Дитя Аэллии

— Простите, Ваше Величество, мы не знали, что тревожим Вас во время завтрака.

— Не важно, — Гордон отодвинул тарелку. — У меня все равно пропал аппетит.

— Плохо выглядите, — вырвалось у Петли прежде, чем он успел подумать.

Гордон поднял на него вялый взгляд.

— И ты не красавчик, — ответил царь и подал знак, чтобы поросенка, к которому он так и не притронулся, унесли. Петля проводил блюдо прожорливыми глазками. — Какой вопрос привел вас?

Сглотнув слюну, Петля доложил:

— У меня стоит приказ о казни двенадцати человек.

— Мне известно об этом, — сказал Гордон, отпив чай, — я его подписал.

Нирлон посмотрел на Петлю, как бы говоря: «Видишь!»

— Но среди них нет главной мятежницы… как ее… Цыганки.

— Знаю.

— Не смеем более нарушать покой Вашего Величества, — Нирлон схватил за локоть Петлю, но тот не сдавался:

— Если мораторий на смертную казнь женщин отменен, разве не…

— Этот вопрос еще рассматривается, — Гордон говорил рассеянно, похоже, забыв о том, что он не должен отчитываться перед кем-либо. — А если хочешь знать мою позицию — то я против смертной казни женщин.

— Но, милорд, разве сейчас подходящее время для милосердия? В смысле, мы не совсем понимаем …

— Кто это мы?

Петля замялся и пробормотал что-то невразумительное. Гордон задумался. Было в его безмолвном лице нечто такое, что не допускало беспокойства, нечто почти зловещее.

После минутной паузы Гордон сказал:

— Добавьте ее в список.

— Такой, как он, любить не может…

— О, нет! Любить он более других умеет, но только раз… один лишь раз!

— Позвольте мне заметить, милочка, что Вы несете бред!

Этот чудной диалог закончился невнятной мелодией. В страшной черноте колодца с трудом различался источник речи — скривившаяся человеческая фигура. Она лежала на холодном камне, по которому сочилась вода. Звук капель и тихий девичий напев довершали эту поистине жуткую картину. Закашляв, Кайла перешла на прерывистый шепот, из которого можно было разобрать только одну фразу:

— Как хочется пить!..

Она опустила голову на руки и закрыла глаза. Сколько она уже здесь? Как она вообще сюда попала? Разум затуманился: Крис, сестры, повстанцы и их задания — все это казалось давним полузабытым сном. А, может, их и не было вовсе? Быть может, все свое существование она провела во мраке, грезя об удивительной жизни?

Какое странное чувство… что это — помешательство? В последнее время она стала путаться: сон и явь слились в одно своеобразное состояние. Пропали всякие ощущения — должно быть, это и есть смерть…

Неожиданно в забвение влезли какие-то звуки: ржавый скрип и голоса. Девушка открыла глаза и чуть повернула голову. Вдруг вспыхнул свет, яркий до боли. Кайла вскричала.

— Жива? — прогремел мужской голос.

— Уберите свет! — прохрипела девушка.

Когда ее зрачки сузились и немного приспособились к освещению, она смогла разобрать силуэты, маячившие наверху. У одного из них в руке был факел, ослепивший ее вначале. Теперь он казался тусклым.

— Мы спустим тебе лифт!

— Я не могу… не могу пошевелиться!

— Помоги ей.

Какой-то мужчина спрыгнул рядом с Кайлой. Она собрала все свои силы, но самостоятельно встать не смогла. Незнакомец подхватил ее и усадил на подъемник. «Наконец-то, — подумала Кайла, — спасение!» Увы, радовалась она не долго — поднявшись наверх, она увидела тех же стражников, что и заключили ее.

— Мне жаль, — только и сказал конвоир. — Время казни.

Удивительно, но эти слова не испугали Кайлу: их жуткий смысл просто не дошел до истощенного мозга. Единственное, что она чувствовала, когда шла по обратному пути, — это облегчение. Коридор расширялся и вел наверх — для бессознательного восприятия большего и не требовалось.

Кайлу ввели в какую-то комнату, в которой она обнаружила Петлю и Бойза. Они сидели за столом и играли в карты, шумно комментируя свои ходы.

— Опа! Смотри, кого привели! — Петля толкнул локтем здоровяка.

