Король и ведьма

В течение нескольких ужасных секунд я лихорадочно искал в памяти какой-нибудь боевой клич или хотя бы достойное ругательство, чтобы выкрикнуть его этому сброду, но не мог ничего придумать. Мне даже вспомнилась добрая старая безопасная Земля, и я спросил себя, не хочу ли я теперь туда вернуться, но, представив себе лос-анджелесские скоростные дороги, решил, что лучше все же иметь дело с отрядом Синих пиратов, чем с одним ревущим фольксвагеном.

Схватившись за линь, я подтянулся и вскарабкался на леер. Ногами я зацепился и прочно держался за ванты, и обе руки у меня оказались свободны. Синие пираты карабкались по борту с ножами в зубах и мечами в ножнах.

Свесившись за борт, я ударом пики сбил четверых нападавших. Их сплющило между двумя бортами и, взвизгнув, они пошли ко дну. Но остальные продолжали взбираться вверх со стремительностью обезьян, завидевших бананы. Перепончатая лапа схватилась за мою ступню, другая потянула за пику, и я чуть было не свалился за борт.

Выпустив из руки пику, я чудом удержался на вантах. Тут один из пиратов рассек кинжалом мою ступню. Я ударил его Головорубом, и он, став еще более синим, опрокинулся в воду.

Но в этот момент ко мне подобрались матросы с потопленной галеры. Они были вооружены мечами и копьями, и вот уже одно копье ударило меня в грудь с такой силой, что я задохнулся, хотя кольчуга и выдержала удар. Чей-то меч, зацепившись о наносник шлема, все же оцарапал мне обе щеки. Финн Мак-Кул мог сдерживать натиск пятидесяти или шестидесяти противников одновременно, но того количества Синих, с каким сейчас пришлось иметь дело мне, было бы и для него, пожалуй, многовато.

Поэтому я несказанно обрадовался, увидев, что матросы «Андрасты» несутся в мою сторону, визжа так, будто за ними гонятся бешеные собаки.

— Молодцы! Всыпьте им, парни! — закричал я, решив, что они идут мне на помощь.

Но они пронеслись мимо, к носу корабля, и я не осудил их, ибо в тот же момент увидел, от чего они убегали. Это оказался неправдоподобно огромный белый леопард с оскаленной пастью и горящими злобой красными глазами.

Даже на такой сумасшедшей планете белые леопарды не могли разгуливать посреди океанской глади. Неужели он все это время находился на борту? Да нет, я бы давно уже знал об этом. Тогда откуда же он мог взяться? Не иначе как чье-то колдовство, подумал я. Вот только чье?

Во всяком случае, этот зверь появился как нельзя более вовремя. Через минуту-другую меня или сбросили бы за борт, или нарезали кусочками, как селедку на консервном заводе. Леопард, оставив в покое наш экипаж, набросился на Синих. Подмяв под себя одного из них, зверь могучей лапой раздирал другого в клочья. Остальные бегали вокруг, ища возможность пустить в ход свои мечи, но это им не удавалось: белый леопард разил их со скоростью лазерного луча, его клыки и когти убивали пиратов наповал, не оставляя надежды на спасение.

Леопард гораздо успешнее истреблял Синих на палубе, чем я отражал атаки карабкавшихся на борт. Все новым и новым пиратам удавалось взобраться к нам на корабль. Двое из них кинулись ко мне по лееру. Перестав держаться за ванты, я бросился им навстречу. Одного я рассек Головорубом почти напополам. Ни щит, ни кольчуга не спасли его от моего палаша. Другого мощным ударом кулака я отправил за борт, но чуть было сам не последовал за ним, уклоняясь от брошенного в меня копья и ловя его на лету.

С копьем и мечом в руках я побежал по лееру, не отваживаясь посмотреть на корму, где Синие наиболее активно карабкались на борт «Андрасты». Вместо этого я внимательно посмотрел вниз на пиратское судно. Как и у всех кораблей подобного типа, палуба у него была только в носовой и кормовой частях. В средней части у бортов находились скамьи для гребцов, и между ними — лишь тонкая обшивка корпуса. Мне в голову пришла неплохая идея…

Закрепив Головоруб на перевязи за спиной, я взял тяжелое копье обеими руками. Снова крепко обхватив ногами ванты, я свесился как можно дальше за борт, поднял копье над головой и изо всех сил метнул его. Копье пробило днище вражеской галеры, и в отверстие стала поступать вода.

