Всадники Ветра (СИ)

В покоях королевы пахло застоялой болезнью и старостью, нос инстинктивно морщился, защищаясь от неприятного, режущего ноздри запаха. Увидев грязные, пожелтевшие простыни от облегчений королевы, испуганный принц дрогнувшим голосом приказал немедля переменить постель матери. Слуги, дрожащие от ужаса, который внушал грозный принц, спешно выполняли его приказания.

— Как такое могло произойти? — громогласно допытывался он от отца. Король рассеяно пожимал плечами и качал головой.

Выгнав всех слуг, кроме лекаря, принц бережно опустил свою мать на свежую перину, и промокнул ей лоб влажной тканью. Лайс слабо зашевелилась, но опухших век поднять не смогла. Дребезжащий хрип вырвался из ее отощавшей груди, и она подняла руки, туго обтянутые пергаментной кожей, покрывающейся странными пятнами.

— Я не знаю, что с ней, — беспомощно развел руками лекарь и с проклятьями был выгнан Силенсом из покоев королевы.

Женщина тяжело дышала, а принц торопливо обмывал ее потное лицо. Тряпка в его руках осталась безобразно грязной, а лимонная кожа приобрела нормальный для ее возраста цвет, желтизна исчезла. Принц еще раз грязно выругался и попросил меня принести чашку чая. Я поспешно повернулась к камину, обнаружив чайник покрытый слоем пыли, а чашки усеянными мелкими трещинами. Отправив слугу за свежей водой и травами, я быстро отмывала чайник от грязи и пыли. Он поспешно избавлялся от нее, меняясь в своем цвете от серо-желтого к цвету слоновой кости, совсем как кожа королевы. Оправленный мною паж вернулся очень быстро, так что я поставила чайник, отмерила горстку трав на чашку и вернулась к кровати.

Выглядела Лайс не лучше, но зато дышала ровнее, хотя прерывалась на судорожные хрипы. Бледный Силенс сжимал в своей ладони ее тощие пальцы и что-то шептал, но женщина не отвечала.

— Отец, как ты мог такое допустить? — обвинительно начал принц.

— Сын, мальчик мой, я ничего не знал — она перестала допускать слуг в свои покои еще месяц назад, но я не придал этому значения. — Глаза принца расширились, он едва сдержал свой гнев. Закипевший чайник заставил меня отвлечься, но я прекрасно слышала их разговор.

— А ее внешность? Запах? Состояние? Не подсказали, что что-то не так? — Грозовые нотки гремели в принце. Не только в голосе.

— Я думал, это старость! — неумело оправдывался король, непривыкший это делать. — Я сам начинал себя так чувствовать, вот и решил…

— Решил! — прошипел принц. Его мать жалобно застонала, он наклонился над ней, но та ничего не смогла ответить. Я подала принцу чашку с чаем.

Лайс судорожно глотала чай, конвульсивно вздрагивая время от времени. Мое сердце сжималось от жалости к ней, но я боялась и рта открыть, так как этого от меня не просили.

— И теперь мы не знаем, что с ней! — горестно воскликнул принц. — И вынуждены наблюдать за ее страданиями!

— Сынок…

— Оставь! — прервал его принц. — Лучше объясни мне, куда ты смотрел? На молодых продажных девиц, что ты все прочил мне с совершеннолетия? — оскорбление даже не было смягчено голосом.

— Да как ты смеешь так говорить со своим королем! — взорвался Энтраст, воинственно распрямляясь.

— Королем? — горько усмехнулся принц. — Разве прежний Энтраст допустил бы, чтобы его королева потеряла свою жизнь в ее грязных и больных руинах? — принц обвел рукой комнату Лайс. Король сжал губы и угрюмо посмотрел на сына.

— Нет! — признал он.

Принц ничего не ответил, продолжая поить мать остывшим чаем, в глазах блестели слезы, которые Силенс тщательно скрывал даже от самого себя. Сердце в моей груди болезненно зашевелилось, понукая сделать хоть что-то полезное.

— Как? Как? — все повторял наследник трона, сжимая и сжимая пальцы матери. Женщина никак не реагировала на его действия, слабо дыша и выкатывая глаза. Сквозь веки было видно, как она напрягает глазные яблоки, но все тщетно — открыть глаза толком не удавалось. Она лишь тихо стенала старческим голосом. Принца трясло.

— Это все не просто так! — ядовито воскликнул король. — Это ты! — он указал исхудалым пальцем на сына. — ТЫ!