— Как ты, малая? — спросил тот, обернувшись.

Воспользовавшись моментом, его соперник незаметно заглянул в колоду.

— Можно воды? — вместо ответа попросила Кайла.

— На, выпей это, — Петля дал ей свой стакан, наполненный какой-то белой жидкостью, девушка принюхалась. — Не бойся, пей. Тебе полегчает.

Жидкость прожгла все тело и в мгновение отрезвила разум. Кайла закашляла.

— Как думаешь, сколько времени ты провела в Яме? — с азартом спросил Петля.

— Не знаю… месяц? — предположила Кайла, хотя считала, что как минимум вдвое дольше.

— Козырь! — Бойз хлопнул о стол карту. — Неплохо. У нас был чудик, утверждавший, что пробыл там три года!

— А сколько на самом деле?

— Полтора дня.

— Быть не может! — выдохнула Кайла.

— А ты серьезно считаешь, что провела целый месяц без еды и воды? — скорчив снисходительную рожу, поинтересовался здоровяк.

Действительно, об этом Кайла не подумала. Она вспомнила о странных знаках, которые она нащупала в камне колодца — должно быть, заклинания, замедляющее время, дабы преступник нес большее наказание.

— На, надень, — конвоир пихнул девушке какую-то грязную тряпку. — Может зайти в этот чулан.

— Зачем это?

— Раз говорят надо, значит делай!

— Не буду! — воспротивилась Кайла, почувствовав себя лучше.

— Сама не наденешь, мы тебе поможем!

Мятежница окинула присутствовавших сердитым взглядом и, хлопнув дверью, зашла в чулан.

— Она быстро оклемалась, — ухмыльнулся Петля.

— Как думаете, — задумчиво протянул Бойз, — может, увезти жену и детей из города на некоторое время? После казни, мало ли что здесь будет.

— Конечно, — поддержал конвоир. — Я своих уже давно отправил к матери в деревню.

— А я не стану, — Петля выпятил нижнюю губу. — У меня дома такая фурия, что никакие повстанцы не страшны.

Мужчины разразились хохотом.

— О, уже готова, — Петля встал, заметив Кайлу. Девушка слышала их слова и с недоверием смотрела на своих мучителей. — Ладно, я пошел. Мне надо быть там раньше них.

— И мне пора, — сказал Бойз. — Гордон зачем-то приказал перевести людей из Крысиного переулка…

Когда Петля наклонился, чтобы взять со стола сигарету, Кайла заметила на его шее татуировку в виде завязанной в петлю веревки — вот оно что!..

— Так ты палач! — воскликнула Кайла.

— Ну, да. Разве я тебе не говорил?

Девушка покачала головой.

— Конечно, это не работа мечты, — пробубнил Петля сквозь папиросу в зубах, — но кто сейчас откажется от дополнительного заработка? Кстати, ты не волнуйся, я профессионал, так что будет быстро и почти безболезненно.

Кайла непонимающе глядела на него, потом, словно от удара хлыстом, выдохнула и с ужасом шарахнулась назад.

— Прекрати, дурень! — поморщился Бойз. — Как можно быть таким циничным! Смотри, девчонка белее стены стала!

— Кто бы говорил! И потом: что я соврал, что ли? Работа есть работа, какая никакая — у каждого из нас. И всем, вроде как, по ночам хорошо спится.

Никто не стал с ним спорить.

Парадоксально то, как люди тянутся к тому, что их страшит, к чему они питают отвращение. Большинство жителей царской крепости возмущал закон о смертной казни, однако это не помешало Старой площади, на которой когда-то проводили праздники, а теперь исполнят приговор, за полчаса до отказа набиться зрителями. Даже крыши домов в то утро не пустовали. Люди бурно обсуждали предстоявшее зрелище, перебирая варианты висельников и обмениваясь последними сплетнями.

Шум усилился, когда появились солдаты с ружьями. Они оттеснили толпу, освободив проход к эшафоту. Вскоре по нему прошли палач с помощниками, несколько чиновников и пара жрецов. Наконец появился царь. Народ почтительно склонился и заметно притих. Гордон занял свое место на заранее приготовленной для него и его приближенных трибуне. Как по сигналу в толпе раздались разрозненные крики: