Рассказы (СИ)

А я ругаю нынешнюю молодежь! Нет! У этой Синдиреллы-богатырки в роду точно драконы были!

Рассказывать о том, как я мирила влюбленных не так интересно, как может показаться. В итоге пришлось наобещать с три короба. И охоту на василисков, и экскурсию в Гномье царство, и по шеям надавать очередному Черному Властелину. Ну, чего ради любимого братишки не сделаешь, верно?

Вернулась домой я только через месяц, вдоволь навалявшись на пуховых перинах, обленившись в край и соскучившись по любимому мужу. Когда Лииниарр стал являться ко мне во сне, печально при том вздыхать и трепетать своими длинными ресницами, я не выдержала. Расцеловалась с мамочкой, получила легкие увечья в объятиях братишки и его нареченной, ручкой помахала и отбыла на постоянное место жительство.

Вечереет, иду я от почтовой станции и не узнаю наш паршивый городишко. Все встречные поперечные чуть ли не в ножки кланяются, цветут счастливыми улыбками, как будто и вправду счастливы меня видеть. Честное слово, я подумала, что трактир мой лежит в руинах, а рядышком зарастает крапивой могилка Лииниарра.

Гляжу — на месте наше семейное гнездышко. На негнущихся ногах захожу внутрь и вижу, как постоянные клиенты чинно попивают пиво, словно не в питейном заведении собрались, а на заседании Светлого Эльфийского Совета для обсуждения бюджета на следующий год. Все скатерти белее снега, пол вымыт и до блеску натерт, прислуга шустро бегает с подносами, а мой абсолютно трезвый муж восседает за барной стойкой с таким зверским выражением на лице, что поневоле припоминаются все страшные рассказы о жестоких темных эльфах — прирожденных убийцах, и точит здоровенный тесак.

— Хозяйка вернулась! — вдруг воскликнула Сара — одна из служанок и в ноги мне как кинется. — Великие Небеса! Счастье-то, какое!

Что тут началось! Все эти гулены, драчуны и забияки, те самые которых я за шиворот выбрасывала во двор, зарыдали от счастья. Слуги пустились в пляс, и даже губы дроу украсились восхитительной улыбкой. Значит, он тоже соскучился.

— Ура! Наша Киатира вернулась! Ура! — кричал народ.

Под восторженные вопли и аплодисменты мы с Лиином поцеловались. И уже поздно ночью вдоволь отпраздновав мое триумфальное возвращение домой, я спросила, что же произошло в мое отсутствие.

— Ты забыла? — улыбнулся Лииниарр. — Моя мама приезжала.

Ну, конечно же!

А теперь представьте, как она достала моего мужа, если он не только вспомнил о том, что не просто стихоплет, муж хозяйки и добродушный выпивоха, а настоящий дроу? И не только сумел донести это до сведения всех и каждого, он еще и пить бросил. Завязал. Совсем.

Ну что ж… Спасибо, мамочка!

07.11.2007

5. Героями становятся

Кто бы и что не думал, а жизнь содержательницы трактира состоит в основном из забот и тревог. С поставщиками торгуйся, за прислугой приглядывай, за порядком среди посетителей следи, а у меня всего-то навсего два глаза. Это что касается забот. Тревог же у такой женщины, как я, не счесть даже на древнем абаке, доставшемся мне в наследство от бабушки. Вот, скажем, смотрю я на в-о-о-он ту головку сыра, и тревога о его сохранности снедает мое чуткое сердце. Еще сильнее тревожит меня судьба двух колец колбасы, которые только позавчера радовали мой взор. И так как колбасы, в отличие от слуг, ног не имеют, то их исчезновение представляется мне крайне подозрительным. Утешает только то, что моя тревога не идет ни в какое сравнение с той, которую наверняка испытывает сейчас шустрый умник, приделавший ноги колбасе и кадушке с грибами и… О темные и светлые боги! И к кувшину отличного, а главное, дорогого вина!

Но превратить свое искреннее недовольство воровскими наклонностями прислуги в тяжкие побои мне так и не довелось, к сожалению. В этот вечер. Потому что в кладовку, где я проводила внеплановую ревизию, неожиданно вскакивает соседский мальчонка и, так как света здесь нет, спотыкаясь, летит прямехонько мне в подол. Я, между прочим, не жадничаю, когда без свечей по всем темным закоулкам лазаю, а экономлю и соблюдаю противопожарную безопасность.

