Сага о копье: Омнибус. Том II (ЛП)

— Соблюдайте порядок! — строго воззвал он, и зрители затихли.

Тас плюхнулся на скамью возле Рейстлина. Маг, почувствовав легкое прикосновение к своему телу, мрачно глянул на кендера и протянул руку.

— Верни ка мне эту штуку, — потребовал он.

— Какую? Ах, эту?.. Так это — твоя? Должно быть, ты случайно обронил…Тассельхоф с самым невинным видом протянул магу один из его кошельков с магическими снадобьями. — Я нашел его на полу.

Рейстлин выхватил кошелек из лапки кендера и снова прицепил его к шнуру, которым была перепоясана его черная накидка.

— Ты мог бы, по крайней мере, сказать мне «спасибо», — заметил кендер пронзительным шепотом, но, перехватив серьезный взгляд судьи — Таниса, успокоился.

— Каковы обвинения против этих двоих? — спросил судья.

Стурм вышел вперед и встал в центре зала. Среди собравшихся послышались аплодисменты — очевидно, молодого рыцаря с печатью скорби на лице, прославившегося своей незапятнанной честью, здесь уважали и любили.

— Я встретил этих двоих на пустоши, ваша честь. Человек в черной мантии назвал имя Паладайна… — При этих словах в толпе раздалось сердитое бормотание.

— На моих глазах он сварил какое-то колдовское снадобье и дал его выпить женщине. Она была серьезно ранена. Кровь покрывала ее одежды, лицо было обожжено и покрыто глубокими ранами. Но, выпив это зелье, прямо на моих глазах она исцелилась.

— Нет! — перебила рыцаря Крисания, неуверенно вставая. — Совсем не так.

Лекарство, которое дал мне Рейстлин, просто облегчило мою боль. Исцелили меня мои собственные молитвы. — Я — служительница Паладайна, и…

— Прошу слова, ваша честь! — завопил кендер, вскакивая. — Моя клиентка вовсе не хотела сказать, что является служителем Паладайна. Молодая женщина имела в виду, что она служила пантомиму! Да-да, именно так, ваша честь! — Кендер хихикнул. — Просто устроила небольшое представление, чтобы скрасить долгое путешествие. Мои подзащитные развлекались подобным образом всю дорогу.

Ха-ха!

Повернувшись к Крисании, кендер прошептал так громко, что его слова наверняка были слышны всем:

— Что ты делаешь? Как я смогу тебя вытащить, если ты будешь говорить правду?

— Тихо! — громогласно рявкнул гном. Кендер повернулся к нему.

— Между прочим, Флинт, ты мне надоел! — крикнул он звонко. — Перестань стучать по полу этим своим топором, а не то я завяжу его узлом вокруг твоей шеи.

Зрители снова захохотали, и даже судья, не выдержав, улыбнулся.

Крисания устало опустилась на сиденье рядом с магом.

— Что это? — с испугом прошептала она. — Насмешка? Спектакль?

— Не знаю, — ответил Рейстлин, — но я собираюсь положить этому конец.

— Замолчите все! — негромко сказал он, поднимаясь из-за стола, причем его шелестящий, с присвистом шепот немедленно заставил заткнуться самых отъявленных зубоскалов. — Эта женщина на самом деле является жрицей великого Паладайна, а я — маг, причисляющий себя к Ложе Черных Мантий и владеющий магическим искусством…

— Так сделай же скорее что-нибудь магическое! — заверещал кендер, подпрыгивая на скамье. — Вж-жикни меня в пруд с утками…

— Сядьте оба! — загремел гном.

— Чтоб у него борода повылезла! — засмеялся кендер, указывая на Флинта пальцем. Зрители поддержали это необычное пожелание дружными хлопками в ладоши.

— Да, колдун, покажи нам что-нибудь магическое, — кивнул Танис, с трудом перекрикивая шум.

На мгновение в зале восстановилась тишина, затем собравшиеся снова забормотали:

— Да, колдун…Что-нибудь волшебное, маг…Покажи нам, покажи, покажи!

— Покажи пару фокусов, слабосильная развалина! — разнесся под сводами зала полнозвучный и сильный голос Китиары.

А у Рейстлина язык прилип к гортани. Крисания смотрела на него со страхом и надеждой во взгляде, и руки мага задрожали. Он подхватил свой посох, который стоял возле стола, однако вспомнив, чем это кончилось в предыдущий раз, не посмел им воспользоваться.

Совладав с собой, он надменно оглядел собравшихся.

