Эадор. Кровь Властелина (СИ)

— Яд? — спросил я.

Старик хмыкнул.

— Смотря как посмотреть, — ответил он, — чисто формально — это эликсир. Черный лотос, перемешанный с сильнейшими болотными травами, вызывающими галлюцинации. С определенной точки зрения — чистейший яд для ума.

— И в чем смысл?

— Всё просто, мальчик. Эликсир введет твой разум — или твою душу, понимай, как знаешь, в такое состояние, что на какое-то время она отправится далеко-далеко. Этого времени хватит, чтобы заселить твое тело другой душой.

— Я не понимаю.

— В этом суть ритуала. Принцессе нужна новая жизнь.

— Моя?

— Верно. С помощью эликсира и своей магии я солью ваши души в одну.

— То есть?

— У вас будет одна жизнь на двоих. Вы окажетесь связанными до конца. Ваши силы и, возможно, ваши мысли станут одним целым.

— Что за дьявольщина?!

— Другого способа я не знаю, мальчик. У меня тут не храм. Возможно, это будет благословение, возможно, проклятье, но после ритуала вы будете представлять собой одно целое. Не на физическом плане, конечно, но в Астрале у вас будет один мыслеобраз. Воистину, это будет величайший эксперимент.

— Мыслеобраз? — удивился я, услышав новое понятие.

— Совершенно верно.

— Я ничего не понимаю!

— Поймешь позже, а сейчас заткнись и пей. Нет времени проводить научные лекции!

Я приблизил чашу к своим губам и закрыл глаза. В ноздри ударил приятный запах. Что ж, по крайней мере, это не будет противно. О свойствах черного лотоса оказывать сильнейшее воздействие на сознание человека я знал, но о такой магии мне ещё не приходилось слышать. Объединить две души одной жизнью, как это? Я сильно надеялся, что старик не вздумал сделать из меня с Люцией одного гермафродита. Я предпочел бы скорее умереть, чем так жить, но вроде как о телах речь не шла. Старик говорил про неизвестный мне Астрал и какие-то мыслеобразы. Ничего не понятно. Но, какой у меня был выбор? Откажись я пить, и Люция умрет. А я вложил в её спасение слишком много сил. Хотя даже не это, я хотел, чтобы она жила. Не представлял без неё своего существования. Любовь или безумие? Этого я не знал. Да и не хотел знать. Собрав в кулак всю свою волю, я шепотом спросил благословения у Светлого Владыки и одним махом осушил чашу.

В следующий миг мои глаза заволок какой-то туман, а затем я почувствовал, что засыпаю, Моя голова бессильно упала на тело принцессы. По крайней мере, если я умирал, то умирал счастливым. Люция была со мной.

Глава VI "Путешествие в Астрале"

Я летел неведомо куда. Мое тело видоизменилось. Я перестал ощущать его тяжесть. Не было ни боли, ни покалывания, ни всех тех ощущений, что уже настолько вошли в жизнь, что начинаешь их замечать, только когда они пропадают. Взять ту же потребность дышать. По идее, мой нос должен был втягивать воздух, но в этот момент понятия "воздух" и "нос" были какими-то относительными. Я попробовал представить себя, и неожиданно увидел, но как бы со стороны. От третьего лица. Я изумился. Это был как бы образ. Видение. Впервые в жизни я увидел себя, вернее того себя, каким представлял, или каким меня представляли другие. Я имел тело, и в то же время не имел. Жуть. Только эфемерный образ. Я посмотрел на своё лицо. Надо сказать, оно было каким-то нелепым. В выражениях своего лице я читал какую-то неуверенность, страх, где-то даже робость. Где-то внутри меня горели проблески разума, но при этом сквозил такой разброд мыслей, чувств и ощущений, что я казался нелепым, даже жалким.

