Ученик монстролога

— Она не закрыла дверь на засов, так что надежда есть.

В конце концов, я услышал торопливые шаги. Они приближались — и вот дверь распахнулась и на пороге возник старик — хотя и не такой дряхлый, как старуха, которая стояла позади него. Он явно одевался впопыхах: на ночную рубашку сверху был накинут сюртук, но ночной колпак он игнорировал, так что седые пряди волос свисали почти до плеч, прозрачным покрывалом прикрывая огромные уши, но оставляя выставленной напоказ макушку в пигментных пятнах. Нос его был длинным и острым, слезящиеся голубые глаза — маленькими, подбородок — безвольным и небритым.

— Доктор Старр, — сказал монстролог. — Меня зовут Пеллинор Уортроп. Полагаю, вы были знакомы с моим отцом.

— Прискорбный случай, — заметил старик, опуская чашку дрожащей рукой. Фарфоровая чашка задребезжала о блюдце, и по ее стенке скатилась коричневая слезинка чая. — Для вашего отца он представлял особый интерес.

— Не только для него, — сказал Доктор.

Мы сидели в маленькой гостиной, примыкавшей к холлу. Комната была такой же, как и весь дом, — холодной, плохо освещенной и душной. Странный, тошнотворно сладкий запах стоял в воздухе. Я почувствовал его, когда мы еще только вошли, — его и неясный, приглушенный шум невидимых людей где-то в глубине дома: стоны, кашель, вопли отчаяния, злобные выкрики и надо всей этой какофонией — высокий истерический смех. И Уортроп, и Старр не обращали на это внимания. Однако я скоро почувствовал, что нервы мои на пределе, и мне понадобилось собрать всю свою силу духа, чтобы не попросить у Доктора разрешения подождать его снаружи вместе с лошадьми.

— Так, значит, вы пошли по его следам и выбрали его профессию, — осмелился спросить психиатр. — Я буду честен с вами, Доктор Уортроп: до сегодняшнего дня я и понятия не имел, что у него есть сын.

— Мой отец был очень скрытным человеком, особенно в том, что касалось его частной жизни, — ответил Доктор. — Он считал интимность человеческих отношений… безвкусицей. Я был его единственным ребенком, но и я едва знал его.

— С такими людьми, каким был ваш отец, это не редкость, — прокомментировал Доктор Старр. — Работа заменяла ему все.

— Я всегда считал, что просто не нравлюсь ему.

Доктор Старр рассмеялся, и что-то забулькало у него в груди.

— Простите, — сказал он. Он извлек из кармана белый платок в пятнах и сплюнул в него обильную мокроту. Потом поднес к глазам и тщательно рассмотрел содержимое платка. Он посмотрел на Доктора и печально улыбнулся: — Прошу прощения, Доктор Уортроп. Боюсь, я умираю.

— Каков диагноз? — вежливо спросил Уортроп. Он вел себя безупречно, но его правая нога так и постукивала по старому ковру.

— Диагноза нет, — сказал Старр. — Я не говорил, что умираю. Я сказал, что я боюсь, что я умираю.

— Страх, посещающий всех время от времени.

— В моем случае он практически постоянный. И тем не менее мое нежелание поставить себе диагноз возрастает по мере того, как растет страх.

— Интересно, — сказал Доктор без особого энтузиазма.

— И, в отличие от вашего отца и, судя по всему, вашего мальчика, мне некому будет передать свой факел, когда я покину этот мир.

— Уилл Генри — не «мой мальчик», — сказал Доктор.

— Нет?

— Он — мой ассистент.

— Ваш ассистент! Он весьма молод для такого важного поста, не так ли?

Он посмотрел на меня слабо видящими глазами, и я быстро отвернулся, вспомнив слова Доктора: никому не смотри прямо в глаза. Если кто-то заговорит с тобой, ничего не отвечай.

— Мне пришлось взять его к себе после трагической гибели его родителей.

— А, акт благотворительности.

— Это далеко не так. Возможно, он еще мал, но у него большой потенциал.

— Примите мои соболезнования, вы потеряли родителей, — обратился ко мне Доктор Старр, но я не поднял головы и даже не кивнул в ответ на его сочувствие. Игнорируй их, наставлял меня Доктор. Он не говорил, что владелец клиники — исключение.

