещаю!

— Это всё, что ты хочешь мне сказать?!

— Мой отец скажет тебе то же самое. В лучшем случае. Если вообще захочет разговаривать с предателем.

Шерсть на загривке Хиттавайнена поднялась дыбом. Из глотки оборотня вырвался рев, полный бешенства и разочарования:

— Будьте вы прокляты — всё ваше мстительное, подлое, лживое семейство!

Асгерд расхохоталась.

— Так я и знала, — воскликнула она. — Вот оно, твое фальшивое раскаяние!

Оборотень навис над девушкой.

— А если я унесу тебя в мою долину, посажу в яму и в обмен на твою жизнь потребую у твоего отца то, что хотел получить по-хорошему?

Ахти дернулся, собираясь броситься девушке на помощь. Ильмо едва успел перехватить его и прижал к земле.

— Пусти!

— Нет! Ты нас выдашь…

Но Ахти и сам перестал вырываться. Он ожидал от Асгерд чего угодно — только не того, что последовало за угрозой. В глазах у девы вспыхнули зловещие огоньки. Она выпрямилась и сделала шаг вперед, заставив Хиттавайнена попятиться.