Неожиданно я увидел шнур. Он шёл из моего сердца. В смысле, из того места, где я представлял своё сердце. Биений пульса я не ощущал, да это вроде было и не нужно. Здесь, в этом странном мире, сердце не было насосом, перекачивающим кровь по венам. Нет, здесь сердце заключало в себя всё то, что вкладывали в него лирики. Чувства, любовь, привязанность. И мое сердце было привязано, к странному серебряно-белому шнуру, убегающему куда-то вверх. Разумеется, понятие "верх" здесь тоже было относительным, но почему-то я чувствовал, что лечу вверх, всё дальше удаляясь от того места, где правили законы обычного мира. Поразмыслив, я представил себе свои руки, и моментально обрел их. Странно, но до этого рук на своем теле я не замечал. И меня даже не расстраивал тот факт, что их нет. Ухватившись руками за шнур, я двинулся по указанному им направлению. Странная энергия закружилась по моему телу, и я понял, что пока всё делаю правильно.

Образы сменялись образами. Я летел и чувствовал, что материальный мир находится где-то рядом, но в тоже время не здесь. Шнур уверенно уводил меня дальше, но одновременно пришла другая сила, стремившаяся затащить мой разум обратно, вернуть в тело. Я понял, что на пути возникнут препятствия, но продолжил путь. Уже очень скоро моя догадка подтвердилась, и я уперся в Первую Преграду.

Неожиданно вокруг меня возник замок Вороновья. Он был не совсем таким, как в жизни. Некоторые башни стояли под неестественными углами, а лестницы и проходы вместо четкого порядка сплетались в какой-то странный геометрический лабиринт. Так, дверь, ведущая в оружейную, привела меня по какой-то странной спиральной лестнице в ванные комнаты. Стены здесь были прозрачными, и я увидел, то, что творилось за массивной дубовой перегородкой, ведущей в женскую часть умывален. Ко мне тут же пришло чувство стыда, но не смотреть я не мог. Первая красавица замка, горничная Анюша, обнажившись, подошла к деревянному чану и опустила в воду свои нежные ножки. Я замер, безмолвно наблюдая. В тот же миг Анюша меня почувствовала, повернувшись, она игриво улыбнулась и помахала пальчиками. Я понял, что она тоже видит меня сквозь стену, и испугался за свой сан. Анюша рассмеялась и призывно замахала мне рукой. Я поспешно нырнул в ближайшую дверь и снова оказался во дворе замка.

— Ах, вот ты где, предатель! — послышался гневный голос.

Я вздрогнул от неожиданности и поспешно осмотрелся. Двор был пуст. Неестественно пуст. Цветочные кусты, выращенные нашим садовником — Михеем, куда-то пропали. Несколько торговых лотков, на которых состязались качеством оружия два наших кузнеца, тоже исчезли. Даже старую раздолбанную в хлам телегу, что старик Пантелей уже лет с десять обещался отремонтировать, тоже кто-то спер. Не ходили кругом и куры, не лаяли собаки, не гонялись за крысами кошки. Полная абсолютная пустота.

— Что смотришь, предатель?! Мы здесь! — снова прозвучал голос.

Я мотнул головой и, наконец, увидел их, чтобы тут же пожалеть об этом. В восточном углу двора, где располагался плац дружины, на флагшток, словно на копьё, были надеты головы тех, кого я любил. Тимоф, Деррик, Романх и князь Герхард. Их обезглавленные тела лежали рядом, и невесть откуда взявшееся вороньё в абсолютной тишине приступило к пиршеству. Самое жуткое — головы были живыми. Неизвестные враги одну за другой, как куски мяса, насадили их на флагшток, но глаза страдальцев были открыты, а губы перекосились от ненависти и боли.

— Предатель! — крикнул князь Герхард.

— Трус! — поддакнул Романх.

— Отступник! — завопил Тимоф.

— Гордец! — добавил Деррик.

Я попытался закрыть глаза, чтобы не видеть их, но это было бесполезно. Зрение шло ко мне не из глаз. Я просто видел и слышал. И никуда нельзя было деться, нигде нельзя было спастись.

— Что я вам сделал? — крикнул я.

— Предатель! — снова закричал Герхард, — ты предал своего господина, ты спас ту, что убила меня.

— Её обманули!

— Веришь ли ты хоть сам себе? — требовательно спросил князь.

Мной овладело отчаяние. Князь был прав. Можно было сколько угодно сочинять оправдания Люции, сути это не меняло. Принцесса где-то научилась волшебству, причем весьма сильному, и она хотела сбежать от нас, возможно, даже и убить. Люция знала, что Юджин придет за ней, знала и молчала. А я, как бычок на бойню, покорно последовал за ней.