Связанные кровью (ЛП)

— Тогда сядь и подумай о чём-нибудь тоскливом!

Коман попытался, но кадет Эдирр, известная как Мышь, хихикнула, и он снова подскочил.

Прозвище Эдирр легко объяснялось парой мышей альбиносов, устроивших гнездо в её пушистых, коричневых волосах, которые, принюхиваясь, сидели за ушами кадета, цепляясь за их края тонкими, розовыми лапками. Тем же, чем для Гари были насекомые, для его двойника Эдирр были мыши, только под лучшим контролем.

— Посмотри, что он мне дал! — шепнула она Джейм и показала ей клочок бумаги, на котором было нарисовано нечто, похожее на сморщенный мешок. — Это шляпа, он сказал, а под ней мышь. Он не смог нарисовать мышь.

Гари бросил на них быстрый взгляд и залился краской. Кузнечики скакнули ещё выше.

И неважно, что Коман и Эдирр были соседями, которые частенько находились не в ладах друг с другом, только не в этом классе. Как приятно, думала Джейм, работать за одно с кадетами из множества разных домов, вместо того, чтобы конкурировать с ними. Это и было основным эталоном поведения Тентира. И кстати говоря, училище делало для того чтобы объединить своих кадетов, гораздо меньше, чем могло бы, несмотря на свою цель преодолеть напряжение между домами, хотя бы в пределах среды рандонов.

Гари и Мышь были связаны не с отдельными существами, а с целыми стаями, вторая более близко, чем первый, поскольку её компаньоны жили дольше. Между нами говоря, они были одной из причин, почему остальные кадеты насмешливо называли учеников Сокольничего [24] соколятами [25]. Другой причиной, как подозревала Джейм, была зависть, по крайней мере в отношении Жура и Торви. Ну кто не захочет разделить ощущения с великолепным (пусть и слепым) охотничьим барсом или с неуклюжим, но уже громадным, щенком молокара?

И всё же, ей было неясно, как различные товарищи кадетов взаимодействуют друг с другом. При всём том ликовании, с которым Жур атаковал орду кузнечиков, он мог долго играть с пойманной мышью, но редко когда её убивал. Однако этого нельзя было сказать о крысах, которыми питалась и Эдди. Жур и Торви всегда демонстрировали враждебность, но пока ещё не причинили друг другу никакого вреда, не говоря уж о барсе и Уайс Тори, или наоборот.

Пауза на раздумья: был ли её брат привязан к щенку волвера? А если и так, то мог ли он даже не подозревать об этом? Было так много всего того, чего её брат предпочитал не знать, но Жур использовал её чувства задолго до того, как она осознала это или научилась пользоваться его. Кроме того, похоже, что только особый шанир, вроде Сокольничего, мог распознать такие связи в других, и даже он никогда не упоминал о её кровной связи с жеребёнком раторном.

Другие одноклассники бежали, бросив нового кадета Горбела Дура и Тиммоновского Ардета Драя, который сидел с отсутствующим видом и улыбался сам себе. Не будь Сокольничий так растерян, он бы оборвал Ардету уши, и уже не в первый раз, за то, что тот позволил своему сознанию уплыть прочь. Никто не знал, с каким созданием был связан Драй, только то, что даже когда он ходил не замочив ног, он оставлял за собой цепочку мокрых отпечатков.

В одиночестве в углу, прислонившись к стене, Рандир Тень лениво играла со своей позолоченной болотной гадюкой Эдди. И рептилия, и Рандир легонько кивнули Джейм в знак приветствия. Джейм опустилась на пол рядом с ними.

Она всё ещё не была уверена в том, какое именно участие принимала Рандир в покушении на убийство. В конце концов, она столкнулась с Тенью у основания лестницы в покои Харна, когда Рандирок и Комендант всё ещё находились наверху. Возможно, Рандир Искусительница использовала Тень, чтобы отследить через Джейм их потенциальную жертву.

— И чему мы должны здесь научиться? — спросила она под прикрытием попыток Сокольничего испортить Гари настроение или хотя бы отвлечь его своими тошнотворными выкриками: «Гнилые свиные рулеты! Десять, двадцать оперившихся птенцов, запечённых в пироге!».

