Брак или не брак (СИ)

   - Отпусти меня - потребовал принц и рывком высвободил руку.

   Король недобро прищурился. Но мальчишку, похоже, это совершенно не испугало. Принц был не менее зол и ему было что сказать:

   - Я говорил тебе с самого начала, если наш договор настолько тебе в тягость, я готов расторгнуть его прямо...

   Димор не дал ему договорить. Развернулся вместе с принцем, не успевшим оттолкнуть обхватившие его руки, и впечатал мальчишку спиной в стену.

   - Дим!

   - Молчи, - рыкнул мужчина, после чего с такой силой рванул ворот сорочки, что вырвал клок ткани, как говорится, "с мясом", а потом впился в нежную кожу шеи губами с такой силой, что Стельфан с трудом удержал рвущийся из горла вскрик. При этом Димор так и не пустил в ход зубы. В таком состоянии укус полновесного наследника Тентервилей мог иметь для принца самые неприятные последствия. Поэтому мужчина устоял. Но даже без зубов, отметина на светлой коже юноши получилась не только болезненной, но и достаточно яркой, чтобы сразу бросаться в глаза. В чем им обоим еще предстояло убедиться.

   Стельфан безмолвно стерпел все надругательства. Какой послушный мальчик! Просто загляденье! С чего бы это? Не похоже, чтобы испугался. Тогда что? Король отстранился и заглянул в лицо принца. Синие глаза супруга в этот момент показались королю просто огромными. Димор, не осознавая, залюбовался. И не сразу понял, о чем его спрашивают дрожащим от волнения, ломким, мальчишеским голосом.

   - Ты... ревнуешь?

   - Больше, чем кого-либо в этой жизни.

   Стельфан не сразу поверил в свое счастье, но, когда осознал всю искренность, вложенную королем в эти слова, улыбнулся. Обхватил лицо склонившегося к нему мужчины ладонями и...

   - Милорд, я все понимаю, но не могли бы вы продолжить в комнате. Нам с Тенью все труднее никого не пускать в этот коридор.

   Принц дернулся и в смущении отвернулся. Димор издал разочарованный тихий, но проникновенный рык, и, не скрывая своей досады, обернулся на Вилера Бризва, подчиненного Тея, который был приставлен к Стельфану в качестве охранителя. Тот виновато улыбнулся.

   - И Тень тоже тут? - Поинтересовался король раздраженно.

   - Не волнуйтесь, милорд, мы не подсматривали и не подслушивали, просто честно выполняли свою работу.

   Димор отлип от принца и встал так, чтобы смущенный юноша оказался у него за плечом, и у него была возможность справиться со своим смущением, не показывая его охранителю. Мальчишка сам нашел его руку и переплел их пальцы. Димору понравилось то теплое и волнующее чувство, которое он при этом испытал. Поэтому и взгляд короля, обращенный к охранителю, слегка смягчился.

   - Почему сразу не подошел, когда мы вышли из покоев? Я так понимаю, моему супругу тебя пока не представили.

   - Видите ли, милорд, - парень даже немного стушевался, - у вас обоих был такой вид...

   - И где твое хваленое бесстрашие Бризвов? - Ехидно осведомился Дим.

   - Забыл, наверное, где-то, - весело откликнулся Вилер, видя, что суровый монарх больше не злиться. - Да и бесстрашие - это все же нечто иное, чем безрассудство.

   - Согласен, - одобрительно хмыкнул король, краем уха улови облегченный выдох, раздавшийся со стороны принца. Похоже, Стельфан справился со смущением.

   Так и оказалось, потому что принц тоже решил вступить в разговор:

   - Мы собирались забрать мой тренировочный костюм, - напомнил он.

   - Уже идем, - бросил через плечо Димор и снова обратился к Бривзу, - А вы глаз не спускайте, но чтобы я вас не видел.

   - Есть! - Преувеличенно бодро гаркнул охранитель и отдал честь, но король уже отвернулся.

   В покои Эштона де Иорна их пропустили не сразу. Сначала пришлось преодолеть импровизированный кордон в лице барона тю Мовея. Пожилого, солидного господина, с аккуратно подстриженными усами и благородной сединой в некогда черных, как смоль, волосах - редкий цвет для выходца из Виктерии.

   - Прошу прощения, милорд, но я не думаю, что в отсутствие лорда Иорна...

