Хэдон из Древнего Опара

— Пусть будет так, как вы желаете, — согласился Хэдон. — Нам необходима жрица. Как вы думаете, ваша жрица может оказать нам милость сопровождать экспедицию?

Полковник побледнел:

— Она не захочет покинуть…

— … вас, — улыбаясь, закончил за него Хэдон. — Посмотрим. Пожалуйста, проведите меня к ней, я должен обратиться к ней с просьбой.

Когда его представили жрице по имени Фекли, Хэдон без труда уразумел, почему полковник не хотел отпускать ее. Это была красивая молодая женщина с блестящими черными волосами, с большими яркими черными глазами и превосходной фигурой. Не вызывало сомнения, что она и полковник влюблены друг в друга.

— Мне потребуется получить разрешение от Матери в Мукхе, — произнесла она. — Тогда вам придется задержатся на много дней. Да мне и не хотелось бы отправляться с вами в Пустынные Земли, если только Мать не прикажет мне это сделать. Впрочем, я сильно сомневаюсь, поскольку она физически является моей матерью. Я могла бы назначить нашего жреца Ресу временной жрицей Кхо — такой прецедент имел место — но, к несчастью, жреца свалила жестокая лихорадка. Да к тому же он горький пьяница и трус.

— Я склоняю голову пред твоими желаниями, жрица, — сказал Хэдон. — Даже несмотря на то, что они лишают нас духовного руководства и защиты.

— Вы можете обождать, пока не прибудет жрица из Мукхи, — предложила красавица Фекли.

— У меня есть распоряжения королевы не задерживаться, — ответил он.

Хэдон удалился, оставив за собой обеспокоенную женщину — очевидно, ее мучила совесть — и вновь вышел из форта. Вскоре он увидел, как кряжистая, мощная женщина из рода Клемкаба с ребенком на руках, упорно бежит трусцой в его направлении. Татуировки в виде спиралей у нее на лбу свидетельствовали о том, что она жрица. И тут Хэдона осенила идея. Замысел не слишком завидный, но учитывая его целесообразность, Хэдон не стал принимать во внимание свою предубежденность.

— Она последняя? — спросил он Тадоку.

— Вероятно, последняя … — протянул Тадоку, проверяя подсчеты вместе с Хинокли.

— Назначь ее жрицей, — распорядился Хэдон.

Тадоку и Хинокли аж задохнулись.

— Сэр? — едва выговорил служака.

— Я выразился достаточно ясно, — ответил Хэдон. — Да, мне известно, что никогда до этого жрица из рода Клемкаба не проводила обрядов, которые посещаются Клемкхо. Но она является жрицей Кхо, и нигде не записано, что она не может совершать обрядов для людей. Вдобавок, она вынослива, в противном случае сдалась бы уже давно. Мне импонирует и то, что она не бросила своего ребенка. У нее сильный характер.

— Мужчинам она не понравится, сэр, — сказал Тадоку.

— Я и не требую, чтобы она им нравилась. Вряд ли они станут оскорблять ее, хотя она и из рода Клемкаба. Но я отдам приказ о том, что любой, кто это сделает, будет казнен.

Кебивейбес, стоявший неподалеку, вымолвил:

— Эта экспедиция подозрительна, Хэдон. Нас послали на поиски бога, а духовное руководство будет осуществляться женщиной из тотема Козы. Но все же теперь я более уверен в ее успехе, чем когда садился на борт галеры в Кхокарсе. По моему мнению, Хэдон, у тебя качества короля. Благодаря тебе я смогу создать великую эпическую поэму.

— Будем надеяться, — улыбнулся Хэдон.

Взглянув на Тадоку, который беседовал с женщиной, Хэдон подозвал к себе второго по старшинству человека по имени Мокватен, родом из Кветрута.

— Дайте всем отдохнуть часок, потом накормите. Как только они поедят, продолжим путь.

— Мокватен, конечно, не сказал ни слова, но бард застонал:

— Этот ночной поход совсем изнурил меня.

— Радуйся, что тебе не пришлось бежать днем. Когда наступят сумерки, мы остановимся, и тогда ты сможешь насладиться долгим ночным сном, — обнадежил Хэдон барда.

10.

Шло много дней, и чем экспедиция наконец обошла огромные горы Саарес с западной стороны. Склоны гор на нижних уровнях покрывали дикорастущие оливковые деревья, чуть выше рос дуб, затем — ели и сосны. Вдалеке, блистая белизной, лежали лед и снег, не таявшие даже летом.

