Шпеер (СИ)

В глазах Северуса мелькнуло волнение.

— Я все понимаю, — зашептал Гарри, переливая всю душу в беспокойные черные глаза. — Есть реальность, с которой нам придется жить и мириться. И твоя идея про амнезию... Она хорошая, если ты сам этого хочешь. Пока хочешь. Слышишь меня, Шатц?

Северус не просто слушал, а весь обратился во внимание, сверля Гарри непонятным горящим взглядом.

— Выходит, мы черт знает сколько времени будем играть в амнезию, — зашипел Г. Дж. ему на ухо. — Тебе не надоест? Ты точно уверен, что хочешь делать то, что мы задумали? А вдруг тебе не понравится?

— Уверен, — жестко сказал Северус. — Абсолютно. Всё, что можно изменить — изменим, всё в силах человеческих. Когда поймем конкретно и точно, что и для чего хотим и что нам надо. А пока... Мне ничего не нужно, кроме тебя. Ничего, кроме тебя, твоего спокойствия и твоей радости, — серьезно сказал он.

— Для меня «другое измерение» — это любое место на земле, где есть ты и я, — взволнованно прошептал Гарри. — Я дурак, да?

Северус сжал его руки, глядя в глаза с непривычной прямотой.

— Тогда я еще больший дурак, — сказал он, странно улыбаясь. — «Другое измерение» — то место в пространстве и во времени, где никто не помешает мне любить тебя. А этому никто и ничто не помешает.

Его лицо внезапно стало холодным и жестким.

— Никто. Никогда. Не помешает. Я не позволю, — он сдавил руки Г. Дж. до боли. — Попросту не позволю. Verstehst du mich? Понял?

Гарри наклонил голову, спрятав улыбку — в чудесных темных глазах вместо опасных угроз таился почти детский испуг.

— Шатц, их фэрштейе дих, — он поцеловал кончик замечательного римского носа и с досадой уставился на красиво вырезанные губы, злясь, что в Хитроу приличнее съесть жирную куриную ногу в салфетке, чем насладиться теплыми губами друга в зале ожидания.

— Завершается посадка на рейс ноль-эс девятьсот тридцать три Хитроу — Вена-Швехат, — мягко спел динамик.

— Идем, Liebling-Li? — Северус неохотно отпустил Гарри и подхватил сумку с крысиной клеткой.

— Идем, Шатци-ша.

Стеклянные двери бесшумно распахнулись, выпуская в ночное небо пассажиров, счастливо отбывающих в другое измерение.

________________________________________________________________________________________

1) Если не пристегнут ремень, выстрелившая подушка безопасности может травмировать пассажиров.

* * *

ЭПИЛОГ

Вена, Федеральное ведомство защиты конституции и борьбы с терроризмом BVT*, весна 2013

— Давайте откровенно, мой друг. Вы верите Англичанину?

— Верю, шеф. Не смотрите на меня так. По-вашему, не должен?..

— О нет, что вы. Это так, мысли вслух. Полагаете, его амнезия — не забавный розыгрыш?

— Шутите? Он пришел и, как ни в чем не бывало, попросил новое задание! Молчал как рыба о своих проблемах, притащился со скрытой надеждой в глазах! И, боги дорогие, не хочу говорить, что мы слышали в его квартире!

— Я знаю его много лет, в отличие от вас.

— Ну и?.. Намекаете на симуляцию? Абсурд, не вижу смысла. Один из лучших людей Братства! Думаете, он не гордится этим? Не живет нашим делом?..

— Возможно и так. Но что-то не дает мне покоя, не дает мне... Старею, быть может?.. Вижу туман в ясную погоду? Я любил его как сына, не буду скрывать.

— Не сердитесь, шеф, и, главное, не волнуйтесь так. Что поделать, бедняга и вправду болен.

— Нам будет его не хватать.

— Еще бы. Он лучший из тех, кто работал с нами после развала Красного Блока.

— Знаете, что такое интуиция, мой друг? Нечто подсказывает мне, что наш дорогой Англичанин вернется. Однажды... Когда-нибудь. Он вернется.

* * *

Зальцбург, весна 2013

«Раз, два, три, четыре, пять... — всё сильнее хмурясь, Гарри сверлил взглядом медленно поворачивающуюся дверную ручку. — ...Двадцать один, двадцать два... »

— Хватит! Заходи! — крикнул он.