Тут в меня попали три стрелы. Одна отскочила от кольчуги, вторая — от шлема, третья содрала кожу с предплечья. Рука стала красной от крови. В ту же минуту на меня напали пятеро или шестеро пиратов. Держась одной рукой за борт, они ловко орудовали мечами, зажатыми в другой.

Некоторое преимущество моего положения заключалось в том, что обе мои руки были свободны, хотя одна из них и сильно кровоточила. Головоруб был гораздо длиннее, чем их оружие. Но их было шестеро, а я один. Согласитесь, довольно значительный численный перевес. К тому же они теперь всадили в борт «Андрасты» мечи и кинжалы, и сбить их за борт стало труднее, чем прежних. Мне однако удалось быстро прикончить двоих: один получил удар мечом по горлу, другому я отсек руку, и он, сперва ударившись о борт галеры, пошел ко дну.

Но остальные держались, а вскоре к ним на подмогу пришли еще пятеро с галеры. Мечи их свистели вокруг меня. Они кололи, рубили, разили. Мое тело под доспехами ныло от ударов, руки и ноги, не защищенные кольчугой, сильно кровоточили, голова начала кружиться, и я чувствовал, что недолго еще смогу удерживаться на моем ненадежном насесте.

Сбросив за борт еще несколько пиратов, я понял, что пора оставлять мою позицию, и спрыгнул на палубу, иначе мне пришлось бы тоже отправиться за борт. Противник усилил атаку. Цепляясь за ванты, морские пираты взбирались на леер. Тем временем белый леопард прикончил уже половину Синих, находившихся на палубе, сам оставаясь невредимым.

Я медленно отступал к рубке, за которой пряталась команда «Андрасты». Если бы мне удалось заставить этих трусов вступить в бой, у нас появился бы хоть какой-то шанс. Без них не было и его.

— Выходите, трусливые идиоты! Вы что, хотите, чтобы вас сожрали эти рыбьи ублюдки? — крикнул я матросам. Но они не шевельнулись, настолько парализованные страхом, что даже перспектива стать каннибальской пищей не могла заставить их защитить себя.

Я встал спиной к рубке. Отступать было некуда, а отбиваться приходилось с дюжиной мечей. Все тело болело, и я был едва в состоянии поднять над головой свой меч. На доски палубы, где я стоял, натекла лужица крови, кровавый след тянулся от борта по всему пути моего отступления.

Синие почуяли поражение противника. Испустив победный клич, они начали смыкаться вокруг меня. Я ужаснулся, представив себе, что будет, если я дамся им в руки живым, и решил, что лучше брошусь на их мечи. Но это на самый крайний случай, а пока я из последних сил продолжал отбиваться.

За ударом, обрушившимся мне на голову, последовал другой — по плечу. Я рухнул на колени, подняв над собой Головоруб. Все пираты разом набросились на меня, нанося удар за ударом по моему усталому и израненному телу.

И тут вдруг откуда-то раздался высокий, резкий звук трубы. Руки Синих, занесенные для ударов, замерли в воздухе. Выражение их лиц сменилось с яростного на озабоченное. Некоторые повернулись, глядя на свой парусник. Звук трубы повторился, и они кинулись бежать. Лишив себя удовольствия прикончить меня, они со всех ног помчались к своему кораблю. Вскарабкавшись на леер и балансируя на нем, они глядели вниз. Я, поднявшись на ноги, побежал за ними и увидел, что галера быстро наполнялась водой. Оставшиеся на борту Синие не успевали вычерпывать ее. Копье, брошенное мною, помогло нам больше, чем я ожидал.

Перерезав веревки абордажных крюков, экипаж галеры отчалил от нашего борта на своей поврежденной посудине. Синие, стоявшие на нашем леере, попрыгали вниз. Некоторые попали на галеру, а те, что промахнулись, пустились следом за ней вплавь.

Я оглядел палубу нашего судна. Синих на ней не осталось, за исключением убитых и раненых. Положив на палубу Головоруб, я бессильно опустился рядом. Мой палаш был весь в синей крови, но я выглядел намного живописнее, залитый с ног до головы кровью двух цветов — синей и красной. Крадучись, наш доблестный экипаж вылез из укрытия и стал сбрасывать за борт убитых пиратов. Предварительно они сдирали с трупов все представлявшее хоть мало-мальскую ценность. За убитыми последовали раненые, а я был слишком слаб, чтобы вмешаться и запретить им это.