— Тетенька Киатира! Тетенька Киатира! — верещит сорванец.

— Чего тебе, племянничек? — мрачно вопрошаю я его, ловя за шкирку и приподнимая над полом.

— Те… это… там… тот… — заикается он.

И ничего удивительного в том нет. У меня, стоит понервничать маленько, из правой ноздри дым идти начинает. Красноватый такой дымок. Здешний лекарь называет это дело словом чудным "атавизм", но мне и без нашего повелителя клистиров понятно — дедушкино драконье наследство сказывается.

— Что случилось, Том?

— Там… этот… короче… он

Все-таки я еще немного подумаю над предложением Лииниара завести ребеночка. А то вдруг получится такой вот косноязычный недоумок, мучайся потом с ним всю жизнь.

Но, в конце концов, я сумела извлечь из мальчишки причину его появления в кладовке. Ну, кроме желания спереть моченое яблоко, разумеется. У него оказывается и записка с собой была, если так можно выразиться. Клочок бумажки, на котором коряво нацарапано угольком "Жду за сортиром". Мда, все-таки мой первый муж — натура необычайно романтическая.

Вообще-то Огромный Гранитный Камень Внезапно Обрушивающийся на Головы Врагом, в просторечии именуемый Шлёпом, не отличается деликатностью. Поэтому, заранее зная, что Лииниара в городе нету, орк не преминул бы возможностью завалиться в мой трактир пьяным и учинить скандал. Отчего ж в орке такая вдруг скромность проснулась, мне, например, не понятно.

К слову сказать, Лиин — мой любимый и временами чрезмерно обожаемый супруг отбыл на рыбалку в компании с парочкой таких же как он любителей костра и песни. Правда, без удочек. Сломала я их все до одной об его голову в порыве недовольства. А чему мне радоваться-то? Опять оставляет одну разбираться с мытарями, а привезет в итоге маленькое ведрышко сипельдявок размером с детскую ладошку. Я же их потом и чистить буду пол ночи.

Ну да ладно. Пойдем-ка глянем, что там у Шлёпа приключилось. Ибо только ужасное и непоправимое несчастье может заставить орка вспомнить, как пишутся буквы.

Подхожу я к месту назначенной встречи, за маленький и чрезвычайно "ароматный" деревянный домик, и никого не вижу. Только исполинские лопухи подозрительно шевелятся.

— Шлёп! А Шлёп! Ты где? — зову я негромко.

А в ответ зловещий шепот:

— Тихо, дура, не шуми. Я тут.

У меня чуть дар речи не отшибло, когда я увидела бывшего мужа. Честно, была бы я беременная, точно родила прежде срока. У орков вообще лица… хм… грубоватые, но когда на голову еще и чугунный котелок нахлобучен, это зрелище точно не предназначенное для женщин на сносях. Бедный Шлёп, как он эту штуковину носит? Уши, небось, натерло до кровавых мозолей.

И тут первый из моих мужей и большой любитель распускать кулаки направо и налево при каждом удобном случае валится на коленки и ползет в мою сторону, тихонечко при это подвывая:

— Спасай, Ки, погибаю! В память о нашей неземной любви… Только ты можешь, только ты…

И начинает сморкаться в мой многострадальный подол, уже испачканный башмаками косноязычного мальчика Тома. Слезы на глазах Шлёпа я видела в своей жизни только раз, когда ему на большой палец ноги кобыла наступила. А здесь рыдает, точно дитя.

— Что случилось у тебя? — вопрошаю, пытаясь спасти почти новую юбку. — Расскажи толком.

— Ки, спаси, иначе руки на себя наложу и буду являться тебе по ночам и язвить немым укором за равнодушие.

Угроза, я вам скажу, вовсе нешуточная. Шлёп мне и сейчас время от времени снится в кошмарных снах, а уж после безвременной смерти от него чего угодно можно ожидать. Даже язвления немым укором.

— От чего тебя спасать? И как?

— Не от чего, а от кого, — уточняет орк.