— Итак, Уортроп, — продолжал Старр, — вы желаете переговорить с Капитаном Варнером.

— Я не настаивал бы, не будь вопрос чрезвычайно важным.

— О, я не сомневаюсь, что только срочное дело могло привести вас сюда в такой час без предварительного предупреждения и приглашения. На протяжении многих лет этот пациент не делает секрета из своих историй о каннибализме и убийстве. Если бы он не рассказывал об этом направо и налево, он был бы свободным человеком. Или уже умер бы, потому что, если бы не сумасшествие, его признали бы виновным.

— Мой отец никогда не говорил об этом случае, — сказал монстролог. — Я наткнулся на упоминание в его личных бумагах.

— И любопытство привело вас к моим дверям.

— Исключительно любопытство.

— Воистину так, мой дорогой Доктор Уортроп! Исключительно любопытно, исключительно!

Его тело сотряс приступ кашля, длившийся на этот раз около минуты. Он повторил ритуал с носовым платком.

— Но чистое любопытство, даже такого человека, как вы, не может быть названо необходимостью — или, как вы выразились в разговоре с мисс Браттон, «делом чрезвычайной важности».

— Мой отец верил в правдивость заявления Капитана Варнера.

— Ну, с учетом его профессии, не вызывает никаких сомнений то, что он верил.

— Верил до такой степени, что почувствовал себя обязанным приехать сюда, как приехал сегодня я. Мне известно, что пациент стар и плохо себя чувствует…

— Итак, вы прибыли из Нового Иерусалима и провели в дороге три часа, даже не предупредив о своем визите и не узнав заранее, примут ли вас, потому что чувствовали себя обязанным… а что именно обязанным сделать?

— Как я уже сказал, — ответил Доктор осторожно, — состояние Варнера, давность этого дела и другие, относящиеся к проблеме факторы заставили меня…

— Ах, да! Вот именно! «Относящиеся к проблеме факторы». Вот что вызывает мое любопытство, Доктор Уортроп. Что, ради бога, за «относящиеся к проблеме факторы»?

Доктор глубоко вздохнул, выпрямился в кресле и сказал твердо:

— Я не вправе говорить об этом.

— Тогда вы извините меня, если я возьму на себя право сказать, — с сарказмом произнес Доктор Старр. — Антропофаги. Антропофаги, да? Вы думали, я никогда не слышал о них? Да старый безумец рассказывал о них всем подряд, кто только готов был слушать! Да и тем, кто не слушал, он все равно рассказывал! Я не невежа, Уортроп, я помню Шекспира: «Антропофаги… люди, головы которых находятся между плеч». О да, я весьма хорошо знаю, что привело вас к моим дверям!

— Ну, вот и прекрасно, — спокойно согласился монстролог. — Можно мне переговорить с ним прямо сейчас?

Доктор Старр бросил взгляд в сторону двери, а потом снова посмотрел на Уортропа:

— Как вы правильно заметили, он стар и здоровье его слабее даже, чем мое. Я боюсь, что, возможно, я умираю. Капитан Варнер действительно умирает. И рассудок его, боюсь, уже покинул. Ваш приезд напрасен, Доктор Уортроп.

— Вы отказываете мне? Вы не позволите мне увидеть Варнера? — требовательно спросил Уортроп. Он начинал терять терпение. — Я приехал, чтобы прояснить несколько давних вопросов по старому делу своего отца, но я могу и не прояснять их. Никакого особого интереса они для меня не представляют.

— Тем не менее, — улыбнулся Старр.

Доктор встал с кресла, плечи его были расправлены, руки сжаты в кулаки.

— Идем, Уилл Генри. Здесь мы понапрасну теряем время.

— Это не совсем то, что я имел в виду, — сказал Старр с лукавой улыбкой. — Я лишь хотел заметить, что вашему времени и интересам науки больше послужила бы беседа со мной. Поговорите об этом деле со мной. Капитан Варнер — мой пациент уже почти двадцать четыре года. Я слышал его историю сотни раз и не сомневаюсь, что нет таких деталей, о которых я бы не знал в мельчайших подробностях. На вашем месте я бы рискнул, учитывая ухудшение его состояния и умственных способностей.

Уортроп сказал:

— Я хотел бы услышать историю от Капитана.