— Как использовать рой для задач слежки, — ответила Тень.

Такая возможность не приходила Джейм на ум. Она могла только представлять себе, как это ошеломляюще, когда так много органов чувств внезапно открываются для одного разума. Если Гари сознательно блокировал подобные знания, то она с трудом могла его винить.

— Я слышала, что ваши казармы потеряли кадета, — сказала она. — Я сожалею.

Тень пожала плечами. Её лицо казалось острее и тоньше чем было на самом деле, возможно потому что она очень плотно, почти яростно, стянула в пучок свои волосы. Под её кожей можно было легко проследить линии черепа.

Она утащила кадета Рандир обратно в тени, пока мимо спускались Харн и Комендант, направляющиеся в конюшни. Затем появился Лордан Рандир, облаченный в мантию из трепещущих бабочек драгоценная челюсть. Он задержался и посмотрел на них. Его бледное лицо пересекла неожиданно добрая улыбка.

— Ночная Тень, то бишь Паслен [26], моя кузина, — сказал он.

Тень выглядела ошеломлённой.

— Рандирок, — сказала она хрипло. — Мой лорд.

И позднее, стоя у перил и глядя вниз, на жалкую кучку, которой был паренёк Квирл:

— Я последовала вслед за тобой, поговорила с ним, и вдруг всё стало не так просто. Прежде всё всегда было ясно и понятно. Мы против вас. Никаких вопросов. Никаких сомнений. Тентир меняет это, так же как и ты. Мне это не нравится. Это вызывает у меня головную боль.

Джейм наблюдала как тонкие, бледные пальцы Тени играли с гибким телом змеи, как оно плавно струилось над ними мерцающими восьмёрками, охряные чешуйки переплавляются в золотистые, золотистые в бледно-кремовые. Красота.

— Как Рандиры справились с отбором? — спросила она, запоздало подумав о том, насколько тактично было спрашивать такое.

— Мы опустились до ста одиннадцати.

Со ста шестидесяти? Ой.

— Потеря более двадцати кадетов в конюшне не слишком помогла, — сказала Тень, её голос был странно отсутствующим. — Большинство Рандиров не имело с этим ничего общего и было потрясено случившимся. Искусительница тщательно подбирала своих возможных убийц.

— Гнойные опухоли! Тушённые глазные яблоки! — надрывался Сокольничий, начиная выглядеть не только страдающим от головокружения, но и больным.

Тем не менее, кузнечиковый шторм начал спадать, поскольку Гари прислушивался к тихой беседе рядом с собой и, возможно, снова видел в памяти иссушённые тела, которые заползли в высокую траву, чтобы там умереть. Тень, вероятно, стала бы одним из них, если бы Джейм не помешала ей выступить вперёд. Она всё ещё не была уверена в том, почему вмешалась.

— Ты помнишь их имена?

Нет нужды пояснять, кого она имеет в виду.

Руки замерли и кольца расплавленного металла провисли. Джейм, не думая, подставила под них свои пальцы, чтобы поддержать вес змеи. Кожа Эдди была сухой, тёплой и мягкой, пока ты не чувствовал под ней смещающиеся мускулы и выпуклость её последнего обеда. Восьмёрка перешла в тройную змеиную петлю, скользящую над четырьмя руками.

— Некоторые. Я помню Квирла.

— А что чувствуют другие Рандиры по поводу всего этого?

— Как будто что-то важное было отнято прочь, но становится всё труднее и труднее вспоминать, что именно. Эта драка в казармах прошлой ночью… кадет всё кого-то искал — своего брата, как он думал. И не хотел останавливаться. Наконец одна из кендар Леди Ранет сказала ему, что в училище нет такого человека, что к тому времени было уже правдой. Парень превратился в берсерка. Прежде чем мы успели его оттащить, он несколько раз ударил её каминными щипцами, пока её голова не превратилась в месиво из окровавленного мяса, осколков костей и сочащегося мозга. И всё же она прожила до рассвета.

Джейм подумала о неуклюжем Медведе с его расщеплённым черепом и разрушенным разумом. Кенцир очень тяжело убить; правда, тут были вещи и похуже смерти.