Луна над Лионеей

– Мистер Филлипс, – сказал клиент. – Вы храбрый и многоопытный детектив, поэтому я попрошу вас войти первым. Мой брат – нервный человек, он может неправильно отреагировать на появление незнакомцев через заднюю дверь.

– Незнакомцев?

– Прошли годы, он может и не узнать меня.

Детектив пожал плечами, извлек из кармана револьвер и осторожно вошел в дом. Клиент остался ждать у крыльца, осматриваясь кругом и прислушиваясь к доносящимся из дома неясным звукам.

– Он наверху, – высунулась из двери довольная физиономия детектива. – Играет на рояле. Поэтому он нас и не услышал.

– Прекрасно, – клиент вошел в дом и улыбнулся – с верхнего этажа действительно раздавались звуки музыки; исполнялось нечто медленное и печальное.

– Ваш брат, должно быть, очень одаренный человек, – не без иронии заметил детектив Филлипс. – Он и музыкант, и в вечной жизни знает толк. А вы, мистер Кент, тоже обладаете какими-то фамильными талантами?

– Есть немного, – сказал человек, назвавшийся мистером Кентом, и, прежде чем детектив Филлипс успел что-либо сделать, выбросил вперед правую руку и на мгновение коснулся пальцами лба детектива. Тот закатил глаза, вздрогнул, напрягся всем телом, а потом рухнул на пол и замер. Из его ноздрей и ушей змейками поползла темная кровь.

Человек, назвавшийся мистером Кентом, присел и пристально посмотрел в мертвое лицо детектива. Таким оно ему понравилось гораздо больше. Вообще, если бы «мистера Кента» спросили, с чего должен начинаться путь истинного мага, он ответил бы – с умения вызывать кровоизлияние мозга у других людей. Без этого магу будет сложно оградить себя от вмешательства посторонних, без этого не расчистишь то жизненное пространство, что необходимо любому магу как плацдарм для дальнейших действий.

И, между прочим, «мистер Кент» не любил само слово «маг». Ему казалось, что от этого слова несет ярмаркой, цирком, безответственным карнавалом или, проще говоря, подделкой. «Мистер Кент» предпочитал более серьезные термины.

Он вытер ладонь о пиджак мертвого детектива, вытащил из карманов мистера Филлипса револьвер и ключи от машины. Ключи он положил себе в карман, а револьвер сжал в правой руке, прислушиваясь к шагам на лестнице.

3

Музыка прервалась, и хозяин дома, привлеченный шумом, спускался по лестнице, еще не зная, что внизу его ждут мертвое тело и «родной брат» с револьвером в руке.

Мистер Кент сначала увидел ноги, переступавшие со ступени на ступень. Ноги были босыми, а ступни, пожалуй, слишком велики для обычного человека. Мистер Кент критически всмотрелся в эти ступни, вскинул револьвер и нажал на курок. Мистер Кент не считал себя хорошим стрелком, поэтому поддерживал запястье правой руки левой рукой и не скупился на патроны. Он выстрелил не менее четырех раз, прежде чем хозяин дома с грохотом скатился по ступеням вниз.

Мистер Кент, вероятно, хорошо знал, с кем имеет дело, потому что не выказал ни малейшего беспокойства насчет самочувствия упавшего; он просто стоял и ждал, пока хозяин дома прекратит притворяться мертвым. Это произошло минуты через две.

– Вы выстрелили мне в ногу, – еще не вставая с пола, сказал хозяин дома тихим, вкрадчивым, почти шипящим голосом.

– И попал. Могу выстрелить еще – и снова попаду.

Хозяин дома произнес в ответ несколько слов, которые могли показаться круто завернутым ругательством, полным рычащих и хрипящих звуков; однако гость знал, что это не ругательство. Он поморщился будто от зубной боли и быстро произнес нечто похожее, рычащее-хрипящее, и тогда хозяин дома вздрогнул, словно от удара, как будто брошенный им камень внезапно превратился в бумеранг и совершил свое обычное бумеранговое дело.