— Тысячу лет назад на вершинах гор и в долинах наверху было полным полно ледяных рек, — рассказывал бард. — Но теперь климат стал суше и теплее, и ледяные реки исчезли.

— Реки изо льда все еще существуют высоко в горах, расположенных на севере вдоль побережья Звенящего Моря, охватывающего весь мир, — возразил Хинокли. — Мы не поднимались там слишком высоко, но достаточно, чтобы видеть эти холодные свисающие массы. Затем мы повернули на восток и продвигались вдоль подножия холмов, пока не вышли к реке, которую питали таявшие на горах снега. Изготовив челноки, мы спустились вниз по той реке к Звенящему Морю.

— Именно там вы неожиданно повстречали Саххиндара? — спросил Хэдон.

— Да, но он сказал, что мы ошибаемся, полагая, что море является краем земли. Это всего лишь еще одно море, в нем имеются острова, а на другой его стороне — тоже земля. Он сказал, что у земли нет края. Она — он заколебался — круглая. У нее форма, как у оливы.

— Но это безумие! — вскричал Тадоку.

— Я тоже подумал, что это неправдоподобно, — произнес Хинокли. — Тем не менее, я не собирался возражать богу.

— Расскажи мне побольше о Саххиндаре, — попросил Хэдон. — И об этой красивой колдунье с моря, этой Лалиле и ее ребенке, об одноглазом человечке и об огромном топоре, изготовленном из упавшей звезды.

— Саххиндар немного выше тебя, Хэдон, более крупный в кости и чуть более мускулистый, но не намного. Но я сам видел, как он поднимал валун, поднять который было бы не под силу и четверым мужчинам. Я видел, как он убегал от нападавшего на него слона. Тело Саххиндара покрыто шрамами, оставленными ножом, когтями и клыками. Сдается, на нем было до ста шрамов. Однако самый заметный на лбу, который, по его словам, появился в результате того, что эти недочеловеки, нукаары, разорвали ему кожу на голове. У него большие темно-серые глаза и…

— Обожди, — прервал его Хэдон, — Если он бог, то почему не исцелится от этих шрамов? Разве бога можно ранить?

— Ты можешь спросить его, если когда-нибудь повстречаешься с ним — ответил Хинокли. — Я не задавал ему вопросов; я лишь отвечал. У него длинные прямые черные волосы, из одежды на нем всего лишь набедренная повязка из шкуры антилопы, на поясе — ремень с кожаными ножнами, в которые вставлен большой железный нож. На спине он носит связку стрел и лук. Даже самый сильный человек не смог бы согнуть этот лук. Наконечники стрел изготовлены из кремня.

— Говорил ли он, что на самом деле является Саххиндаром, сыном Кхо?

— Мы обращались к нему именно так, и он не поправлял нас. Но он носит лук и выглядит точно так, как жрицы и жрецы описали нам Саххиндара. Его сопровождали спутники, которые могли быть только у божественных созданий.

— Ты имеешь в виду женщину с фиалковыми глазами и остальных?

— Нет, я говорю про огромного льва и слона, на спине которого он путешествует, и обезьянку, сидящую у него на плече. Они повинуются ему, будто матери, и я могу поклясться, что он разговаривает с ними. Слон держался поодаль от нас, но лев шел с нами, и мы очень нервничали.

— Так он никогда не утверждал, что он бог?

— Никогда. Он вообще мало говорил с нами, если не считать вопросов — откуда мы прибыли и куда собираемся отправиться, и того, что он поручил нам доставить женщину и остальных в целости и сохранности в Кхокарсу и хорошо обращаться с ними. О, да, он говорил, конечно же, на нашем языке, но как-то странно. Сказал, что с поры его последнего пребывания в Кхокарсе язык несколько изменился.

Хэдон почувствовал, как его тело покрылось мурашками.

— Если он был в Кхокарсе в такие давние времена, тогда это, должно быть, и вправду Саххиндар. Но почему он не вернулся с вами?

— Как я хотел, чтобы он так и сделал, тогда нам не пришлось бы вытерпеть столько несчастий! С другой стороны, он наводил на меня ужас, когда находился рядом, и я радовался, когда он покинул нас. Как бы то ни было, он сказал, что у него дела повсюду, а я не спросил, какие именно. Он забрался на спину слону и удалился верхом на нем в сопровождении льва и обезьянки, которая уселась между ушами слона и издавала пронзительные вопли.