Драконья тень

– Ты мне лжешь! – Попав в ловушку между страхом перед Балгодорусом и ужасом неизвестного, Изулт вне себя от испуга завизжала:

– Ты просто хочешь, чтоб я помогла тебе навредить моему мужчине.

– Он не твой мужчина, – устало сказала Дженни. – Он…

Голова Изулт приподнялась. Во мраке за деревьями кричали голоса: – Я с нее шкуру спущу, с этой суки! Отвечай, маленькая шлюха, или…

– Я здесь, – отчаянно завопила Изулт. – Я здесь. Она хочет меня схватить, убить меня! – Она грубо и неумело метнула заклинание, и живот Дженни, все тело свело от тошноты и боли. И тут же Дженни услышала, как закричал и согнулся от рвоты один из людей Балгодоруса. Ограничения. В ярости Дженни отшвырнула эту магию, в которой было не больше силы, чем в руке ребенка, и растворилась в темно-зеленых тенях деревьев.

– Не бей меня! – услышала она вскрик Изулт. – Она выманила меня колдовством. Она пошла туда, видишь, в деревьях?

Она указывала пальцем – на это ее магических способностей, по крайней мере, хватало – и Дженни повернулась и скользнула в сторону, укутавшись темным узором пледов, чтобы скрыть очертания тела. Балгодорус ударил девушку, отчего та упала на колени в прошлогоднюю мертвую листву, и Дженни кожей ощутила отчаянную вибрацию бесформенной магии, которую Изулт пыталась метнуть в него: заставить его забыть, заставить его любить ее, заставить его не бить ее, заставить его уйти…

Ничего не достигло бы цели, не будь даже эта магия ослаблена страхом девушки: и не только страхом, но и отчаянным желанием быть любимой хоть кем-то, пусть даже мужчиной, носок башмака которого врезался в ее ребра. – Это ж она делала эти заклинания! – всхлипывала Изулт. – Она только что наслала на тебя боль!

Люди расходились по лесу, вытащив мечи. Дженни затаилась, укутавшись туманами и тьмой, до тех пор, пока они не прошли мимо, а Балгодорус в это время за волосы поднял Изулт на ноги, стащил со спины корсаж и полосовал ее ремнем, и среди старых рубцов на белой коже спины загорались новые отметины. Только после того, как он пихнул ее перед собой – дрожащую, закрывающую тонкими руками голые груди – в заросли по направлению к лагерю, только тогда Дженни развернулась и направилась в поместье.

– И черт меня побери, если это не оказалось что-то вроде железного помойного ведра, а вовсе никакой не дракон! – Джон подался вперед на низком диване с подушками, горячо жестикулируя пригоршней тушеной рыбы. Лорд Рагскар переглянулся с Лордом Рингчином, а потом с тремя другими гномами, которые замыкали круг за Высоким Столом Мудрейших под замысловатым пологом из резного песчаника. Все замерли от удивления, щипцы и ложки, инкрустированные золотом, застыли в руках. Слуги – только гномы, в ливреях из ярких мягких шелков, струящихся до самой земли, и с огромными искусно сделанными драгоценностями – подтянулись поближе, чтобы послушать, и Джон придал голосу оттенок глубокого горя.

– И вот сижу я там на своей лошади, чувствую себя полным ослом со всеми этими гарпунами, стрелами и прочим – ну в смысле, я пойду против любого дракона в северных землях, но как, к черту, будешь сражаться с помойным ведром? – когда из ворот выезжает верхом мой сын и вопит, Я его отвлеку, па!

– и идет на эту штуку с копьем. Я на него заорал, но у этой штуки открывается что-то вроде крышки и появляется рука, металлическая рука вроде колодезного журавля, с железными когтями и хватает его, стаскивает с лошади и тащит внутрь. А я бросаю гарпуны, стреляю из арбалета, этой чертовой штуке ничего не делается, а рука появляется снова и как последнего идиота сбивает меня с лошади, вот только я цепляюсь башмаком за стремя и лошадь несется галопом через болото и волочет меня за собой…

