Сумеречный клинок

— Итак? — Ди Крей был уверен: что бы ни сказала теперь эта женщина, его планы не изменятся. Им всем следовало незамедлительно идти на север, возможно даже, забирая несколько к западу, но все же именно на север, и только туда, чтобы позже — дней через пять-шесть — свернуть к востоку и вернуться в Аль, избегая при этом наиболее опасных мест, вроде города троебожцев — Мельничной заимки. Достаточно и того, что в их маленьком отряде каждый себе на уме и что по следам компаньонов идет Повелитель полуночи. Испытывать судьбу в самоубийственных экзерсисах, маршируя через охваченные зимой высокогорные районы или сквозь долины, объятые пламенем междоусобной войны, представлялось откровенным безумием.

— Мы вышли в путь, чтобы помочь Тине обрести свою судьбу, — тяжело вздохнув, начала свой рассказ Адель. — Вернуть себе имя и положение, отнятые у нее по людской прихоти…

«Вот как! И кто же эти люди?»

— В Ландскруне Тину ожидает имперский граф Гвидо ди Рёйтер, ее отец. Однако состояние его здоровья таково, что он может и не дождаться возвращения дочери. В этом случае он не сможет признать Тину своей наследницей, и, значит, она останется Тиной Ферен, воспитанницей приюта для дев-компаньонок, и никогда не станет графиней ди Рёйтер. К сожалению, законы империи не позволяют в этом случае заочную процедуру передачи прав. Мэтр Керст исполняет волю графа, вернее, исполнял до сегодняшнего дня и делал это с честью, достоинством и мужеством, каких трудно ожидать от обычного стряпчего. Я тоже была готова рискнуть кое-чем ради будущности своей воспитанницы. Согласитесь, не каждый день можно встретить среди брошенных на произвол судьбы сироток дочь баронессы и графа. Однако всему есть предел, есть он и у моего мужества, в чем я не стесняюсь теперь признаться. Наш поход окончен, господа. Прости, Тина, но нам следует вернуться назад.

«Замысловато, но, помилуй меня бог, если это вся правда!» — так подумал ди Крей и, разумеется, не ошибся.

— Тут что-то не так, — нарушил наступившее неловкое молчание Ремт. — Я, конечно, всего лишь проводник, а не доктор права, но, сдается мне, в империи нет такого закона. С каких это пор наследование титула и состояния зависят от личного присутствия наследника? Звучит неумно, что, впрочем, не означает, что это факт. Однако мне доподлинно известны как минимум четыре случая, когда титул передавался именно что заочно. И в одном из них речь вообще шла об усыновлении.

— Это правда? — нахмурилась Адель, оборачиваясь к Керсту.

— В какой-то мере.

— В какой?

— В известной…

— Не играйте словами, мэтр Керст. Отвечайте прямо, вы солгали?

— Да.

— Но зачем? — вскрикнула Тина.

— Молчите! — Керст встал и обвел всех присутствующих долгим тяжелым взглядом. — Да, я солгал, но сделал это во благо, а не во зло. Выслушайте меня, и если кто-нибудь посмеет осудить меня после всего услышанного, пусть нас рассудит смерть!

— Красиво сказано, черт возьми! — ухмыльнулся Ремт.

— Смейтесь сколько угодно, мастер Сюртук, но посмотрите, будет вам до смеха, когда я закончу свои объяснения.

— Говорите! — потребовала Ада аллер’Рипп.

— Мастер Сюртук прав, — холодно усмехнулся в ответ Сандер Керст. — Имперские законы не запрещают заочной передачи прав, если только права заявлены вовремя и в полном соответствии с законом. Вы следите за моей мыслью?

— Продолжайте, — предложил ди Крей, которому показалось, что он уже понял смысл интриги.

— Граф ди Рёйтер — реально существующий человек и действительно готов отдать богу душу в любой момент быстротекущего времени. Он клиент адвокатской конторы «Линт, Линт и Популар», в которой я имел честь служить до моего, скажем так, более чем поспешного отъезда из Ландскруны. Я вел дела графа, оттого и знаю о нем достаточно, чтобы сочинить историю о его мнимом отцовстве.

— А на самом деле? — подалась вперед Тина.

— Вы не имеете к нему ровным счетом никакого отношения.

— Но зачем?! — Это был голос Адель.

— Затем, что одна история о наследовании способна хорошо замаскировать другую.

