Вооружен и очень удачлив. Трилогия

Толстяк отдернул ногу как раз вовремя: очаровательное существо как раз собиралось сомкнуть зубы на его копыте.

Впрочем, едва капсула задраилась, пес моментально впал в прежнее благодушие. А когда на земле обнаружился потерянный Третьим ботинок, и вовсе впал в эйфорию, слизывая с кожаной поверхности пятнышки неведомо как попавшего на обувку жира.

— Вот это собачка! — восхитилась чертовка, прижимая нос к стеклу. — Что за порода?

— По всему видать, над псом поработал маг, — предположил я. — Он из так называемых измененных, создан для охраны двора и будет исполнять свое предназначение до последней капли крови. Дорогая игрушка, каприз современной моды.

— Убираем? — кровожадно предложил Третий, с тоской глядя через прозрачное окно, как пес расправляется с его ботинком.

— На них магия иногда действует странным образом, уж лучше пусть бегает. Войдем через крышу — и все дела.

Вблизи дом оказался еще более ветхим и неухоженным. Помимо уже упомянутых мною мух, единственным украшением серых стен были таблички «Продается», прибитые со всех четырех сторон и порядком выцветшие, что свидетельствовало об их почтенном возрасте.

Едва я пересек символическую границу между «снаружи» и «внутри», как на меня обрушалась волна отрицательных эмоций и неприятных ассоциаций. Рядом затряс косматой головой толстяк — судя по брезгливому выражению, он тоже не пришел в восторг от места пребывания. Знаете, бывают такие дома: твои глаза не замечают ничего особенного, но вопреки здравому смыслу смотреть по сторонам неприятно; воздух назойливо пованивает скисшими продуктами и зрелой падалью, хотя их источник напрочь отсутствует; балки над головой угрожающе поскрипывают; сердце щемит от дурацких необоснованных предчувствий, и ты стремишься как можно скорее раскланяться с хозяевами, сам стесняясь своей неадекватной реакции.

Остановились мы в холле.

Домового видно не было, но в принципе это не говорило ни о чем: вполне возможно, ушлый хранитель очага уже пристроился по новому адресу. Строение, выставленное на продажу, — штука бесперспективная. Неведомо, кто въедет и въедет ли вообще.

Наверное, я бы так и остался в неведении относительно секретов неприятного местечка, если бы не Вторая. Ущипнув меня за бок, она всплеснула руками и ткнула пальчиком в стену:

— Ты это видел?

Бегло брошенный взгляд ничего крамольного, за исключением паутины, не обнаружил, но чертовка казалась настолько потрясенной, что я посмотрел внимательней сквозь верхний слой реальности и ахнул.

Все стены были размашисто испещрены надписями.

Почерк острый, скачущий, характерный для домовых. «Будь ты проклят, жмот вонючий!», «Сто несчастий на твою седую башку!», «Чтоб ты подавился!», «Сдохни!» — и это еще самые невинные. Впечатление от граффити усиливалось за счет нестандартного подхода к краске. Вместо нее злопамятный художник использовал смесь болотной воды с различными добавками: измельченных жуков-навозников, скисшей капусты, протухшего мяса и обыкновенного собачьего дерьма.

Пикантность ситуации была в том, что хозяин никаким образом не мог видеть надписи и ощущать на материальном уровне данную смесь запахов — все это читалось лишь в тонком мире, — но я уверен, что его не раз охватывал при пересечении холла безумный ужас и почти параноидальное отчаяние: как же так, все вычищено и вымыто, откуда это желание заткнуть нос?!

Картина преступления прояснилась на глазах.

— Он не кормил своего домового, — осуждающе сказала Вторая.

— Да и с собакой поступил некрасиво, — сурово добавил Третий, грустно поджимая босую ногу.

— Патологическая скаредность в сочетании с манией величия, — подытожил я. — Но нам эти качества даже выгодны: авось не стал тратиться на покраску стен, а оставил все как есть. Что застыли? Работаем, работаем! Ищем «хозяина химер»!

На свете полно слов, вызывающих прямо противоположную своему смыслу реакцию. «Работай» по праву несет пальму первенства — напарники как-то сразу сникли и разбрелись по углам, вяло ковыряя копытами тусклый пол. Попробуйте выделить нужную надпись среди тысяч других надписей, и вы придете к выводу, что поиск иголки в стоге сена просто детская забава. Проштудировав настенный дневник домового «от корки до корки» и от плинтуса до потолка, мы утомленно сползли в подвал, где нас поджидали сразу два сюрприза.