   - Скажите, Новес, - неожиданно обратился Димор к тю Мовею по имени. К слову, от короля не укрылся тот взгляд, который бросил пожилой господин на разорванный ворот рубашки принца и на яркую алую отметину на тонкой шее. - Вы ведь уже много лет не единожды в год посещаете Анлорию с дипломатическими визитами, как полномочный представитель наиболее предприимчивой знати Виктерии, организовавшей даже свою торговую лигу. И когда-то тесно сотрудничали еще с моим дедом. Я ничего не путаю?

   - Нет, ваше величество, - подтвердил барон.

   И следующий вопрос короля прозвучал уже не так дружелюбно.

   - Вы знали, что Эштон надумал облачиться в суровый пояс?

   Нужно отдать должное пожилому дипломату, он с честью выдержал тяжелый взгляд молодого короля, который уже по одному этому понял: да, знал.

   - И не остановили этого блаженного?

   - Кроме факта самоистязания, мне так же известно, за какую именно провинность де Иорн решил так себя наказать, - и тю Мовей пристально посмотрел на принца, стоящего за плечом короля.

   Стельфан взгляда не отвел, но и комментировать сказанное никак не стал. Зато, чуть выждав, снова заговорил Димор:

   - Мы войдем в комнаты де Иорна и заберем вещи, которые принадлежат моему супругу. В частности, ярокати и костюм для тренировок.

   Но барон повел себя так, словно не услышал, что ему сказал король. Тю Мовей снова бросил мимолетный взгляд на шею принцу, и лишь после этого посмотрел мальчишке в лицо.

   - Это весьма тернистый путь, мой юный господин, - неожиданно обронил пожилой придворный.

   - Мне об том известно, - с достоинством отозвался Стельфан.

   Димор не стал вмешиваться, ему сделалось интересно, куда заведет этот непростой разговор.

   - И вы продолжаете настаивать, что это наилучший вариант для обоих королевств?

   - Продолжаю.

   - В ущерб себе?

   - Вы так думаете? - На этой фразе Стельфан бросил оценивающий взгляд на Димора. И снова посмотрел на своего оппонента: - А я так не считаю.

   - Дело, конечно, ваше. Но кроме выгодных условий брачного контракта и кроме ваших личных чувств, есть еще одно обстоятельство, которое почему-то не учитывается ни вами, ни вашим венценосным супругом, - и снова взгляд на Димора, но на этот раз со стороны тю Мовея.

   - Вы говорите о наследии Тентервилей? - Поинтересовался король с обманчивой легкостью в тоне.

   - Нет. На данный момент меня куда больше волнует наследие Алиторов.

   - Я не понимаю, - переглянувшись с Димором, обронил принц.

   - Ритуал опознания так и не был завершен. Мне об этом известно. Вы знаете, что мой род всегда был предан правящей ветви клана Алиторов. Но...

   - Намекаете, что я могу оказаться следующим паладином? - Судя по взгляду мужчины, принц угадал. - Уверяю вас, это невозможно. Я никогда не был достаточно чист душой для подлинной невинности.

   - Невинность? - Насмешливо уточнил Димор, который начал злиться. Король пока плохо понимал суть проблемы, и это его раздражало. - Хотите сказать, что все ваши паладины были...

   Но его довольно резко перебил принц.

   - Невинность - это свойство души, а не тела.

   - Это кто говорит? Снова ваша вера?

   - История наследия Алиторов, - негромко произнес тю Мове й.

   Димор был вынужден проглотить все те резкости и насмешки, что уже рвались с языка. У каждого в роду есть свое наследие. У кого-то это особый рецепт или тайный чертеж чудо-машины, у кого-то нечто более серьезное и грозное. У благородных, даже в среде младшей знати, это, как правило, какая-то наследственная особенность или способность. У одного из членов семьи она может проявляться ярче, у другого может не пробудиться совсем, но проснется в следующем поколении. И только у благородных родов, причисленных к высшей знати, чье наследие многограннее и сильнее прочих, ведутся особые летописи и наследственные карты, по которым можно с большой долей вероятности предсказать, у кого из потомков отголоски наследия проявятся сильней. Так же каждый представитель благородного семейства с определенного возраста обязан вести особый дневник, куда записываются личные наблюдения о проявлениях отголосков наследия, и делаются пометки о пробуждении особых, нечасто встречающихся способностей. Все вместе эти документы образуют так называемую историю наследия клана. И в иных семействах она ценится выше священного писания. Вот почему, после уточнения барона тю Мовея, Димор не стал язвить, хотя до этого собирался высказать все, что думает о таком определении невинности.