Дверь распахнулась. Ухмыляющийся Северус, взлохмаченный, в одних пижамных штанах, вернулся в комнату и уселся на подоконник, скрестив руки на груди. Солнце нахально обласкало его голые плечи и скользнуло по волосам, придав им оттенок кофе.

— Сотри с лица ехидство, Шатц, — проворчал Гарри. — Да, ты прав насчет динамики. Сорок секунд — это перебор.

— Я тебе сразу сказал, Liebes, — шевельнул солнечным плечом тот. — Одна страница текста — минута экранного времени. Сорок секунд пялиться на ручку двери? Да пусть за ней хоть дюжина преступников затаилась, вместо того, чтобы наполниться нарастающим страхом, зритель скиснет, плюнет и переключит канал.

Гарри со вздохом отложил исчерканные переплетенные листки, которые держал в руке.

— Еще одна разновидность другого измерения, — пробурчал он. — На этот раз временнОго. Месяцы или годы втиснуть в сто двадцать минут? Ладно. Эту сцену нам придется переписать.

Взобравшись на широкий подоконник рядом с Северусом, Гарри обнял его за поясницу и лег щекой на теплое плечо.

— Не хочу отсюда уезжать, Шатц. Чертов Джейсон, неужели мало ему скайпа и почты?

— Хорошему продюсеру — мало. Кроме режиссера, ты должен познакомиться с актерами лично. Поверь, они еще попьют нашу кровь. По существу сценарий не изменят, но настроение мелкими капризами изгадят.

Гарри провел ладонью по его груди, чувствуя нарастающее волнение от прикосновения, — трогать и тискать Зверя он был готов круглые сутки.

— Оденься, Шатци, — прошептал он. — А то я опять на тебя наброшусь. Как жаль, что ты не хочешь играть доктора Стивена. Я его с тебя срисовал, а теперь какой-то чужой урод будет говорить твои слова и...

— Лучше СВОЙ урод, не так ли, господин сценарист? — рассмеялся Северус. — Я еще не настолько выздоровел, роль не удержится в памяти, — театрально вздохнул он.

Гарри соскочил с подоконника.

— Еще одно слово про урода, и я тебя... Я тебя...

Он вцепился в пижамные штаны Северуса и заелозил лицом у него между ног, урча от удовольствия, целуя через фланель отзывчиво твердеющую плоть. Над головой послышался довольный вздох, чуткие пальцы нежно зарылись в волосы.

За спиной придушенно запищал мобильный.

— Halt die Klappe, — пробормотал Гарри, не в силах оторваться от притворной борьбы с пижамой.

Телефон продолжал занудствовать.

С досадой оторвавшись от операции «Раздразни Зверюгу», Г. Дж. метнулся на звук, пытаясь сообразить, откуда писк.

На полу возле кровати обнаружились наспех скинутые джинсы — мятые плоды вчерашнего лихорадочного раздевания. Сразившись с джинсовым комком, он извлек из глубин мобильный. Вслед за ним из кармана выпала странная мятая бумажка.

— Дадли? Привет.

Гарри со вздохом сел на вздыбленную ночным буйством постель, досадуя, что кузен выбрал не лучшее время для звонка. Сообразив, что Дадли — это надолго, Северус покинул место на подоконнике и переместился на кровать, пристроившись головой на коленях Г. Дж., как крупный наглый кот.

— Чего на письма не отвечаешь? — забубнило в ухе. — Гордый стал?

Гарри пропустил через пальцы вновь отросшие волосы Большого Зверя.

— Черт, извини. Как раз собирался ответить. Времени совсем нет.

— По горам скачешь?

— Да какие там горы, — Гарри рассеянно глянул на окно. Мягкие лучи утреннего солнца скользили по черепичным крышам, золотились на шпиле старой ратуши и робко трогали светом зеленые купола кафедрального собора. — Мы в Зальцбурге. Конечно, тут тоже горы, я их в окно вижу, но скакать по ним некогда. Слава богу, сезон кончился, хреновы лыжники разъехались.

Гарри слегка порозовел от стыда: высланные кузену снимки себя-красавца в горнолыжной экипировке были чистой воды блефом — кататься он не умел.

Попытка приобщиться к покорителям гор вызвала смех даже у Северуса: съехав на сноуборде, смелый горнолыжник Поттер позорно воткнулся в сугроб, подвернул ногу и был передислоцирован на базу.

— Те фотографии горных озер, что ты прислал, — взволнованно сказал Дадли. — Это фантастика! Я бы поехал туда рисовать.