Он заметил, что два короля-гнома с трудом сохраняют достоинство и манеры, плотнее закрывая рты, чтобы удержаться от смеха при виде такой картины, и знал, что в их глазах он не представляет никакой угрозы. Он бросил взгляд на ломоть светлого мяса в соусе, что капал с руки, словно только что вспомнив, что держит его, и проглотил, облизав пальцы и затем утонченно вымыв их в стеклянном бокале в форме лотоса рядом со своей тарелкой. Щипцы и ложка лежали рядом нетронутые, драгоценности на них мерцали в свете ламп, что свисали с потолка на длинных цепях. Ясный бледный свет, намного сильнее, чем от огня: хотвейзы, заполненные солнечным светом, вне всяких сомнений. Джон всегда считал, что показать свое дружелюбное варварство – изобразить танцующего медведя, как он это называл – это эффективный способ дать людям недооценить его, особенно тем, кто сидит за столом, как аршин проглотив. Или, в данном случае, тем, кто презирал всех долговязых людей, живущих над землей. Не пришлось им узнать, каких колотушек надавала бы ему тетя Джейн, увидев, как он ест руками.

– Я шел по следам этой твари три дня, – продолжил он чуть погодя. – Я уже сказал, что у нее были колеса? – Ну, что-то вроде колес – вроде как два внутри еще трех, и они двигались… – Он сделал неопределенный жест, пытаясь руками описать что-нибудь, что на самом деле ничего бы им не сказало. Он видел кое-какие явно ненормальные чертежи, когда изучал древних инженеров. Чем меньше говорить гномам о драконах или о магах, которые спасают их жизни, чтобы поработить, тем лучше. – Ну в общем, та штука, с которой я обычно их выслеживаю – это Джен соорудила, чтобы чуять магический амулет у Яна на шее

– выследила их на Пиках Горма, к северу от этого полуострова, а может, за островом Яртен. Не могу сказать, далеко слишком, и этому устройству Джен нужен гром-камень – кусочек звезды – чтоб оно работало как надо. И вот поэтому я здесь.

Он вытер пальцы о плед, поправил очки и подался вперед – на лице отчаяние, искренне беспокойство и наигранная серьезность человека, которого он перед ними изображал: варвара, хвастуна и ужасного глупца. – Мне, понимаете ли, нужны магические штуковины, – сказал он. – Штуковины, чтобы заставить прибор Джен работать и подобраться достаточно близко туда, где спрятался этот волшебник, чтобы я мог найти его и Яна. Вы знаете, что я служил вашим родичам в Вильдуме, и хорошо служил. И я пришел просить – умолять – может, я могу что-нибудь сделать, чтобы получить от вас эти вещи.

Бледные глаза Лорда Рагскара скользнули в сторону и встретились с глазами его брата-короля. Лорд Рагскар был самым маленьким гномом, которого Джон когда-либо видел, чуть больше двух футов ростом, с тревожно детским, безбородым лицом. Он и вправду был похож на ребенка – кричаще разодетого ребенка, с этим воротником и браслетами из тяжелого золота с пластинами опалов и бирюзы, кольцами с драгоценной филигранью (только гномы знали, как это делать) – пока не заметишь, как он двигается. Лорд Рингчин был больше, толще и старше, но очевидно, что именно Рагскар был мозгом этой пары.

– Вообще-то, можешь. – Лорд Рагскар опустил щипцы и вытер пальцы о салфетку: Джон использовал свою, чтобы обернуть ее вокруг пальцев, когда схватил кусок мяса. – Это бандит. – Он прокашлялся. И Джон подался вперед и изо всех сил постарался изобразить, что верит каждому слову. – Вор, который…э-э…проник в Бездну несколько недель назад, чтобы воровать. Ускользнув от стражи, он скрылся в шахтах, но напал на нескольких стражников

– чтобы украсть оружие, так что теперь он хорошо вооружен – и уже несколько раз пытался проникнуть на продовольственные склады Двенадцатой Бездны.

Он кивнул на самого главного среди Мудрейших, сурового гнома, похожего на сильно сморщенное яблоко, с бледными глазами, которые пристально смотрели из-под бровей, достаточно длинных, чтобы их заплести в косу. – Это Лорд Гоффиер, Лорд Двенадцатой Бездны – он попытался увидеть его в магическом кристалле, но Брэк – так его зовут – украл защитный кристалл и тем самым защитил себя от обнаружения. Более того, Брэк – человек, и может двигаться быстрее нас, особенно там, где уровни затоплены, а в узких проходах он сильнее нас в рукопашной схватке. Ты оказал бы нам большую услугу, если бы разобрался с этим человеком. А потом мы поговорим о награде.