— Что я? — устало спросил Силенс, словно лишившись всех остатков сил. Помолвка обернулась трагическим вечером.

— Ты сделал так, чтобы твоя мать заболела!

— Что ты несешь! С какой стати? — гнев рокотал в горле молодого мужчины.

— Чтобы твоя жена стала единственной королевой замка!

Звонкая пощечина разнеслась по комнате громовым раскатом, ноздри принца расширились от ярости, глаза сверкали, зубы были стиснуты, а кулаки прижаты к бокам. Покачнувшийся от удара король, потряс головой, как мокрая собака, только что вышедшая из реки, и потер ушибленную щеку.

— Я совсем обезумел… — промямлил он. Монарх совершенно не производил впечатления сильного правителя.

— Да! — разъяренно согласился Силенс. — Да! — еще раз для убедительности прозвучало короткое слово. — С тех самых пор, как умер Ялдон! Ты не только сам медленно истлеваешь в живом теле, так и других тащишь за собой в бессмысленную могилу! Сколько можно по нему горевать? Мне тоже не хватает брата, но мне хватает кое-чего другого — он бы не умер, если бы не хотел принести пользу своему королевству! А ты только бездействуешь и убиваешь своих любимых! — гневным шепотом начал свою тираду принц. — Хватит, отец! Очнись от этого горестного сна. Ялдон мертв! — Король отшатнулся от сына, как от прокаженного. — Мертв! И никогда не будет живым! — Подсыпал соли в рану сын. — Может, ты поймешь, что нужен и мне? И своему королевству? Проснись, проснись, отец, проснись для жизни! — умолял Силенс.

Глаза пылали, грудь вздымалась, а голос звучал твердо и убедительно. На кровати зашевелилась королева и что-то нечленораздельно прошептала. Сын поспешно склонился над матерью, ловя каждое ее слабое слово. Кивнув мне, он сел и стал ждать, пока я наполню опустевшую чашку остывшим чаем. Он благодарно, почти мимолетно, коснулся моей руки и начал вновь поить мать. Королева увереннее глотала чай, и лицо ее медленно разглаживалось.

— Ты прав, Ленс, — полушепотом сказал король. Сын оглянулся на отца. — Мне пора перестать горевать по Ялдону. — Слезы сверкнули в напряженных глазах. — Я знаю это, но сделать ничего не могу, — сокрушенно признался Энтраст.

— Я больше не могу тебе доверять, — принц бросил резкую фразу и отвернулся к Лайс.

Я стояла посреди комнаты и не знала, куда себя деть. Слушать разговор отца и сына было неудобно, но и уйти я не могла, принц нуждался в моей безмолвной поддержке. Мне до боли страшно наблюдать за страданиями королевы, но ничего толкового предложить не могу. Кровь панически застучала в ушах, мысли оживленно начали искать пути к успеху. Каждое новое раздумье представлялось мне хуже предыдущего, но я с настойчивостью пыталась найти хоть какое-то полезное явление для своей королевы.

Сознание неожиданно ринулось к волку, как к спасительному кораблю кидается изнеможенный человек, несколько часов пробывший в открытом море. Из последних сил я тянулась к нему и с облегчением поняла, что он отзывчиво отвечает мне и пускает свой волчий рассудок в мою голову.

Нос недовольно поморщился от омерзительного запаха, захотелось зарычать — здесь витала смерть. Люди не умеют себя вылизывать, слабо подумала я, но отмахнулась, так как она настойчиво требовала какой-то помощи. Внимательно вглядевшись в лежащую женщину, поняла, что это она так плохо пахнет. Она мертвая? Нет, глаза говорят, что грудь еще вздымается. Вожак сжимает ее руки. Он делает ей больно.

— Силенс! — первый раз обратилась я к принцу по имени. Он потрясено посмотрел на меня. — Не сжимай ее пальцы — ей больно! — Принц мгновенно убрал свои руки за спину, словно опасаясь, что те без спроса вновь продолжат свое занятие. Я была удостоена еще одного изумленного взгляда, когда женщина промямлила что-то благодарное.

Она была недовольна моей помощью и требовала еще. Я поняла, что женщина умирала не от этой боли и приоткрыла рот, чтобы втянуть воздуха. Запах смерти поднимался от живота сморщенного человека, такой запах бывает у разлагающихся трупов. Я поморщилась. Женщина не ухаживала за собой, она ела не свежую пищу. Внутри нее гниль. Она ужаснулась и поспешно, но с благодарностью, вытолкнула меня из себя.