— Что вы имеете в виду?

— Среди бумаг моих хозяев, а их у Линта, Линта и Популара огромное множество, имеется особый небольшой архив, сохраняемый и, следует заметить, охраняемый с особым тщанием. Работая в конторе в течение семи лет и зарекомендовав себя в глазах моих нанимателей человеком порядочным и ответственным, я получил наконец доступ к делам, хранящимся в каменной комнате без окон за обитой железом, словно в банковском подвале, дверью. Поверьте, там скрыты такие секреты империи, что я был бы последним дураком и форменным самоубийцей, заикнись только вслух о подобного рода вещах. Там я и обнаружил — совершенно случайно, разумеется, поскольку не знал тогда, как сложатся в дальнейшем обстоятельства, — бумаги семьи Фокко. Герцоги Фокко еще два поколения назад были сильным и значимым родом, с ними считались даже Верны.

— Это так, — кивнул ди Крей, даже не отдавая себе отчета в том, что впервые со дня своего странного «воскресения» ни разу не совершил бесконтрольного поступка. Этот был первый, но и то сказать, сейчас Виктор отчетливо вспомнил историю дома Фокко. Другой вопрос, откуда он ее знал, но на вопросы такого рода ответов зачастую не существовало.

— Нынешняя герцогиня бездетна, и у нее нет других близких родственников, которые бы однозначно — в соответствии с законом — ей наследовали. Мне не хотелось бы вдаваться в личные тайны герцогини, но она получила титул при весьма сомнительных обстоятельствах, и ее положение, откройся правда об этих обстоятельствах, оказалось бы весьма затруднительным. Разумеется, это эвфемизм, но, конечно же, я не открою вам правды о всех тех грехах, что лежат на совести герцогини. Тем не менее отмечу, что герцогиня была кровно заинтересована в том, чтобы некоторые факты не получили огласки. Например, тот факт, что у младшего — и ныне давно покойного — сына герцога Миеса Фокко, правившего до герцогини Амалии и даже еще до ее предшественника — Федора, имеется родная и вполне законнорожденная дочь. Ваш отец, Тина, Захария Фокко был обвенчан с вашей матерью. Вера Монк была дворянкой, хотя и не из самых родовитых. То, что случилось после вашего рождения, достойно быть описано в романе, но сейчас нам важны лишь факты. Ваша мать умерла родами, отец погиб во время Второй войны Чинков, а вы оказались в Але, в приюте для девочек. Смерть герцогини означает, что любой, в ком течет кровь Фокко, может предъявить права на титул и состояние. Любой! — поднял вверх палец Сандер. — И никто не собирается искать какого-то определенного наследника. Но если наследников будет больше одного, их происхождение и права должна будет изучить геральдическая комиссия министерства двора. Ваши права, моя леди, бесспорны. Никто не сможет соперничать с вами в чистоте крове и близости родства, но для того, чтобы вас признали герцогиней Фокко, вам следует прибыть в Ландскруну до Перелома, а точнее, до двенадцати пополудни тридцать первого студня сего года.

— Герцогиня Фокко… — покачал головой Ремт, внезапно забывший, что он всего лишь «придурок». — Весьма!

— Это ведь одна из пятнадцати владетельных особ империи и член совета пэров, я права? — Комментарий принадлежал даме аллер’Рипп и звучал более чем драматично.

— Допустим! — поднял руку ди Крей. — Допустим! Но что, если ваши наниматели, эти, как их, Линт, Линт и Популар, не отдадут нам подлинные документы барышни. Что тогда?

— Нам не нужна их благотворительность, — сухо улыбнулся Сандер Керст. — Я впервые в жизни совершил должностной проступок, но победителей не судят, не так ли? Все документы спрятаны в надежном месте.

— В чем ваш интерес, Сандер? — спросил ди Крей. — Только не говорите, что вы альтруист и действуете совершенно бескорыстно!

— Не скажу! — Керст встал и сложил руки на груди, он был бледен, но решителен. — Герцогиня Фокко богата и влиятельна. Если она проявит всего лишь толику благодарности к тому, кто вернул ей судьбу, я стану тем, кем был рожден и воспитан, — благородным лордом, а не стряпчим, носящим клейменый меч. Если же она окажется еще и щедрой, будущность моя будет обеспечена, и ради этой возможности я готов рискнуть жизнью.