Во-первых, стенки подвала оказались двойными. Внешняя была обычной кладкой, внутренняя же часть представляла собой остатки разрушенной Башни Силы, причем, судя по слабому, но равномерному излучению, еще живой и продолжающей функционировать. Не сомневаюсь, архимаг Аш именно потому и выбрал триста лет тому назад этот дом для своих опытов: старик превосходно чуял источники природной магии и умел ими пользоваться.

Во-вторых, в подвале обнаружилась та самая приманка, на которую слетались насекомые. Скрученное веревками мужское тело покоилось в странно знакомом мне ящике, и, приглядевшись, я узнал типовой дешевый гроб. Содержимое гроба явно относилось прежде к человеческому роду, но сейчас от него осталась лишь пустая оболочка, туго набитая концентрированной магической силой и готовыми в применению заклинаниями. Восковая пробка с красным оттиском едва заметно вибрировала, под закрытыми веками исступленно вращались глазные яблоки, точно повторяя траекторию движения витающих над ними мух.

Чуть поодаль, спиной к пленнику, над чаном с кипящим варевом хлопотал молодой мужчина в черной мантии. Он аккуратно помешивал жижу длинной ложкой и по щепотке добавлял в чан какие-то измельченные растения. У его ног стояла маленькая птичья клетка, в которой скучала толстая ярко-зеленая змея, обвившаяся вокруг жердочки.

Мы с толстяком не успели даже переглянуться, как чертовка зависла над головой молодого колдуна и быстро провела ладонью вокруг его макушки, погружая мужчину в беспамятство. Тело сумело сделать два шага и с шумом упало на приготовленные для колдовства мешки с травами.

— Зачем? Он все равно не мог нас видеть, — укорил я.

— Так спокойнее! — возразила Вторая, мотая головой, чтобы отогнать назойливых насекомых.

Заливистый лай во дворе заставил нас дружно вздрогнуть.

— Химера? — предположил Третий, отпрыгивая от гроба. — Я в капсулу, за оружием!

— Быстрее, я его задержу!

Дом затрясся, с потолка на меня посыпалась штукатурка.

Решив приготовить запасной аэродром, я ударом ноги вышиб дверь и на минуту обалдел: за дверью стояла троица смертных при полном вооружении. Явно не покупатели недвижимости, даже любопытно: зачем приперлись?

Видеть меня они никак не могли, но повели себя до того нелепо, словно были слегка не в себе. Кривоносый мужик со странно знакомым лицом замялся на пороге. Паренек с широко распахнутыми голубыми глазами, словно сомнамбула, поперся вперед, но его черноволосый друг с авторитетным выражением лица, свойственным молодым руководителям, схватил его за шиворот и отшвырнул в сторону.

Видимо, учуяв человеческий дух, томящийся в гробу пленник нашел в себе силы встрепенуться и даже разлепил глаза. Под его взглядом голубоглазый буквально застыл и сделал то, что делать категорически не стоило: приклеился спиной к стене Башни Силы.

Дом тряхануло еще раз, да так, что снаружи наверняка попадали таблички «Продается» — оно и правильно, если уж раньше экстремалов не нашлось, то теперь… Интересно, эти смертные вообще собираются отсюда уходить?

Словно в ответ на мой вопрос, голубоглазый вскинул арбалет, зажмурился, пальнул в воздух и бросился бежать со всех ног, догоняя кричащих и чертыхающихся товарищей. Очень вовремя: химера уже доламывала крышу.

Рухнувший с потолка аш-шуар был зол, как сто голодных крокодилов, и я его отлично понимал: мало того что дичь попалась чересчур увертливая, так еще и условия охоты совершенно жуткие. Вряд ли великий архимаг Аш предполагал, что в его родимое бессмертное детище рискнет вцепиться обычная дворовая собака — а именно это и проделал измененный пес. В качестве точки приложения зубов барбос выбрал ягодицу химеры и теперь болтался сзади, в ужасе округлив глаза, но не в силах сопротивляться заложенной в него магической программе: отпустить чужака он не мог, хотя и перепугался до смерти.