– Я знаю Первоначальный язык не хуже вас, – сказал гость. – А револьвер – для страховки.

Хозяин дома поднялся с пола так стремительно, как будто его вытянули вверх на веревке. Он оказался высоким худым человеком с продолговатым, абсолютно гладким черепом, с глазами, посаженными настолько глубоко, что, казалось, кто-то специально вдавил их в лицо этого человека. Из одежды на нем было нечто вроде черного балахона, спускавшегося чуть ниже колен. Босые ноги были испачканы в крови, но хозяина дома это, видимо, не очень волновало. Он оперся о лестничные перила и пристально посмотрел сверху вниз на гостя.

– Такты – это он? – спросил человеке черном балахоне.

– Глупый вопрос, – ответил мистер Кент. – Глупее может быть только ответ: да, это я.

– Ты пришел, чтобы убить меня?

– Еще чего. Если бы я хотел тебя убить, я бы выстрелил тебе в голову или просто сжег бы этот дом, как только прочитал в голове мистера Филлипса твой адрес.

– Но ты убил Видевута и Брутена.

– Потому что они вели себя глупо. Они не оценили меня по достоинству.

– И ты убил их, и отпилил им ступни, – в голосе хозяина дома не было ярости или испуга; а если хорошо прислушаться, то в нем можно было уловить уважительные нотки, как будто незваный гость сделал то, на что хозяину всегда не хватало то ли смелости, то ли времени.

– Это был знак для остальных. Я хотел сказать: я знаю, как работает ваша магия, я знаю, как ее одолеть. Поэтому либо присоединяйтесь ко мне, либо вы тоже потеряете ноги. И все остальное.

– Зачем я должен присоединится к тебе?

– Я же сказал: чтобы не потерять ноги. И еще чтобы я узнал все, что знаешь ты. Всю вашу так называемую «магию». Все, что было накоплено вашим Орденом. Ведь иначе это пропадает, не так ли? Если сам не можешь воспользоваться накопленным, надо передать более достойному.

– Это ты – более достойный?

– Я.

– И кто же решил, что ты более достоин?

– Я сам и решил. Сомневаешься? Посмотри на себя – после трехсот лет изучения магии тебя хватает лишь на мелкую финансовую аферу в Кентукки. Высосать жизненную силу из семи десятков фермеров, а потом прикупить этот сарай и поигрывать Шопена в свое удовольствие – как это все вульгарно. Видевут, Брутен и остальные – не менее жалкоезрелище.

– Особенно если убить их и лишить источника энергии, – пробормотал лысый человек в черном балахоне. – А ты – не такой, как мы?

– Не такой. У меня есть цель.

– И что же это за цель?

– Я хочу изменить мир, Арчибальд.

– Не называй меня так. У меня есть древнее и славное имя.

– Древние славные имена годятся лишь для энциклопедий или могильных камней, а в реальной жизни требуется другое – сила, пусть даже ее имя звучит ново и грубо. Ваш Орден давно уже превратился в клуб маразматиков, которые забыли, зачем все это когда-то начиналось.

– Я не забыл, – обиженно прошипел человек с черном. – Я помню, в чем цель Ордена – сохранить магию давних времен.

– Сохранить для чего? Для биржевых спекуляций? Для совращения шестнадцатилетних школьниц? Разве это не оскорбительно для магии и для Ордена? Арчибальд, я предлагаю тебе другое, прекрасное, грандиозное использование магии. Представь, что этот мир – всего лишь неудачный рисунок мелом на школьной доске. Мы стираем его и рисуем свой, лучше, правильнее. Прямые линии. Четкие контуры. Ни одной ошибки.

– А-а, так ты хочешь стать богом, – сказал человек в черном балахоне. – Так бы сразу и сказал. Могу я узнать имя бога?

– Пока называй меня Леонард. А там посмотрим.