— Не думаю, что мне стоит оправдываться и что-либо доказывать таким, как вы!

— А я считаю, это было бы неплохо, — заканючил кендер, дергая Рейстлина за плащ.

— Видите! Он не может! — закричал Стурм. — Я требую огласить приговор!

— Приговор! Приговор! — принялась скандировать толпа. — Сжечь колдуна и ведьму! Спалить их тела! Спасти их души!

— Так что же, маг? — строго спросил Танис. — Можешь ли ты доказать, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь? Рейстлин был не в состоянии что-либо отвечать. Шум оглушил его. Он не мог думать, не мог сосредоточиться! Ему хотелось остаться одному, оказаться где-нибудь подальше от этих ужасных криков и умоляющих глаз Крисании.

— Я… — Он запнулся и опустил голову.

— Сжечь их!

Грубые, сильные руки схватили Рейстлина. Судебный зал внезапно исчез, как будто растворился в воздухе. Маг пытался сопротивляться, но все его усилия ни к чему не привели. Человек, державший его, был высок и необычайно силен, а лицо его, прежде добродушное и сердечное, стало теперь серьезным и неумолимым.

— Карамон! Брат мой! — выкрикнул Рейстлин, извиваясь в руках гиганта и стараясь заглянуть ему в глаза.

Но Карамон словно не слышал его. Схватив Рейстлина поудобнее, он потащил пленника вверх по склону холма. Там, на вершине, маг разглядел два высоких деревянных столба, врытых глубоко в землю. К их подножию горожане — бывшие друзья и соседи Рейстлина — с радостными восклицаниями и восторженными воплями подносили охапки сухих дров и хвороста.

— Где Крисания? — спросил Рейстлин у Карамона, надеясь, что молодой женщине удалось освободиться и она сможет освободить его. Карамон не ответил, но в это время маг заметил мелькнувшее в толпе белое платье. Молодую жрицу сам Элистан привязывал к одному из столбов. Крисания отчаянно билась в его руках, стараясь вырваться, однако страдания ослабили тело и сломили дух праведной дочери. Вскоре она прекратила борьбу и, всхлипывая от страха и отчаяния, прижалась спиной к столбу, в то время как Элистан заводил назад и связывал ее руки. Затем он прикрутил веревками к столбу и ноги жрицы.

Черные волосы Крисании рассыпались по гладким обнаженным плечам; раны открылись, и на белой ткани расплылись алые пятна выступившей из них крови.

Рейстлину показалось, что он слышал ее отчаянный крик, обращенный к Паладайну, но за шумом толпы зевак и добровольных помощников палачей не смог разобрать ни слова. Очевидно, она ослабела настолько, что и в своей искренней и крепкой вере уже не находила поддержки.

Рядом, как из-под земли, появился Танис с пылающим факелом в руке.

Повернувшись к Рейстлину, он сказал:

— Гляди на ее судьбу и страшись, ибо тебе уготован такой же жребий!

— Нет! — Рейстлин рванулся, но Карамон держал его крепко.

Наклонившись, Танис ткнул факелом в кучу хвороста, обильно политого маслом Занялось сразу. Огонь быстро пополз по веткам вверх и в стороны, в мгновение ока охватив и дрова, и белое платье Крисании. Раздался душераздирающий крик.

Молодая женщина с трудом подняла голову, чтобы взглянуть на Рейстлина в последний раз.

При виде ее глаз, в которых были и страдание, и ужас, и любовь, Рейстлин почувствовал, как сердце его запылало сильнее, чем сто таких костров. «Они хотели магию — они ее получат!» — подумал Рейстлин и, оттолкнув ошеломленного Карамона, очутился на свободе. Запрокинув голову, он поднял обе руки к небу, и…

И в этот момент слова всех заклинаний вернулись к нему, вошли в его мозг и сердце навеки, чтобы никогда больше их не покидать.

Ослепительная, хищная молния сорвалась с пальцев Рейстлина и ударила в серо-розовый небосвод. Повисшие наверху тучи отозвались подобием эха, послав на землю огненную птицу, вонзившуюся в рыхлую почву возле самых ног мага.

Рейстлин в ярости обернулся к толпе, но собравшихся на холме людей уже не было, они растаяли, испарились, словно никогда и не существовали.

— О моя Королева! — воскликнул маг, чувствуя, как на губах у него закипает смех, а тело и душу переполняет радость обладания могущественными магическими силами. Наконец-то он понял свою главную ошибку и снова увидел открывшиеся перед ним возможности.